Русский мир: быть или не быть

Андрей Венедиктович Воронцов родился в 1961 году в Подмосковье. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького. Автор романов, многочисленных критических статей о русской литературе, публицистических ста­тей о русской истории и других произведений. Секретарь правления Союза пи­сателей России. Сопредседатель Крымского регионального отделения СПР. Лектор по литературному мастерству Московского государственного областного университета. Лауреат Булгаковской (2004), Кожиновской (2009) премий, общероссийской премии «За верность Сло­ву и Отечеству» имени А.Дельвига (2014), Государственной премии Рес­публики Крым по литературе (2021), награж­ден юбилейной медалью «К 100-ле­тию М.А. Шолохова» (2005).

В знаменитом стихотворении 1831 года «Клеветникам России» Пушкин задает воистину гамлетовский вопрос о судьбе Русского мира:

Славянские ль ручьи сольются
                                         в русском море?

Оно ль иссякнет? вот вопрос.

Только у Пушкина образней сказано: не «русский мир», а «русское море». Прошло с тех пор почти двести лет. Что же мы видим? Иссякли не только западнославянские ключи, которые и подразумевал Пушкин, но, увы, иссякают и восточнославянские — украинские прежде всего. Не считать же «украинским прибавлением» население тех территорий, которые вошли в 2014 и 2022 годах в состав России. Это мы в основном забрали с бывшей Украины «своих» — этнических русских, великороссов. А украинцы, они же малороссы, уплывают от нас. Не знаю, куда именно и существует ли для них где-то отдельное «украинское море». Сомневаюсь, что на Западе его им приготовили. Возможно, они уплывают в никуда или прямо в ад. Но нам от этого не легче, потому что Русский мир, в отличие от 1831 года, находится под прямой угрозой уничтожения — причем не только извне, но и изнутри.

И нам, пока совсем уж не поздно, нужно понять причины этого. Те, что на поверхности, — злобная русофобия Запада и его сателлитов, новое нашествие «двунадесяти языков» — лишь вершина айсберга. Есть и внутренние причины, приведшие к нынешнему критическому состоянию Русского мира. И здесь мы обнаружим, что две самые болевые темы российской действительности — война на Украине и обострившаяся ситуация с мигрантами из Средней Азии — весьма тесно связаны. Казалось бы, в огороде бузина, а в Киеве дядька — ан нет.

Помню, накануне второго киевского «майдана» публицист В.Анисимов привел в «Литгазете» слова приятеля-киевлянина, симпатизирующего России: «Знаешь, походил я по Москве, поездил в метро, попал на какой-то рынок... Так вот, честно скажу, с такой Россией я объединяться не готов. Вам, наверное, это незаметно, но... Это уже другая страна». Сказано достаточно дипломатично, а ведь говорили на Украине и по-другому, определенней: «В России происходит угнетение славян». Да, именно так, а не иначе — угнетение. Причем это чисто народный вывод, который и мне доводилось на Украине при Януковиче слышать — на рынке, в магазине, в кафе... Да, не обошлось здесь без столь свойственного малороссам преувеличения, явившегося, в свою очередь, результатом многолетней обработки мозгов укронацистами, но... Нет ничего более стойкого и неистребимого, чем народное мнение. Неудивительно, что в одном из самых «пророссийских» городов Украины — Одессе в 2013 году лишь 28 процентов населения высказалось за объединение с Россией. В 2013 году, господа! Понятно, что сейчас таких людей куда меньше, и причиной тому не только неонацистский террор. Мы-то не знали, а ведь тему «угнетения славян в России» широко эксплуатировали в своей политической пропаганде украинские националистические организации — например, «Свобода» и «Братство»[1]. Почитайте, что в ту пору говорил лидер «Братства» Д.Корчинский, — можно найти в Интернете. Последователи Корчинского даже приезжали на Кубань и Ставрополье участвовать в акциях протеста против безнаказанного разгула этнической преступности.

Можно просто отмахнуться от таких высказываний и фактов (экстремизм, дескать!), но никак не отмахнешься от того, что еще до обоих «майданов» в Киеве и до попытки госпереворота в Минске в 2020 году Украина и Белоруссия развивались исключительно как моноэтнические славянские государства. В какой же Русский мир мы их зовем, на каких принципах? На тех же, что устроена нынешняя Российская Федерация? Ну нет, «плавиться» в этническом котле Украина и Белоруссия не пойдут при любой власти, тут двух мнений быть не может! На что же наша власть рассчитывала, выдвинув концепцию Русского мира?

