* * *
Бабье лето. Мужичья зима.
И сойти очень просто с ума.
Оттого что ветра загудели
И года тяжелы, как гантели.

— Погоди унывать, погоди, —
Сам себе говорю, — впереди
Много дел, и весна недалече.
Ни к чему заунывные речи.


* * *

Облетают последние маки...
Н.Заболоцкий

Затихают озябшие дачи.
Засыпает мой сад-огород.
И душа потихонечку плачет,
Хоть она, говорят, не умрет.

Плачет, точно предчувствует лихо,
Точно холод нездешний в груди,
Точно острая, как облепиха,
Замаячила жизнь впереди.


* * *
На даче утречком морозным
Искрится первозданный снег.
И белки бегают по соснам.
И кот храпит, как человек.

Синичка... Я любуюсь птахой.
Я радуюсь родным местам.
...А где-то там, под Волновахой,
А где-то в Курске, где-то там...


Еще бы...

Времена не выбирают...
А.Кушнер

Еще бы мне пожить немножко,
Хоть жить, болея, очень тяжко.
Но все же лучше неотложка,
Чем каталажка.

Еще бы мне помочь детишкам —
Чтоб в модных бегали обновах.
А то, что век суровый слишком,
Так не бывает не суровых.


* * *
Если человек родился, значит, человек умрет.
А хотелось бы, чтоб было хоть чуть-чуть наоборот.

А хотелось бы, чтоб люди, обитатели Земли,
Воротиться после смерти (став гуманнее) могли.

Почему-то воротиться не торопится никто.
Значит, что-то здесь пугает, значит, что-то здесь не то.


* * *
Я забыл позывные и страсти, и злости.
Как ворота, скрипят постаревшие кости.

Что осталось? Сажать кабачки да картошку,
Накормить, как дитя, полудикую кошку.

Что осталось? Вздохнуть и в дорогу собраться.
Что осталось? Уйти. Что осталось? Остаться.


* * *
Кто прав, кто виноват — понять не так-то просто.
Но просто распознать, где агнец, а где волк.
И, несмотря на гвалт медийного прохвоста,
Идет, как крестный ход, святой Бессмертный полк.

Кто прав, кто виноват — вопрос знаком до боли.
Где правильный ответ, а где галиматья?
Я воспеваю Крым, где я учился в школе.
Здесь Родина моя. И здесь земля моя.

Людей не изменить. Смерд алчет стать вельможей.
Кто грешен, тот кричит, что светел или свят.
Кто прав, кто виноват — прав Иисус, Сын Божий.
Но Иисус распят. Но Иисус распят.


* * *
Я не сдался, не поник.
Боль стихает постепенно
И уходит в нужный миг
Во владения катрена.

Боль становится строкой
При посредстве Божьей воли.
...Это способ есть такой
Избавления от боли.


* * *
Я знаю, я не смог. Простите человека!
Не снег сбивает с ног — исчезновенье снега.

А время прет, как танк, мои седеют патлы.
Все так — тик-так, тик-так стучат часы, как дятлы.

Я не Мафусаил, ну что же здесь такого?!
Родился — и забыл, скончался — вспомнил снова.

Все так — часы спешат, стучат часы с кукушкой.
А мир гремит, как град, как мальчик с погремушкой.


* * *
Я приобрел пиджак советского покроя.
Решил его обмыть, купил российский брют.
А где же мне купить хотя б чуть-чуть покоя?
По-моему, покой нигде не продают.

Так трудно стало жить. Увы, утратил цель я.
Я приобрел пиджак, но он не нужен мне.
А где же мне купить хотя б чуть-чуть веселья?
Его не продают. И ни в одной стране.

Я приобрел пиджак. Купил бы лучше гречки,
Побольше, про запас, и спичек, и пшена.
И валерьянки нет, закончилась в аптечке.
А речка Стикс течет, и пенится волна.

А речка Стикс течет, становится все шире
И шире, берегов не видно у реки.
А мира в мире нет, и нет покоя в мире.
И люди от любви друг к другу далеки.


* * *
Волшебна дача, многолика, дает блаженство и блага.
Пойдешь налево — там клубника, пойдешь направо — там ирга.

Но я не только о природе речь скоротечную веду.
Пойдешь вперед — и счастлив вроде. Пойдешь назад — найдешь беду.

Пусть даже выживешь — нервишкам жестокий нанесешь урон.
А можно, торопясь не слишком, смотреть на взлет сосновых крон.

А можно танцевать от печки и никаких не ждать призов.
А можно, сидя на крылечке, «услышать будущего зов».


* * *
Мои врачи — лучи, и Боженька, и стихотворчества ручей,
И лист блаженный подорожника. Чуть-чуть боюсь других врачей,

Чья речь как очередь расстрельная. Я в это дело быстро вник.
Мои учителя — растения. И каждый лепесток велик.

Прекрасна сила одуванчика, что прет красиво на рожон.
Я знаю, красота обманчива. Но все же ею поражен.

Мои мучители не демоны — я сам. Живу, себя казня.
Но лишь бы не были разгневаны земля и небо на меня.