Диалог

А он мне все про Сталина
да про чертей с чекистами.
— У Сталина, — настаивал, —
должны быть руки чистыми.

И шаровары теребил,
чеша дары природные,
а может, фигою крутил
в кармане пальцы потные.

И про седую старину
рассказывал мне были,
а я ему про Бузину,
которого убили,

как жгли старательно живьем
в Одессе несогласных,
а он мне снова о своем,
про москалей ужасных,

про гладомор и про подвал,
где украинцы мирные,
о вышиванку вытирал
от сала пальцы жирные.

Тащить готов был волоком
в ад путинских наймитов —
а я ему про Горловку
и про детей убитых.

А он выкрикивал в астрал
контраргументы гибкие
и загибал, и загибал
от крови пальцы липкие.


Билет на небо

Ты посмотри, какое небо,
какой закат, какой рассвет!
На небесах ты если не был,
купи туда евробилет.

И без надгробья и погоста,
судьбой помноженный на нуль,
ты посмотри, какие звезды —
как будто дырочки от пуль.

Мохнаты, стрижены ли, лысы,
не под седлом, зато в седле,
смотри, герой, какие крысы
в твоем гуляют барахле.

За правду горькую в ответе,
утопим истину в вине:
покуда деньги есть на свете,
нам не видать конца войне.


Логос

В облака закинув невод,
жизнь качнется вправо-влево,
в небесах судьбе покорен
голубь бел и ворон чёрен.

Жизнь качнется влево-вправо
и, не мудрствуя лукаво,
на зерно слетят проворно
голубь белый, ворон черный.

В небе россыпью алмазной
светит Логос, светит ясный,
и выклевывают зерна
голубь белый, ворон черный.

С ненасытностью во чреве,
злак не отделив от плевел,
сирый век ни бел, ни чёрен,
он пророс из этих зерен.

Искуситель снится деве,
зреют яблоки на древе,
ангел бел и ангел чёрен,
что отведал этих зерен.


Завещание

Весь мир лежал у ног того,
кто не присвоил ничего,
кто завещать потомкам смог
лишь пару стоптанных сапог.

Людская кровь уйдет в поля,
на круг воротится Земля,
и Марс насытится войной —
ничто не вечно под луной.

И старый век уйдет на печь
и завещает мир беречь,
и внук, не помнящий родства,
зароет тайну естества.

И жизнь вернет ему залог
и пару стоптанных сапог,
шепнув с улыбкой на губах:
«По крови ходят в сапогах».


Что такое Донбасс

Под Покровом живя, а не на покрывале,
здесь на деле поймешь, что такое Донбасс,
где ответят, шутя: «Не такое видали»,
и привыкнуть бы надо, да кто тебе даст.

И глаза матерей возле военкомата,
где ты сам наперед знаешь место и путь,
и отводишь свой взгляд от судьбы виновато —
сколько взял пацанов, столько надо вернуть.

Бог с нами, дело ясное,
дорога к Богу узкая,
сюда приходят разные,
ну а выходят русские.

Ты не стар и не молод, и руки на месте,
ты уверен во всем и не веришь в исход,
где КамАЗы с казенной табличкой «Груз-200»
вереницей безмолвно плывут на восход.

Где един третий тост за ушедших, по следу
песню в такт подпоют кто вернулся живой,
про одну, что на всех, про нее, про Победу,
те, кто понял, что значит «любою ценой».

И, смерть свою не празднуя,
идем тропинкой узкою,
сюда приходят разные,
ну а выходит — русские.


Память

Словно по полночи громом раскатистым,
эхо по памяти катится, катится.

Небо, разверзнувшись, снова неистово
с севера, с севера: «Выстоять, выстоять!»

Время зовет, и дорога нам скатертью,
и не по батюшке — матерью, матерью.

Снова во тьме нет ни вдоха, ни выдоха,
снова душа ищет выхода, выхода.

Снова покажется жизнь не напрасною,
снова по черному красное, красное.

Снова вихры не седые, а рыжие,
снова стучит в виске: выживи, выживи!

Снова венцы да гонцы во все стороны —
вороны, вороны, вороны, вороны...


Эхо

Душа вдоль вечности плывет,
услышь — она поет
о том, как любит он ее,
Как любит он ее.

Звучит над миром, не устав,
вселенский лейтмотив:
кто жив любовью, тот и прав,
услышьте те, кто жив,

как на седьмых на небесах
душа его поет
о том, как любит он ее,
как любит он ее.

А смерть вошла, как и не жил,
под левое плечо,
его другой солдат убил,
солдату нипочем

его любовь, велел устав
врага списать в архив,
в чем виноват он или прав,
решайте те, кто жив.

И только эхом в облаках
по вечности плывет
о том, как любит он ее,
как любит он ее.


Не убежать

В небе ворон кружит не зря,
перед бурею тишь да гладь,
и войны избежать нельзя,
от войны нельзя убежать.

Ночь ворвется, мечом разя,
жаждет крови чужая рать.
Как убийц убеждать нельзя,
от войны нельзя убежать.

Черствый совести хлеб грызя,
не воротишь ты реку вспять.
Как судьбу переждать нельзя,
от войны нельзя убежать.

Как победы не сдать ферзя,
как не стать подлецу под стать,
как беде угождать нельзя,
от войны нельзя убежать.

В рай не въедешь, ужом скользя,
на болоте гнилая гать,
от войны убежать нельзя,
от войны нельзя убегать.