Мы сегодня как-то особенно остро почувствовали, что, если ослаблены позиции русских в России, автоматически ослабляются позиции России в мире. Неконтролируемая миграция из Средней Азии давно превратилась из огромной внутрироссийской проблемы в не менее огромную внешнеполитическую. И оттого что власти и СМИ эту проблему от нас долго скрывали, она нисколько меньше не становится.

Вопреки распространенному мнению, что русских, помимо Белоруссии, любят только в Сербии, у нас не так уж мало сочувствующих даже в таких «недружественных» странах, как Чехия и Польша. Я бы мог привести имена этих людей, но не стану, конечно, этого делать, чтобы они не подверглись преследованиям на родине. Приведу лишь объективный факт «без имен»: когда мое литературное объединение «Точки» в 2018 году представляло Россию на Международной выставке-ярмарке в Праге, наш стенд был один из самых посещаемых, и всю книжную продукцию с его полок буквально СМЕЛИ! Но от сочувствующих нам поляков, чехов и словаков мы слышим то же самое, что и на Украине: «В России происходит дискриминация славянского населения. Почему вы это терпите?»

Что бы там ни говорили, Россия на Западе ассоциируется преимущественно с русскими. И если русским в своей стране почему-то плохо, для украинцев, белорусов и западных славян это какая-то «не такая» Россия. И это, между прочим, согласуется с Концепцией межнациональной политики, принятой в 1996 году и забытой, похоже, напрочь российскими властями. А в ней сказано, что от состояния русского народа прямо зависит состояние народов России вообще. Последующая «национальная политика» российских властей принесла нам — при абсолютно нулевой отдаче — столько издержек, сколько не приносило еще ни одно политическое и экономическое начинание. Даже проклятая «шоковая терапия» все же имела хоть какой-то смысл: парализованная Горбачевым экономика пусть уродливо, но заработала.

А тут? Ну назовите хоть один плюс «азиатизации»! Сохранение нашей «зоны влияния» в Средней Азии посредством дарования местным миграционных льгот? Если там падет нынешняя власть под напором исламистов, как молниеносно пало правительство Асада в Сирии, все эти «тонкие» геополитические расчеты пойдут псу под хвост. Ну, еще говорят про ликвидацию дефицита рабочей силы. Дескать, что делать без гастарбайтеров, скажем, в строительстве, особенно в бурно застраивающемся Московском регионе? Но почему чиновники типа господина Хуснуллина не приводят данных, сколько было занято в строительстве москвичей и жителей Подмосковья до массового наплыва мигрантов?

В 2008 году, когда я работал в «Литгазете», в редакцию приезжал В.Ресин, тогда заместитель Лужкова и руководитель Департамента строительства Москвы, и сказал (это есть в отчете о встрече), что московский стройкомплекс вырос по сравнению с советскими временами в пять раз (с четырехсот тысяч до двух миллионов москвичей), и поэтому ни в каких гастарбайтерах стройки Москвы и Подмосковья абсолютно не нуждаются. Но тут же Ресин оговорился: очевидно, в них нуждаются те заказчики, которые хотят значительно сэкономить на зарплате и социалке строителей.

«Азиатизация» — прямое следствие алчности российской буржуазии, заманивающей в страну дешевую рабочую силу из Средней Азии. Они мало того что занимаются преступным демпингом на рынке рабочей силы в ущерб российским гражданам, но еще и включили процесс массового оболванивания населения, утверждая в подконтрольных СМИ, что протестовать против завоза миллионов мигрантов — «ксенофобия» и даже «фашизм»!

А это между тем никакой не фашизм и даже не национализм, а естественнейшее право всякого российского гражданина, особенно во времена тяжело складывающейся войны. Вы вдумайтесь: большинство россиян безнадежно живут в тисках бедности, а в страну завозятся миллионы гастарбайтеров, которые становятся строителями только на российских стройках, а до этого в лучшем случае домики из самана в аулах лепили! Будучи заместителем главного редактора «Московского журнала» и журнала «Архитектура и строительство Москвы», я побывал в конце 90-х годов ХХ века на грандиозной стройке возрождаемого храма Христа Спасителя и не видел там ни одного мигранта: работали тогда исключительно русские, и работали очень хорошо! Да что далеко ходить: а разве «проект века» Крымский мост строили гастарбайтеры?

