«Витебские ворота», или «Суражские ворота», известны как 40-километровый разрыв в линии фронта на стыке немецко-фашистских групп армий «Север» и «Центр» между Велижем и Усвятами. Этот участок, сплошь покрытый обширными лесами и непроходимыми болотами, стал в 1942 году коридором фронтовой зоны, партизаны успешно расширяли его в западном направлении.

Ставка и командование Красной армии быстро осознали уникальные свойства этой бреши во фронте немецких войск. С апреля 1942 года через «Суражские ворота» в тыл врага централизованно направлялись диверсионные и организаторские группы, в составе которых находились партийные и комсомольские работники, инструкторы-подрывники, медицинский персонал, работники типографий. Через «Суражские ворота» прошло более 170 групп, около 3000 человек, что составляло около 15% от всего потока. Для сравнения: всего за войну из тыла на территорию Беларуси было отправлено более 20 тысяч человек. Через «ворота» доставлялись оружие, боеприпасы, медикаменты, типографии, печатные машинки, радиостанции, взрывчатка.

По существу, под носом у противника действовала расширенная партизанская зона площадью более 1600 км². Брешь существовала с весны по осень 1942 года.

Коридор работал и в обратную сторону: с оккупированной территории было эвакуировано около 200 тысяч мирных жителей, на переформирование на Большую землю отправлялись партизанские отряды, вывозились раненые партизаны, а также выходили добровольцы для вступления в Красную армию (25 тысяч из них было мобилизовано). Переправлялось также продовольствие (1600 тонн хлеба, около 10 тысяч тонн картофеля и прочего продовольствия), животные (2–4 тысячи лошадей, 6 тысяч голов скота) и другие ценности в Советский фонд обороны.

Для дальнейшего развития партизанского движения в апреле 1942 года ЦК ВКП(б) разрешил отобрать 2500 человек — уроженцев БССР из частей Московского, Уральского и Приволжского военных округов, советских и партийных организаций. Местом сбора, обучения и формирования новых отрядов стало урочище Гороховец в 18 км от города Мурома. Все прибывшие на сбор были объединены в особую часть, так называемый Особый белорусский сбор.

Известно, что через «Суражские ворота» отряды и группы, обученные минно-подрывному делу, направлялись в ближайшие районы Витебской, Минской и Могилевской областей.

Виктор Железнякович, сын комиссара партизанского отряда «Первый комсомольский» Павла Железняковича, рассказывает: «Наша белорусская группа обучалась в диверсионной школе с июля по октябрь 1942 года, 9 ноября началось ее выдвижение. Всего в группе было 11 человек: командир Иван Васильевич Шеметовец, самый старший, 1905 года рождения, заместитель командира Михаил Москалёв, Иван Горбачёв, Виктор Чепелев, Алексей Савицкий, Иван Шумский и Григорий Плотник. Кроме мужчин, на опасное задание отправили еще трех девушек-комсомолок: Веру Одынец, Полину Осину и Тамару Почекаеву».

В ночь на 25 сентября 1942 года началась крупномасштабная немецкая операция по ликвидации «Суражских ворот». В итоге 28 сентября 1942 года каратели соединились, «Суражские ворота» были закрыты.

После того как фронт противника закрылся на замок, продвижение по тылам противника представляло большие риски. После перехода гродненской группы новые десантники забрасывались с Большой земли с самолетов уже на парашютах.

Но, несмотря на закрытие «Суражских ворот», подготовленную группу все-таки отправили на спецзадание в самую отдаленную партизанскую зону.

Из воспоминаний Михаила Москалёва, начальника штаба бригады «Комсомолец»: «Утром группу погрузили в товарные вагоны-теплушки и отправили в Торопец Калининской области, где разместилась база штаба партизанского движения. Там мы получили продукты на пять дней, обмундирование, оружие, боеприпасы, взрывчатку, мины, пулемет, противотанковое ружье, огнемет и другие вещи. На каждого человека получалось более 40 килограммов груза...»

Два долгих месяца группа пробиралась тайными тропами, шли ночами, люди мерзли, голодали, иногда ночевали на хуторах. Минеры-добровольцы по ходу продвижения в глубь немецкого тыла выполняли боевые задания — подрывали составы.

В начале января 1943 года группа добралась в глубокий тыл врага — в  Налибокскую пущу, преодолев более 700 километров. Натолкнулись на разведчиков из партизанского отряда Митьки — Дмитрия Денисенко. Никто из партизан не поверил измученным людям, считая, что невозможно пройти такой опасный маршрут. Но, узнав Павла Железняковича, местного жителя местечка Мир и Кореличи, повели в штаб отряда.

Все участники перехода, пройдя формальности, позже влились в состав партизанских отрядов.

