Семен Семенович неожиданно пукнул.

— Семе-он Семе-оныч!.. — дуэтом спели сестры Бобчинские, одновременно поднимая глаза от карточек.

Но это было еще не все. Голова Семена Семеновича стала заваливаться назад, спина его неестественно выгнулась, а руки судорожно цеплялись за стол, сметая фишки.

— Семен Семенович, вы нас пугаете! — сказали Бобчинские и бросились спасать Семена Семеновича, у которого в горле застряла вишня.

Он только что взял ее прямо из вазочки и положил себе в рот, и, конечно, запросто съел бы он эту коварную вишню, как съел уже несколько точно таких, но в этот момент Анна Ивановна Бобчинская достала из мешка очередной бочонок и объявила:

— Барабанные палочки!

Семен Семенович вздрогнул, и вишня попала ему в дыхательное горло.

Тут надо сделать небольшое отступление и рассказать о том, что два дня назад к Семену Семеновичу в окно влетела птица. Ну, не то чтобы вот так взяла да и влетела, у Семена Семеновича вообще-то давно стеклопакеты стояли — влети попробуй. Просто Семену Семеновичу приснился сон, в котором к нему в окно влетела птица. То ли ворона, то ли галка, он помнил смутно.

Помнил, что за окном шел сильный дождь, он долго не мог уснуть, ворочался, что-то думал. Вдруг кто-то постучался к нему в окно. Это на девятом-то этаже!

Семен Семенович, вместо того чтобы повернуться на другой бок и натянуть на голову одеяло, что в его ситуации сделал бы любой здравомыслящий человек, зачем-то встал с кровати, подошел к окну и распахнул его настежь.

Ветер вместе с дождем ворвался в уютную спальню Семена Семеновича, раскидав занавески по стенам, и какая-то птица, мягким крылом зацепив его лысину, заметалась по комнате. Семен Семенович дрожащими руками закрыл окно и огляделся. Птица сидела на телевизоре «Sony» и внимательно смотрела на Семена Семеновича одним глазом. Семен Семенович подтянул трусы на круглый живот и, смущаясь своего нелепого вида, переступил с ноги на ногу.

Птица повернула голову другим глазом к Семену Семеновичу и отчетливо произнесла: «ОДИННАДЦАТЬ». Именно так! То, что все буквы были большие, Семен Семенович помнил точно. И сразу же стали бить старинные напольные часы в гостиной, и пробили ровно одиннадцать раз, причем птица на каждый бой кивала клювом и говорила: «ОДИН, ДВА...» — и так до одиннадцати, потом улетела.

Как она могла улететь при наглухо закрытом окне — необъяснимая загадка, но Семену Семеновичу некогда было ее разгадывать. Мокрый от ужаса, он побежал в туалет, его мочевой пузырь просто разрывался от боли. Вернувшись в спальню, Семен Семенович внимательно осмотрел помещение и, не найдя ничего предосудительного и немного успокоившись, лег спать и проснулся уже поздно утром. А после совсем и забыл про сон. До этой самой роковой пятницы.

А по пятницам Семен Семенович уже много лет играл в лото с сестрами Анной Ивановной и Инной Ивановной Бобчинскими, старыми его приятельницами. Вообще-то, честно говоря, это были приятельницы его жены, Галины Ивановны Вороновой. В Политехническом, где они много лет преподавали вместе с Семеном Семеновичем, их так и звали — три Ивановны. Но Галины уже давно не было на этом свете, а он как-то незаметно занял место своей жены, играл по пятницам с Бобчинскими и даже сидел на том самом стуле, на котором всегда сидела Галина Ивановна.

— Ну давайте, Семен Семенович, миленький, ну не томите, — просили Бобчинские после благополучного спасения Семена Семеновича от вишневой косточки.

И Семен Семенович стал подробно рассказывать им свой дурацкий сон.

И вот он рассказывает, рассказывает, а старушки, естественно, его перебивают — и вдруг, когда он торжественно произнес «ОДИННАДЦАТЬ!», в комнате погас свет.

Все замолчали. А потом кто-то постучал в окно на кухне Бобчинских. Вот так: дзынь, дзынь, дзынь!

— Ах, боже мой! — синхронно подпрыгнули старушки и побежали на кухню, а Семен Семенович схватился рукой за сердце.

Но все, конечно, оказалось полной ерундой. Это соседка Бобчинских по привычке постучалась к ним в окно, ведь они жили на первом, и попросила открыть подъезд, так как домофон не работал, потому что «во всем квартале» отключилось электричество. Впрочем, электричество так же быстро включилось, как и выключилось, и славные Бобчинские уже вовсю бегали вокруг Семена Семеновича, уговаривая его остаться еще на чашку чая и рассказать историю до конца.

Но Семен Семенович твердо решил идти домой, и вообще ему было как-то не по себе после всего происшедшего.

Он раскланялся с Бобчинскими, вышел на улицу, сел в трамвай у госпиталя ГУВД на улице Луначарского. Под мерное покачивание вагона Семен Семенович слегка задремал и чуть было не проехал свою остановку.

Он выскочил у «Академической» в последний момент, когда двери уже захлопывались, стал быстро переходить дорогу, но тут какая-то птица вдруг бросилась на него с высоты и сбила с головы шляпу. Семен Семенович инстинктивно нагнулся ее подобрать, поскользнулся и неловко, боком, упал на рельсы.

Он услышал звонок надвигающегося на него трамвая и только успел заметить, что номер трамвая был «11», а за штурвалом сидела женщина, страшно похожая на его жену, Галину Ивановну. «Не может быть!» — подумал он, но больше он ничего не успел подумать.

Анна и Инна Ивановны Бобчинские уже ложились спать и, посмеиваясь, обсуждали рассказ Семена Семеновича, когда в прихожей зазвонили часы, которые не ходили уже несколько лет и висели там только по той причине, что были подарком Семена Семеновича и Галины Ивановны.

— Сколько времени? — испуганно спросила Анна Ивановна у Инны Ивановны.

— ОДИННАДЦАТЬ! — уверенно ответила Инна Ивановна, и они бросились к телефону.

Семен Семенович долго не отвечал, потом в трубке что-то щелкнуло.

— Семен Семенович! — закричали радостно Бобчинские.

Но Семена Семеновича не было.

Какая-то черная птица, то ли галка, то ли ворона, сидела в квартире Семена Семеновича и барабанила клювом в свалившуюся с телефонного аппарата трубку.