Лично я дружил и дружу со многими среднеазиатскими писателями и не испытываю никаких предубеждений по отношению к их соотечественникам, которые писателями не являются. Напротив, я считаю в целом ложным тезис, что они якобы отрицательно влияют на нашу бытовую культуру. Бытовой культуре мы можем у них еще и поучиться.

Вот я, например, после перелома ноги ездил в общественном транспорте с палочкой — так кто из молодежи мне чаще уступал место? Правильно, азиаты. Или, допустим, случалось мне делать замечания подвыпившим компаниям молодежи — русских и азиатов. Кто же из них меня слушал? Конечно, азиаты — у них еще сохранилось уважение к старшим.

Но я хочу, чтобы мои азиатские друзья поняли, в какую игру их втянули. Ведь вовсе не «массовую миграцию» из Азии в Россию допустили наши власти, а настоящее переселение народов  других государств, которое Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл недавно точно назвал «замещением коренного населения».

И впрямь, народы, как правило, переселяются туда, откуда вытесняются аборигены. Другого варианта не существует. Не может быть никакой «толерантности», когда к вам в квартиру ни с того ни с сего вселяется толпа чужеземных людей, говоря: мы будем жить здесь, не все же нам жить в аулах. Под истерические вопли о необходимости России избавиться от «азиатского подбрюшья» либералы развалили в 1991 году СССР, а теперь они же к нам завозят из этого самого «подбрюшья» миллионы мигрантов и даже не стесняются говорить, зачем они это делают.

Конечно, новые законы о мигрантах, принятые и принимаемые Госдумой и региональными властями, отчасти могут исправить положение, но только отчасти, ибо не устраняют истоков проблемы. «Гости», доселе достаточно лояльные к российскому государству, вдруг в массе своей оказались охвачены русофобией. Во время войны, отметим, в тылу воюющей армии! Что с этим-то делать? Тут у нас в принципе есть кое-какой опыт. Моя жизнь и деятельность тесно связаны с Крымом, и я отлично помню, что в украинские времена, казалось, не было большего врага для тамошних русских, чем крымские татары. А сейчас, когда Крым вошел в состав России? Ни стуку, ни грюку, даже удивительно. Не идиллия, конечно, но и конфликта как такового нет. Наверное, потому, что крымско-татарский «меджлис» и «Хизб ут-Тахрир»[2] выставили вон из Крыма? Наверное, но еще раньше исчез «украинский фактор», когда сначала киевская власть, а потом и украинские националисты постоянно подзуживали крымских татар на русофобские выходки. Но как только в 2014 году возможность провокационных манипуляций из Киева исчезла, исчезла и русофобия — в своих публичных проявлениях, во всяком случае. Не сомневаюсь, что примерно то же самое произойдет и с мигрантской русофобией, если власть сумеет нейтрализовать подрывную деятельность среди мигрантов со стороны украинских и натовских спецслужб. А всякие «хизбы», как показала практика, работают с ними в тесной связке.

Но мы говорим о внешнем факторе проблемы, а у нее есть и внутренний, не менее серьезный. Это русофобия доставшейся нам от ельцинских времен бюрократии. Я сейчас имею в виду не чиновников, покрывающих этническую преступность, а, так сказать, теоретиков, от которых у нас часто зависит деятельность чиновников на местах. Помните знаменитую «Программу-2020»? В конце 2011 года приближенные к Д.Медведеву, тогдашнему президенту России, Е.Гонтмахер и И.Юргенс из печально знаменитого ИНСОРа (Института социального развития) выдвинули циничный русофобский проект с таким названием, в котором прямо сказано: мигранты нужны, чтобы оказывать конкурентное давление на местное население, не желающее идти на низкооплачиваемую работу. Ну ладно, написали и написали, всякий что-то написать может. Только вот гастарбайтеры въезжают к нам с тех пор «по писаному», то есть отнюдь не стихийно, а строго по квотам, и вовсе не по тем, о которых сейчас говорят в Госдуме, а по тем, которые ежегодно выбивают у российского руководства президенты среднеазиатских республик. Только квоты эти не афишируются.

