Асимптота. Рассказ

Екатерина Анатольевна Ивушкина родилась в Москве. Окончила Литературный институт имени Горького, семинар прозы А.И. Приставкина, а после смерти мастера — С.С. Агаева. Писатель. Публиковалась в альманахе «Пролог», в журналах «Апрель», «Нева»,  «Пограничник», «Литературное обозрение», «Веси», «Крым», «Краснодар литературный», «Вдохновение», «Литеrrатура», в газетах «День литературы», «Татарский мир». Автор книг «Аксиома» (2008), «Иная жизнь» (2023), «Божонка» (2024). Победитель XIV Грушинского интернет-конкурса (в номинации «Проза») (2024). Лауреат 1-й степени — премии «Моабитская тетрадь» имени Мусы Джалиля (с вручением памятной медали) (2023). Первое место в Международном литературном конкурсе имени С.Н. Сергеева-Ценского от Союза писателей Крыма (2023) и др. Член Союза писателей России, Союза литераторов России, Русского литературного общества. Живет в Москве.

Марина сидела на балконе дачи, укутавшись в одеяло. Она мерзла. В последнее время она постоянно мерзнет. И практически не спит.

Солнце уже подсветило верхушки дальнего леса. Скоро рассвет. Сегодня опять обещали жару — двадцать восемь градусов. Можно будет лечь на старую раскладушку, закрыть глаза и ни о чем не думать. Нет, и читать она не будет. И телефон не включит. Незачем. Ни слышать, ни тем более видеть Марина никого не хочет. Она вообще в последнее время ничего не хочет.

Проснулась посреди ночи в слезах. Эти странные сны не дают покоя. Снится старая квартира, которую продали почти двадцать лет назад. Та, в которой она жила еще девочкой, с мамой и папой. И каждый раз во сне обнаруживается новое обстоятельство. То вдруг оказывается, что сделка недействительна и квартира стоит пустая и ждет, когда Марина вернется; то мама, умершая незадолго до продажи, делает там ремонт и просит помочь поклеить обои. Сегодня приснилось, что в квартире обнаружился подпол, которым пользуются новые жильцы. А она, проживавшая в этом доме с пяти лет, и не знала, что он там есть. Марина проснулась и села на кровати.

— Подпол... — медленно проговорила слово, вызывая хоть какие-то ассоциации. — То, что спрятано. То, что внизу, не видно, никто не знает... Что же это значит? — Она потерла лоб. — Черт знает что такое...

Удобно угнездившись в кресле и поджав под себя ноги, она взяла со стола пачку сигарет. Прикурив, уставилась на верхушки деревьев. Небо посветлело. Она посмотрела на часы. Полчетвертого утра. Летом ночи короткие. Это была пустая ночь. А за ней наступит такой же пустой, ненужный день. И опять, и снова по кругу.

Марина так и не поняла, в какой момент ее жизнь оказалась в тупике. Недавно хотела поделиться своими чувствами с подругой, но Ленка выкатила диагноз: «Фигней ты страдаешь», — и закрыла тему. Может быть, и правда это все глупости? Но от этого же не легче.

По свежевыкошенному газону вразвалочку топал ёж. Время от времени он опускал свою смешную мордочку в травяную щетину, выискивая червяков и слизней. Задней лапкой почесал пузо. Потопал дальше. Марина улыбнулась. Этот ёжик приходил каждый день. Иногда она подкармливала его, оставляя под деревом кусочки курицы и колбасы или сметану в миске. Ёж приходил, ел и уходил. Ему не было дела до Марины. И ей это нравилось.

Несколько месяцев назад она поняла, что с ее браком беда. Хотя про себя сформулировала это с позитивом: «У меня самый настоящий идеальный брак. В прямом, изначальном смысле этого слова».

С Мишей отношения уперлись в стену. В ее стену. Ей казалось, что она больше его не любит.

Но в жизни ничего не поменялось. Все так же целовались, обнимались, делали друг другу маленькие приятные подарочки, произносили те же нежные слова. И Марина знала, что муж говорит искренне, от сердца. А у нее внутри ничего не происходило. И чтобы не расстраивать Михаила, она стала притворяться. Имитировать. Ласковая улыбка, радость, когда он возвращается с работы, заинтересованность, когда рассказывает о делах, — все это выходило легко, как у профессиональной актрисы, даже удивительно. Но как ни прислушивалась к себе, никаких движений внутри не было. Всё.

Ложилась рядом спать и делала вид, что заснула. Потом стала жаловаться на неудобный матрас и переселилась на диван. Миша сначала расстроился, но со временем свыкся. А тут и лето пришло. Марина уехала на дачу. Все очень логично и жизненно. Вот только как жить дальше — непонятно.