Партизанские жены

Меня интересовало, как сложились дальнейшие судьбы партизан, особенно женские. Жизнь после войны у многих полна драматизма, неустроенности, ранних болезней, инвалидности, разрушенной психики. Срабатывал послевоенный синдром. И там нет парадной стороны, но много горечи, ранних потерь товарищей по оружию, разочарования.

После войны многие девушки-радистки, связные, подрывницы вышли замуж за партизанских командиров. Тому много примеров.

Связная Нонна Карпович стала женой начальника разведки отряда «Комсомольский» Михаила Новицкого. Спасенная из гетто семнадцатилетняя Марианна Кремер вышла замуж за начальника штаба кавалерийской бригады Ивана Солошенко.

Вера Одынец спасла в лесу замерзавшего Бориса Богатова. Он бежал из немецкого плена, вторично из тюрьмы Кёнигсберга, несколько месяцев пробирался белорусскими лесами. Борис Богатов воевал на Финской войне, был ранен в ногу, награжден орденом Красного Знамени. Они вместе встретили освобождение Беларуси, а после войны у Веры и Бориса образовалась семья. Борис Богатов рано умер от ран, в 1948 году, и Вера осталась с маленьким ребенком на руках.

После войны она не смогла продолжить учебу в институте: не было поддержки семьи; как ответственного коммуниста и фронтовика, ее направляли на различные участки работы. В 1946 году был создан отдел при Совете министров БССР по переселению и репатриации поляков. Вера переехала в Барановичи, где разместился вышеназванный отдел, потом вернулась в Минск, ее перевели в транспортную прокуратуру Белорусской железной дороги, затем, до выхода на пенсию, она работала в Министерстве местной промышленности.

В.И. Одынец награждена орденом Красного Знамени, орденом Отечественной войны II степени, медалью «Партизану Отечественной войны» II степени.

Красавица Женя Будоль ушла с матерью в лес, к партизанам, где уже воевали отец Евгений Емельянович Будоль 1890 года рождения и младший брат Всеволод Будоль 1925 года рождения. Е.Е. Будоль до войны работал учителем в еремичской школе. Из наградного листа Е.Е. Будоля «...в отряде работал над составлением истории развития партизанских отрядов в Барановичской области. Во время отступления немецких оккупантов принимал активное участие в боях с врагами нашей Родины. Представлен к медали “Партизану Отечественной войны” I степени».

Женя Будоль жила в семейном отряде Дмитрия Денисенко. Командир партизанской кавалерийской бригады давно обратил на девушку внимание. Как только в 1944 году освободили Беларусь, молодые люди поженились.

Хохотушка Полинка Осина, ямочки на румяных щечках, певунья, верная боевая подруга, стала избранницей командира бригады имени Калинина Михаила Москалёва. Он сразу выделил бойкую девушку, как только они попали в одну диверсионную школу в 1942 году, и все время опекал ее.

Тамара Почекаева вышла замуж за командира легендарной партизанской бригады «За Советскую Беларусь» Якова Васютина.

Приведу отрывок из ее наградного листа от 07.06.1945:

«...Эвакуировалась в Башкирскую Республику. Чувство горячей мести за родную Белоруссию охватило тов. Почекаеву. По зову воли вождя тов. Почекаева добивается отправки ее в действующую Красную армию, чтобы мстить врагу. Подготовив еще 15 своих подруг, комсомолка Почекаева прибыла в Москву на особый Белорусский сбор. Здесь она настойчиво изучает подрывное дело. Окончив спецшколу при ЦК КП(б) Белоруссии, в ноябре 1942 года перешла линию фронта. В январе 1943 года влилась в партизанский отряд “Штурм”... и сама лично с апреля 1943 года по декабрь 1943 года пустила под откос десять вражеских эшелонов на участке железной дороги Лида — Молодечно. Шесть эшелонов пустила под откос между станциями Гавья — Юратишки. В результате спущено под откос десять эшелонов, разбито 18 паровозов, 345 вагонов с живой силой противника, танками, автомашинами и другими военными грузами. При крушении эшелонов убито и ранено 968 гитлеровцев... Особо отличилась при подрыве полотна в сентябре месяце 1943 года на участке Красное — Молодечно... Между отрядом и немецкой железнодорожной охраной разгорелся сильный бой. Тов. Почекаева осталась лежать на железнодорожном полотне, поставила шашки и взорвала 16 рельс... В боях показала себя смелой, находчивой и товарищем по взаимной выручке в бою...»

После войны и до конца своих дней партизанские жены оставались лучшими подругами, они собирали на праздники бывших партизан, приезжали на партизанские могилы, отмечали День Победы, дружили, поддерживали своих мужей в болезнях и скорбях, достойно провожали их в последний путь...