Маниловские рассуждения об «интернационализме», которыми сопровождался процесс «замещения коренного населения», были, конечно, чистым бредом. Или сознательным обманом этого самого населения. Большинство бывших советских республик ныне — моноэтнические государства с националистической и исламской идеологией, где знать не знают и ведать не ведают ни о каком «интернационализме». Идиллическую «эсэнговскую» ТВ-компанию «Мир» там, конечно, не смотрят, зато смотрят по «спутниковой тарелке» вечерние российские сериалы, в коих русские женщины изображаются похотливыми, жадными до денег и шмоток проститутками, а мужчины — бандитами, алкоголиками или бомжами. Вот с таким информационным багажом «бывшие братья» и приезжают сюда. Что ж вы думаете, они теперь Пушкина или Тургенева у себя изучают?

В советское время я учился в многонациональном вузе, в Литературном институте имени Горького, и тогда большинство студентов из союзных республик в общем имели представление о том, что принято и не принято в России, понимали, что Москва — это не только столица СССР, но и главный город русского народа. Никто, кстати, их не учил этому здесь, но учили дома — в комсомоле, в партии, где вторыми секретарями всегда были русские, украинцы или белорусы. А сейчас? За 34 года без СССР в восточных республиках СНГ выросло новое поколение — в условиях государственного национализма, обостренного исламской идеологией. Их учат теперь одному: что в России все продается и все покупается.

«Программа-2020» Гонтмахера и Юргенса не была некой частной инициативой, она отразила то, что втайне вынашивалось в одной из ветвей власти, отнюдь не расположенной к русским. Многие отмечают, что теперь, во время межнациональных конфликтов, в общественных местах не какие-то там скинхеды нападают на мигрантов, а, напротив, нападают мигранты, и вовсе не на скинхедов. Почувствовали безнаказанность? Но кто подвиг их на эту безнаказанность? Вы удивитесь — власти, во всяком случае, в Петербурге. В том же 2012 году, когда была обнародована «Программа-2020», по ТВ цитировали инструкцию для иностранцев, составленную ГУВД Санкт-Петербурга. Там был пункт, советующий иностранцам бить первыми, если кто-то из русских молодых людей покажется им агрессивным. Представьте себе картину: несколько подростков в метро, вовсе не скинхедов, но «быкующих» по нынешней дурацкой молодежной моде — то есть визгливо орущих, пихающих друг друга и т.п. Им навстречу идут несколько иноземцев со смуглым, желтым или черным цветом кожи, плохо знающих русский язык. Подростки им кажутся агрессивными, и они добросовестно исполняют инструкцию — бьют первыми... Некоторые — ножами. А иные применяют и огнестрельное оружие. Социальные сети ныне буквально забиты подобными сюжетами.

Вряд ли в петербургском ГУВД читали «Программу-2020», но до них явно дошла воля тех, кто стоял за спиной Гонтмахера и Юргенса. И обвинительный уклон по отношению к русским в межнациональных конфликтах (при оправдательном по отношению к нерусским) — полагаю, оттуда же. Иной подход мы наблюдаем только в Следственном комитете РФ благодаря принципиальной позиции его главы Александра Бастрыкина.

Каков же вывод? Те люди во власти, что покровительствуют «азиатизации», делают это, потому что боятся народа, главным образом — русского народа. Они не могут создать условия для сносного существования десятков миллионов русских и хотят приучить их к существованию несносному. Ну, например, как рабов или крепостных крестьян. А поскольку одной армии или полиции для этого мало, да и состоят они в основном из бедных русских, то решили призвать на помощь другие народы. И отдали нас, на наших исторических землях, им «в аренду». Чтобы они были дополнительным ресурсом власти, если русские вдруг захотят спросить у нее, почему она работает главным образом в интересах олигархов. Ведь в общем-то именно об этом говорится и в скандальной «Программе-2020», хотя несколько иными словами. Но ее негласное осуществление в условиях СВО создало неслыханное напряжение в тылу действующей армии. Наш народ, получается, вынужден вести войну на два фронта, а это никогда ничем хорошим не кончалось.

И если же совсем откровенно, то я не знаю в нынешней жизни ничего более экстремистского, чем попытка бросить в «плавильный котел» народов 80 процентов населения нашей страны — русских.