Подруги с сомнением хмурили брови: как это — ты тут, он там? Разве можно оставлять одного так надолго? Он у тебя мужик видный, симпатичный. Смотри, как бы чего не вышло. А она ничего не могла поделать...

Мучилась от чувства вины, читала учебники по психологии, медитировала и читала мантры. Готова была стоять на голове, только бы хоть как-то расшевелиться. Но это как в болоте: чем сильнее дергаешься — тем быстрее погибнешь. Если не шевелиться — все равно погибнешь, только медленнее.

Как случилось, что все жизненные устремления оказались не очень-то ей и нужны? Внезапно Марина осознала, что живет не своей жизнью. Не так, ох не так она хотела строить свою биографию. А вышло вон что... В какой-то момент просто подняла лапки кверху и стала жить «как все». Ведь у всех есть «какая-никакая» работа, «какая-никакая» зарплата, «какой-никакой» муж и друзья тоже «какие-никакие». Теперь все это есть и у нее. Но ей это совсем не нужно.

Вот так, достигнув сорокапятилетнего рубежа, она обнаружила, что, имея все «как у всех», она стоит с пустыми руками. И самое обидное — никто в этом не виноват. Ни муж, ни друзья, ни работа. Да и сама она тоже не виновата. Просто несло течение и прибило к берегу. Вот так проснулась однажды и увидела, что она — нищая. Самое непонятное, что теперь делать. И надо ли что-то делать?

За рекой, в деревне, закричал петух. Сейчас поведут коров, ветер принесет запах навоза. Сочный запах настоящей, простой жизни, с хозяйством, курами и баней. Жизни со смыслом. Марина глубоко вздохнула.

С Костей познакомились в музее. Он ворвался в ее жизнь, не спрашивая разрешения. Сначала он ей совсем не понравился. Да и сейчас не нравится. Странный, нервный, резкий, громкий, неадекватный, нелогичный. Матерщинник, эгоцентрик, алкоголик, балабол. Из него без умолку вылетали вперемежку серьезные вещи и глупости, мат и жизненная философия. И только после какой-то несусветной пошлости она собиралась послать его к черту, так тот выдавал такие идеи, что Марина невольно останавливала шаг. В нем странным образом сочеталось то, что ей нравилось в мужчинах и что терпеть в них не могла.

Марина была уверена, что они не нужны друг другу. Две параллельные линии, две планеты на своих орбитах, две непересекающиеся жизненные системы, случайным образом столкнувшиеся в ее мертвом космосе. Все, что он мог бы привнести в ее жизнь, — хаос. Но хаос — это хоть какое-то движение. И со странной радостью и леденящим ужасом она смотрела на неумолимо приближающуюся черную дыру. «Ничего хорошего не будет, — бормотала перед сном. — Ничегошеньки».

Немного остыв и освежив азы психологии в надежде, что ясность сознания просветит горизонты, Марина подвела научную базу под свой гипнотический туман.

— Ну все же понятно, — бормотала она, объясняя придуманному собеседнику, — Джекоб Морено называл это термином «теле»[1]. Отсюда и психологическая асимптота[2]. Ну ясно же как белый день... Надо его везде заблокировать на хрен...

Но не заблокировала. Не смогла отказаться от эмоциональной «сборной солянки». Давно никто ее так не умилял и не бесил одновременно. Внутри что-то зашевелилось.

Иногда она ловила себя на мысли, что наблюдает за Костей, как за подопытным животным. Его удивительная образованность смешивалась с какой-то детской наивностью и замашками бандюгана из девяностых. Марине было интересно, как же он живет с таким набором установок.

Он настолько отличался от всех мужчин из ее окружения, что это завораживало, а знание прикладной психологии тут же выдавало то или иное объяснение поведения Кости. Он звонил и рассказывал только о себе: кого встретил, с кем поругался, с кем переписывался, куда ходил и что купил. И ни одного вопроса о ней. Его вообще не интересовала ее жизнь.

«Типичное поведение нарцисса», — говорил мозг.

«Надо же, какой необычный», — говорило сердце.

Она сама не заметила, как стала чаще заглядывать в телефон. И хотя его болтовня была ей неприятна, она все чаще и чаще ловила себя на том, что улыбается, слушая его пустые разговоры или читая сообщения.

А потом он стал пропадать. Прямо вот так, посреди переписки, выходил из чата и молчал. Первый раз Марина ничего не поняла. Подумала, может, отвлекли. Потом это повторилось. Потом вдруг появился грубый тон в разговоре. Его настроение менялось независимо от обстоятельств. Желание послать его к черту усилилось.