Письма Веры

Сохранились письма Веры Одынец к Павлу Железняковичу. Какое это редкое и богатое наследие! Мы слышим живой разговор людей, для которых понятие «Родина» — священно. Первое советское предвоенное поколение молодежи, так их воспитали: сначала интересы общества и только потом личные. У многих война отняла молодость, здоровье. Как сказала мне дочь Веры Одынец: «Мама была очень отважной, но перегорела на войне и всю жизнь потом молчала — не любила, а может, уже не было никаких сил вспоминать военное прошлое, оставалась очень скромным человеком. Редко соглашалась на встречи, но если шла, надевала свой пиджак с боевыми наградами, в зеркало не смотрела».

Вера спасла жизнь П.Железняковичу. Вот как это было. В партизанском отряде десантники-москвичи по пьяному делу чуть его не расстреляли. Десантники выбрали себе стоянку у лесного притока Немана, недалеко от хутора лесника, знаменитого самогонщика, и жили себе весело. Сориентировались, что у местных отрядов не хватает детонаторов и тола, начали «одалживать», а диверсии, проведенные подрывниками из других отрядов, записывали на свой боевой счет и радировали в Москву. Павел Железнякович взбунтовался, стал протестовать против хитрой «бухгалтерии» десантной группы.

Из книги Владимира Калесника «Долг памяти»:

«Происшествие было похоже на волшебную сказку. Честность встретилась с хитростью, прагматизмом. К его счастью, и в десантной группе нашлась, как в сказке, чистая душа, патриотка, тоже идеалистка минчанка Вера Одынец. Она как раз стояла на страже, когда двое десантников вывели Павла под автоматами из землянки. Сообразила, что тут происходит. Взвела автомат на боевой взвод и скомандовала:

— Конвоиры, брось оружие, руки вверх! Ложись! — А к подконвойному: — Павлуша, беги к комсомольцам!

Никогда ни я, ни Павел Арсеньевич не вспоминали о том происшествии. Только в 1971-м, на его  (Железняковича. — И.Ш.) поминках, Вера Одынец вспомнила, каким принципиальным в своих моральных убеждениях был покойный» (перевод с белорусского мой. — И.Ш.).

В трудные минуты жизни Вера Одынец пишет письма, обращается к своему старшему товарищу за помощью, советами, поддержкой. Вот что она писала, например, в июне 1971 года:

«Дорогой мой друг и боевой товарищ Павел Арсеньевич! Только что получила Ваше письмо, до глубины души тронута Вашим вниманием, знала, что Вам очень трудно писать, что каждое написанное слово стоит больших усилий, и Вы все равно не забываете меня, спасибо Вам, родной мой Человек, Человек с большой буквы! Я очень виновата перед Вами, заела меня всякая текучка и хворобы, но ежедневно, ежечасно помню о Вас и молю судьбу, чтобы она (если она есть!) дала Вам здоровья и сил...

Но случилось непредвиденное и большое горе. 15-го хоронили С.О. Притыцкого. Огромное горе. Я очень боялась за Вас. В общем, трудно найти слова, очень беден еще человеческий лексикон, чтобы выразить всю боль. Я была на похоронах, страшно было смотреть на Иру, ведь она очень больна. Стыдно признаться, но я даже не звоню Шуре, боюсь потревожить эту рану. Да! Очень несчастливый этот год, он унес столько жизней, не стало Сусанны, Сергея Осиповича, трех молодых космонавтов. Тяжело, но надо жить, растить детей, помочь им стать на ноги и укрепиться в жизни.

Вот во имя этого, Павел Арсеньевич, берегите себя, крепитесь, мой родной!..»

В наградном листе Веры Одынец от 27.09.1943 на присвоение ордена Красной Звезды записано:

«Участвовала в подрыве воинского эшелона с живой силой. В результате взрыва уничтожено: паровоз и 14 вагонов. На железной дороге минировала путь. Подорвала автомашину противника, уничтожила трех немцев, один тяжело ранен. Участвовала в подрыве мостов — трех. Минировала шоссейные дороги».

Под документом стоят подписи командира отряда имени Калинина Шеметовца, комиссара Дудковского, командира бригады имени Жукова Москалёва и комиссара бригады Царюка.

В годы Великой Отечественной войны Петр Дудковский был начальником Особого отдела и заместителем командира партизанской бригады имени Г.Жукова по разведке и контрразведке, после войны работал первым заместителем прокурора Белорусской ССР.

По словам дочери Веры Одынец, дружба с Петром Викентьевичем Дудковским (1917–1997) сохранилась у бывших партизан на всю жизнь, он же и выхлопотал для Веры персональную пенсию в 100 рублей. Она отказывалась от помощи, твердила одно: «Родина мне все дала: бесплатные лекарства, раз в год прохожу диспансеризацию в республиканской лечкомиссии, ко дню рождения Ленина получаю дополнительно оклад, мне больше ничего не надо от государства».