Во-первых, это все равно что «плавить» саму Россию, потому что фактически наше государство, вопреки советским представлениям, перешедшим в Конституцию РФ 1993 года, никакое не «многонациональное», а, согласно нормам ООН, мононациональное, ибо в России есть народ, численность которого превышает «ооновские» 67 процентов от числа всего населения, — русские. Таким мононациональным государством официально является (и признается «мировым сообществом»), например, Украина, в которой, между прочим, до сих пор есть представители практически всех народов, живущих в России, и в немалом количестве.

Во-вторых, русские, мягко говоря, известная в мире нация. И даже — не знаю, как это сказать, чтобы не обиделся какой-нибудь гордый кавказский или азиатский народ, — великая нация. Я, наверное, скажу какую-то ужасную для некоторых вещь, но великие нации все же существуют. Может быть, их отменят и назовут великой нацией, скажем, молдаван за их заслуги перед мировой демократией. Или будет некая ротация: сегодня мы великая нация, а завтра вы. Но пока этого не случилось. Пока наряду с такими известными и внесшими неоценимый вклад в развитие человечества нациями, как эстонцы, существуют немного более известные и внесшие чуточку больший вклад нации, как русские. А некоторые западные исследователи, вроде Тойнби и Шпенглера, испытывая, очевидно, ужасное помрачение, приступ злокачественной русофилии, предпочитали писать не «русская культура» и «русская история», а «русская цивилизация». И вот эту самую русскую цивилизацию наши высокообразованнейшие правители, поверив, очевидно, заявлениям прожженных жуликов и русофобов типа Бжезинского, Гонтмахера и Юргенса, что она себя изжила, тайком пытаются «переплавить».

«Но что же ты предлагаешь? — спросят меня. — Вернуться к национальной модели Российской империи?» Увы, нельзя вступить в одну и ту же реку дважды. Это настолько же нереально, как и восстановление монархии.

На мой взгляд, выход в том, от чего обычно патриоты шарахаются как черт от ладана, — в демократии. В реальной демократии, а не в «демократии» общественных палат и «расширенных правительств», в которые «общественность» не избирается, а кооптируется, говоря языком «Краткого курса истории ВКП(б)». То есть назначается сверху.

Любая из перечисленных мной выше проблем решается с помощью демократических процедур. Решается — подчеркиваю, — а не только обсуждается. С тем чтобы принятое решение исполнялось неукоснительно. Власти вздумалось воплотить в жизнь идею «плавильного котла»? Извольте поставить вопрос на референдум. Вы намерены решить демографические проблемы и нехватку рабочих рук с помощью привлечения миллионов мигрантов? Давайте спросим у народа, желает ли он этого. Русские хотят определиться со своим статусом в России? Они имеют право на это — их большинство, и страна носит их имя. Людям не нравится появление азиатских кишлаков в их районе? Пусть они проголосуют по этому поводу на местном референдуме или общем сходе. А то нам внедряли после расстрела Белого дома в 1993 году идеи Солженицына, что демократия — это прежде всего местное самоуправление, а где же наше местное самоуправление?

Русские прямо заинтересованы в подлинной демократии — хотя бы потому, что их пока 80 процентов, то есть абсолютное большинство. Кому-то такой электоральный «бонус» может показаться несправедливым, но ведь и демократия, как говаривал Черчилль, не самая лучшая система, просто лучшей не придумано.

Демократия — это власть большинства, выраженная путем прямого волеизъявления (голосования) по принципу «один человек — один голос». Скажем, если в нашей стране демократия, то носителем верховной власти в ней является именно русский народ, потому что при соотношении 80 процентов голосов к 20 по-другому не получится. Ну никак!

А если получится — то это не демократия, а «плавильный котел» с плохо притертой крышкой, готовый вот-вот взорваться. Так взорвалась Югославия, построенная Тито по псевдодемократическому и псевдофедералистскому принципу «один народ — один голос». Это как если бы всем нуждающимся в жилье семьям давали исключительно однокомнатные квартиры, не считаясь с количеством людей в семье. Представьте себе стоквартирный дом, в котором 80 процентов обитателей живут в 20 квартирах, а остальные 20 процентов — в 80 квартирах! Какая судьба ждет этот несчастный дом?