Очнулась от морока и поняла, что, несмотря на все свои психологические знания и жизненный опыт, она попала под эмоциональные качели и привязалась. Это было открытием, поскольку в планах, кроме приятного общения, у нее ничего не было. Еще больше поразило, что она ясно видела применяемые к ней приемы, но они все равно сработали.

Марина была раздражена. Но больше всего бесило то, что эта ситуация выбивала из колеи. Любые отношения всегда приносили только радость. А тут потеря душевного равновесия царапала сознание ржавым гвоздем. За этим закономерно должен последовать столбняк. Она удалила чат.

Костя написал через неделю, когда раздражение улеглось. «В конце концов, мы друг другу никто и детские обиды не повод разрывать дружеское общение», — подумала Марина, отвечая на его «привет». А он вдруг начал писать о любви.

«Господи, как примитивно. Ну что за детский сад, — морщилась она. — О какой любви может идти речь, если он ее совсем не знает? Кого он там себе придумал и полюбил?»

Рука была уже занесена, чтобы излить возмущение в эсэмэс, но Марина остановилась.

Стоп, а зачем ей это? Что она от него хочет? Даже если он верит в свою иллюзию, ей-то что за дело?

И тут же в голову пришел другой вопрос: «А ты? Ты к кому привязалась? К придуманному образу? К его словам? К своим мечтам? Да что с тобой?»

Подумалось о муже. Его руки, глаза, улыбка. Она знала, что никогда не оставит его, не обидит, не скажет ни единого плохого слова. Он всегда был рядом, всегда поддерживал, помогал, баловал, заботился. Он — опора, лучший друг, собеседник, компаньон. Им раньше так было хорошо и весело вместе. Что же сломалось?

Солнце уверенно ползло по своей тропинке к зениту. Одеяло давно сброшено на пол, пачка сигарет опустела, с задних участков СНТ противно жужжали газонокосилки, слышались детские голоса. Кто-то включил радио «Дача». Марина поднялась и прошла в дом. Слышать от Кадышевой про окаянную любовь было уже выше сил.

Послонялась из угла в угол, почистила зубы, выпила кофе, включила и тут же выключила телевизор.

Подошла к зеркалу и долго себя рассматривала. Провела пальцем по лбу, по бровям, по каждой морщинке. Она себе очень нравилась. Вот только волосы отросли. Марина решила поехать в ближайший городок в парикмахерскую.

Жара стояла страшная. На центральной площади никого не было. Вялые собаки часто дышали в тени торговых рядов. На фасаде слева выделялась вывеска: «Салон красоты “Париж”». Марина толкнула дверь.

Несмотря на удушающую жару, запись к мастерам была полная. Марина расстроилась, что потратила время и бензин, а все без толку. На всякий случай набрала в Интернете «Услуги парикмахера» и название городка. Высветился телефон, она позвонила.

— Да, у меня свой маленький кабинет, вы что-то хотели? — раздался бодрый голос на том конце.

— Вы не поверите, как ни странно, подстричься, — улыбнулась Марина.

— Я, вообще, сегодня не планировала приезжать, но ладно, мне все равно надо проверить воду, — непонятно о чем сказала собеседница. — Так что буду через полчаса.

Пообещав подождать у подъезда, Марина зашла в магазин за сигаретами.

Ровно через полчаса к подъезду жилого дома, где в квартире располагался кабинет, подошла молодая женщина с лысой собачкой на руках. Увидев Марину, она кивнула, приглашая проследовать за ней. На женщине был молодежный, яркий и очень короткий спортивный топ, открывающий загорелый живот, и обтягивающие шорты.

— Вы извините, у меня стройка, повредили трубу, воды нет, и не помыться... — говорила мастер, открывая ключом дверь.

Марина заметила пятна краски на одежде и волосах женщины. Не прекращая говорить, женщина повела Марину внутрь маленькой студии, заставленной коробками с красками для волос, средствами для химической завивки и другими «женскими» штучками, и усадила в кресло перед большим зеркалом. На кафельный пол упала неизвестно откуда появившаяся зимняя куртка, и спущенная с рук лысая собачка тут же улеглась на нее, свернувшись калачиком.

Выяснив, какая нужна стрижка, мастер взяла в руки ножницы. «Арина», — представилась она и тут же перешла на ты. «Арина, Марина», — крутилось в голове. Арина болтала без умолку, рассказывая о себе, своих детях, о стройке дачного дома, о строителях — обо всем на свете...