Вера Иосифовна оставалась человеком отзывчивым, редкой скромности, до последних дней ходила на Восточное кладбище в Минске, ухаживала за могилами боевых товарищей.

Из письма Веры П.А. Железняковичу:

«Не знаю, возможно, я не права, но мне кажется, что местная власть не могла поступить иначе: какому секретарю ЦК КПСС приятно иметь в своей парторганизации на учете двоих коммунистов-алкоголиков, опустившихся и потерявших человеческий облик? Если я не права — Вы меня поправьте. Вместе с тем она мой друг, и, может быть, нечестно так резко говорить о ней? Но мне кажется, что к друзьям мы должны быть более требовательны и объективны, чем к посторонним людям, которых не знаем. Требовать от друзей нужно так, как от самих себя. Простите, Павел Арсеньевич, что задурила Вам голову, но мне очень важно было сказать все откровенно и знать Ваше мнение на этот счет. Ваше мнение будет для меня окончательным...»

Старый друг очень болен, его дни сочтены, он умрет 6 ноября 1971 года. Сиротой в 13 лет останется его младший сын Витя. Друзья-партизаны хлопочут за сироту.

«Дорогие мои мальчики, Володя и Витя!

Спасибо большое за письмо, рада была его получить, рада, что вы оба здоровы, что живете дружно и поддерживаете друг друга. Очень хорошо, что Витёк быстро освоился в новом коллективе, а главное, начал учебу с четверки по геометрии, от души желаю ему и дальше получать четверки, короче говоря, не снижать темпа. С такими отметками он сможет поступить в Суворовское училище... Хотелось бы знать, как вы устроились с питанием, как вообще улаживаете домашние дела.

В субботу меня навестили И.А. Брыль и Володя Колесник. Я очень рада была видеть этих славных людей. Вспоминали своих старых друзей, много говорили о Павле Арсеньевиче. Да, мало уже нас осталось, с каждым годом редеют наши ряды. Иван Антонович и Володя просили передать вам большой привет и самые добрые пожелания, и еще Иван Антонович просил тебя, Володя, сохранить письма Павла Арсеньевича, они будут очень нужны. Надеюсь, что ты понимаешь, что это очень важно, да и напоминать тебе об этом не нужно, так как ты и сам знаешь, что жизнь твоего отца принадлежит истории...»

Поколение белорусских партизан прошло закалку страшной войной, они мечтали о мирной жизни, женились, создавали крепкие семьи, появлялись дети.

Надежное послевоенное поколение. Бывшие партизаны потом состоялись как партийные и советские руководители всех уровней, работали председателями колхозов, директорами заводов, больниц, школ. На них держалось все послевоенное народное хозяйство, партизанские командиры умели ценить мирный труд и дорожили своими большими и малыми победами.

Из воспоминаний М.Москалёва:

«Теперь, когда прошло столько лет, вспоминая те трудные дни, думаю: какими были высокими чувства патриотизма, любви к Родине! Пережить невзгоды, испытания и быть непреклонными. Идти в тыл врага, навстречу жестоким боям и еще большим бедам, могли только люди, которые очень любили свою Родину. И за ее честь и свободу готовы были на все».

Военная тема неисчерпаемая, все время хочется отдохнуть от войны — не получается. Люди далекой войны, герои моих очерков и будущих книг, возвращаются ко мне и тревожат, и я не в силах оставить трудную тему. Ведь эти люди жили! Они жили надеждами на будущее, более счастливое для их детей и внуков, чем их собственное. Они тоже любили, ошибались, погибали от ран и болезней, уходили молодыми, не прожив до конца свои жизни. А те, кто остался жить, хранили память о страшном прошлом.

Военное поколение долго оставалось неразговорчивым, молчаливым и только между собой, выпив на маевках поминальную рюмку горькой водки, откровенничали. Говорили смело и без оглядки, не боялись, что среди своих кто-то посторонний запишет, подслушает, неверно поймет.

Послевоенные советские писатели и журналисты писали о войне бодро, стандартно, часто штампами, как требовала тогда партийная идеология. Не хотелось матерым, часто угрюмым фронтовикам, все повидавшим на своем веку, попасть в газетные оптимистичные историйки о подвигах.

Сегодня мне помогают родственники партизан, их дети, даже внуки. Созваниваюсь с Татьяной Ивановной Шамякиной, с дочерями Янки Брыля, Галиной и Натальей. Разбираем фотографии, через десятки лет трудно атрибутировать лица, но спасибо их отцу, писателю Янке Брылю, тот отличался большой педантичностью, аккуратно подписывал каждую фотографию. Всплыло имя отца белорусской писательницы Ольги Ипатовой — партизанского командира Михаила Ипатова.

И нет конца моим историям о партизанах...