И русским, и другим народам нашей страны нужна не та демократия, что ограничена принципами космополитического федерализма, а федерализм, жестко подчиненный принципам державной демократии. Этот путь нелегок, но он лучше, чем гибель в «плавильном котле».

И вот в такой Русский мир, мир державной демократии, потянутся, я убежден, и украинцы, и белорусы.

Правда, сделав столь оптимистическое предположение, я задумался. Есть у писателей одна слабость: они верят, что словом можно решить проблемы. Что-то вроде: «Как вы лодку назовете, так она и поплывет». Надо только дать название решению, и Сезам волшебным образом откроется. И вот я придумал название — «державная демократия». Сейчас его вставят в свои программы патриотические партии, и дело сдвинется с мертвой точки: мы стройными колоннами пойдем от недержавной демократии к державной. Ну, предположим, пойдем... Да только дойдем ли? Нас еще можно организовать в колонны, но мы уже не такие, как прежде. Помимо перечисленных причин кризиса Русского мира, есть еще те, что коренятся в глубине нашего сознания. Ведь и златоуст Гамлет, чей вопрос приспособил к Русскому миру Пушкин, был внутренне раздвоенным человеком: хотел сесть на трон вместо Клавдия, но никому не говорил об этом.

Порядочные русские люди всегда стремились в своей жизненной философии преодолеть (часто безуспешно) пропасть между словом и делом. Ныне все наоборот. Слова принципиально маскируют дела (слава богу, тоже не всегда успешно). В этом смысле мы стали напоминать евреев раннего периода рассеяния. Вы заметили, что нынче все, кроме тех, кто свое богатство скрыть не в силах, плачут и жалуются? Вселенский стон стоит! «Шестьдесят процентов людей живут за чертой бедности». Но почему оппозиция получает на парламентских выборах не больше трети голосов? Пропаганда? Ее значение огромно, но лично я еще не видел голодных, которых накормило бы телевидение.

Определенная лукавинка была свойственна нашему народу и прежде, но добавилось еще кое-что. Ум стал рассматриваться как капитал. «Если ты умный, то почему бедный?» — расхожая шутка 90-х. Я даже полагаю, что мы недооцениваем своеобразные умственные способности русских людей. У сочинителей есть вечная головная боль: «Народ не поймет!» Народ со своей стороны охотно поддерживает эту версию. Однако с реставрацией капитализма многие наши пеньки моментально научились разбираться в законах финансовых спекуляций и объегоривают людей виртуозно, в том числе многоопытных западных коллег. Мы не могли побудить их прочесть страницу серьезных стихов или прозы, а они, гляди, щелкают как орехи абсолютно нечитабельные для нас учебники о принципах бизнеса и успешно зубрят английский, хотя в школе клялись, что у них нет способностей к языкам. Эти хитрецы прикидываются непонимающими только тогда, когда понимать им нет никакой прямой выгоды.

Талантливы мы в «новой России» тоже как-то однобоко. Прежде считалось, что способному человеку незачем обманывать людей, пусть этим занимаются бездари. Теперь талант как бы первый спутник обмана. Наши соотечественники не просто с налету освоили IT-технологии — они научились проникать в компьютерные сети западных банков и переводить миллионные суммы на свои счета. Действительно, на фига все эти таланты, если они не помогают «поднять бабла»?

Мне, конечно, говорили, что не все «коммерсы» воры (сами «коммерсы» и говорили). Охотно верю. Но «мужики торговые» — всегда люди с двойной моралью, двойной ответственностью, двойной бухгалтерией... Они не то чтобы совсем плохие, но и не то чтобы хорошие («Ни Богу свечка, ни черту кочерга», — как в народе говорят). Ненадежные, короче, в идейном смысле люди.  И вот они стройными рядами пойдут к «державной демократии», к Русскому миру?