Обычно Марине не нравились праздно болтающие люди, но не попасть под обаяние Арины она не смогла. Симпатичная, улыбчивая, та уверенно состригала прядь за прядью, почти не глядя на голову. Выяснилось, что Арина старше всего-то на пару лет и они тусовались по молодости в одних и тех же местах, вот странно, что ни разу не пересеклись. Мастер имела свою сеть салонов красоты и была раньше замужем за очень обеспеченным человеком, посетила чуть ли не сотню стран, и в ее жизни было все, о чем может только мечтать женщина.

— А потом? — спросила Марина.

— Что «потом»? А, как случилось, что я теперь живу тут и стригу пенсионеров за небольшие деньги? Ну, видишь ли... В нашем браке случился кризис. В какой-то момент я поняла, что не хочу так больше жить. И занялась духовными практиками. Читала религиозную литературу, священные писания: Бхагават-гиту, Махабхарату, Коран, Библию, Тору. Мне стало интересно, как все в мире устроено. Пришла к йоге, вегетарианству, медитациям. Осознала, что такое человек, что он творит с этим миром. Я решила измениться. Подумала, пусть в этой вселенной станет на одного хорошего, созидательного человека больше. Решила никого не мучить, особенно близких. Когда приходишь к пониманию, что ненавидишь того, с кем живешь, делишь стол и кровать только потому, что боишься осуждения окружающих, — это ад. Когда вспоминаешь, что последние пятнадцать лет ты жила только для удовлетворения своего непомерного тщеславия и желания доказать подружкам, что ты лучше, круче и богаче, а счастливым не сделала никого, включая своего собственного ребенка, — это больно. И я разломала все, что было, чтобы построить что-то новое. И приняла аскезу.

Марина слушала очень внимательно и, помолчав, спросила:

— Аскезу на что?

— На все. Решила десять лет посвятить чистоте. Внутренней и внешней. Я хотела хоть как-то исправить свою пустую жизнь. Никакого алкоголя, сигарет, секса, мяса. И служение другим. По мере сил, как могу. И вот я тут. — Она развела руками и широко улыбнулась.

— И сколько тебе осталось ее держать, аскезу твою?

— Три месяца назад время вышло. — Арина взяла в руку кисточку и стала обметать шею от состриженных волос. — Конечно, ни к алкоголю, ни к никотину я уже никогда не вернусь. А вот с личной жизнью... Сейчас не до этого: стройка, дочка замуж выходит, старики мои болеют. Но если на свидание кто-нибудь позовет — все возможно... — И она рассмеялась.

Марина ехала обратно на дачу в тишине. Настроение поменялось. Жара уже не казалась такой изнуряющей. Ее недавние переживания теперь казались неимоверно глупыми и ничтожными. И было очень стыдно.

Припарковав машину на участке, она зашла в дом и подошла к зеркалу. Стрижка ей очень нравилась. Покрутившись и так и этак, Марина достала телефон и сделала селфи. Отправила мужу. Он тут же позвонил:

— Ух ты! Тебе очень идет!

— Здорово, да? Мне самой очень нравится. Думаю, я нашла своего мастера. Ты как?

— Я хорошо, вот поужинал. А ты? — Голос Миши стал вкрадчивым. — Разобралась в себе?

Она опешила. Так значит, он с самого начала все понял? На Марину нахлынуло такое глубокое чувство благодарности, что на мгновение она задохнулась.

— Да, Миша. Разобралась. Прости, что я у тебя такая свинья.

— Ничего, — улыбнулся он на том конце, — если уж и свинья, то все-таки любимая. Не расскажешь?

— Да что там... «У всех проблем одно начало... Сидела женщина, скучала...»[3] — продекламировала она. — Я сейчас соберусь и приеду. Хочешь, котлетки свои фирменные пожарю?

— Конечно, хочу!

— Хорошо, заеду на рынок, куплю мясо. Ну все, пока.

Она уже поворачивала ключ в замке, закрывая дачу, как вдруг телефон пискнул сообщением. На экране отобразилась Костина аватарка и его «Привет!».

Марина убрала телефон в сумку и улыбнулась.

 

[1] Теле — согласно Дж. Морено, термин, означающий простейшую единицу чувств,  вчувствований, возникающих между людьми, передаваемых между ними и определяющих количество и качество межличностных отношений (Головин С.Ю. Словарь практического психолога. Минск: Харвест, 1998).

[2] Асимптота (греч. Asimptota — несовпадающий) — бесконечное приближение к чему-либо (Жмуров В.А. Большая энциклопедия по психиатрии, 2012).

[3] «У всех проблем одно начало...» — стихотворение Александра Болдова (псевдоним Александр Флинде).





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0