Я не знаю, насколько велико количество таких людей в русском народе (в столицах, очевидно, велико). Я только констатирую: ни ум, ни талант не являются, к сожалению, в наше время чистыми достоинствами. Они лишь могут сопутствовать чему-то более значительному и высокому в нас. Чему? Что положить нам на светлую чашу весов? Конечно же веру наших отцов, веру, что вела и спасала нас столько веков. Не проходило и столетия, чтобы русский народ не стоял на краю пропасти, в отчаянии озираясь на стремительно надвигающуюся стену огня. Так уж нам обычно везет, что обстоятельства всегда против нас, но глядишь: бухнется на колени русский человек, всеми силами грешной своей души взмолится к Господу — и что-то дрогнет в небесах, хлынет сверху чудесный ливень, зальет огонь, или молния ударит в дерево у края пропасти, которое рухнет кроной на другую сторону и станет спасительным мостом... Ушли в небытие, «сгинули, аки обры», хазары, печенеги, половцы, волжские болгары, а мы, обожженные, побитые, иссеченные шрамами, снова вставали и отстраивали заново наши церкви и города.

Нашему народу с его постоянным житейским невезением и привычкой к страданию всегда был понятен и близок образ Того Иисуса, Который в младенчестве спал в кормушке для скота, потому что Ему с Матерью не нашлось приюта ни в одном доме. Простой, откровенный, даже резковатый, но чуткий и милосердный Бог в образе человека подвергся неслыханным пыткам и истязаниям, а потом и лютой казни вместе с бандитами — это тоже нам знакомо и понятно. Многим русским новомученикам довелось, хотя и не в столь тяжкой степени, разделить крестный путь Спасителя. И не так были страшны муки, которым их подвергали, как то одиночество, которое они испытывали перед смертью. В 1918 году украинские монахи-«самостийники», предшественники нынешних раскольников, сами указали расстрельной команде дом в Киево-Печерской лавре, где жил престарелый и больной митрополит Владимир, да еще жаловались на великодержавные притеснения с его стороны, а когда за оградой, куда отвели митрополита, раздались выстрелы, кто-то из монахов робко предположил: «Это, наверное, владыку расстреливают». Но никто не пошел посмотреть, так это или не так. Все легли спать. Не стали искушать судьбу и утром, пока женщины, пришедшие в лавру на богомолье, не закричали братии, что на площадке рядом с крепостным валом лежит в луже крови мертвый владыка, без панагии, клобучного креста и босой. Тело митрополита Владимира было все изуродовано ударами штыков и выстрелами в упор, сделанными уже после того, как он упал.

В наших былинах, песнях, духовных стихах и житиях говорится больше не о чудесах, творимых святыми великомучениками, а об их страданиях. Жалость и врожденное чувство справедливости (вот еще что можно положить на светлую чашу весов) не позволяют нам забыть унижений и издевательств, выпавших на долю лучших людей среди нас. Вот почему «русский» означает «православный».

Со страхом мы, братие, мы
                                               восплачемся:

Мучения-страдания Исуса Христа.

Восплачемся на всяк день и покаемся,

И Господь услышит покаяние,

За что и нам дарует царствие Свое...

Однажды, выступая перед читателями в Исторической библиотеке, я риторически спросил: по каким людям мы должны судить о народе? По тем отвратительным личностям, что не сходят с экранов телевизоров? По неисчислимым ловчилам, без конца продающим и предающим? По равнодушным и прячущим глаза или по тем, кто в полной безвестности, молча, день за днем, год за годом занят напряженным созидательным трудом?

Я знаю сотни, тысячи  примеров, когда люди, не спросясь никого, но и никем не понуждаемы, без похвал, венков и вознаграждений в одиночку делают общерусское, народное дело. Если у нас и будет завтрашний день, то только благодаря им.

Те воины, что сражаются за нас на фронте, те труженики, что работают за нас, те считанные праведники, что отмаливают перед Господом неисчислимые наши грехи, — они ведь перекладывают на свои измученные плечи то, чего не делают остальные! Остальные незримо подключились к ним, как к капельнице, и высасывают их! Насколько их хватит? Эта арифметика проста: они будут держаться, пока не станут последними. Количество тех из нас, кто присоединится к ним, равно количеству времени, отведенному на жизнь Русскому миру. Это даже не время, а человеко-время. Если оно иссякнет, то иссякнет и русское море, говоря по-пушкински. Но оно не умрет, если же каждый из нас ощутит себя вливающимся в него ручейком. Не знаю, разольется ли после этого русское море, зашумит ли снова волнами, — все зависит от нас. Сейчас главное, чтобы оно не стало русской пустыней.

 

[1] Запрещены в РФ как экстремистские организации.

[2] Запрещены в РФ как экстремистские организации.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0