В последнее время все чаще слышатся мнения, будто бы современная практика частой исповеди ущербна, исповедоваться надо только тогда, когда возникнет внутренняя потребность, перед причащением Святых Тайн очиститься от прегрешений и поститься не обязательно, а причащаться нужно почаще, желательно на каждой литургии, при каждом посещении храма. Звучат призывы никак не связывать в церковной практике совершение таинств исповеди и причащения. Обычно так считают священнослужители либеральных взглядов — например, протоиерей Алексий Уминский, протоиерей Геннадий Фаст, игумен Арсений (Соколов), священник Андрей Кордочкин, иеромонах Николай (Летуновский). Сразу скажем, что подобное модернистское «благочестие» не соответствует богослужебной практике Русской Православной Церкви, в которой существует замечательная традиция исповедоваться перед каждым причастием, и дай Бог, чтобы она сохранилась и в будущем.

Либеральные священнослужители, последователи модернистских воззрений протопресвитера Александра Шмемана, активно пропагандируют пересмотр этих многовековых церковных традиций Русской Церкви под лозунгом так называемого литургического возрождения, заключающегося в сверхчастом причащении Святых Христовых Тайн без должного приготовления и в призывах к отказу от обязательного таинства покаяния перед причащением. Это обновленческое «творчество», разрушительное по своим последствиям, в действительности приводит к обмирщению церковной жизни и, несомненно, является духовным преступлением перед русским православным народом.

Однако, на наш взгляд, проблема упразднения исповеди перед причастием не только представляет собой частный вопрос богослужебной практики, но и имеет более глубокий, многими еще не осознаваемый нравственный аспект. В последнее время на нашу страну с антихристианского Запада стремительно надвигается волна откровенной пропаганды любого греха и порока, особенно в виде так называемой гомосексуальной революции, направленной, как пишет православный публицист Ольга Четверикова, на уничтожение самих основ человеческой цивилизации и насаждение антицивилизации нелюдей. Опорная база этой либерально-фашистской гомодиктатуры уже создана на Западе, и ее ускоренными темпами планируют навязать всему человечеству. Обществу навязывается либеральная идея о негуманности самого понятия «грех», ибо понятие греха вступает в резкое противоречие с базовой либеральной ценностью — идеей «прав человека», на которой зиждется вся западная антихристианская идеология. Если понятие греха — а вместе с ним и Бога — будет на Западе окончательно предано забвению, то тем самым открывается широкий путь не только к оправданию «нетрадиционных сексуальных отношений», усыновлению гомосексуалистами детей, но и к допустимости педофилии, инцеста, скотоложества и прочих «прав человека», посягательство на которые приравняется будущими комиссарами-правозащитниками к фашизму и человеконенавистничеству.

На Западе совершается антихристианская революция. Ныне Российское государство в лице его президента, законодателей и подавляющего большинства народа, отвергая чуждые русскому православному менталитету «общечеловеческие» ценности евро-атлантического Содома, остается оплотом здоровых нравственных и моральных устоев и последней надеждой для всего западного общества, все более и более утопающего в смертных грехах либеральной диктатуры и гомототалитаризма.

По словам публициста Эдуарда Бирова, «даже в самом Западе находятся люди и сообщества, видящие в России единственную защиту от собственной элиты, которая на правительственном уровне продвигает разрушительные антиценности, законодательно узаконивает разврат и педерастию и все откровеннее изживает остатки христианского сознания и понятия греха».

В этом общественно-политическом контексте призывы либерального российского духовенства к отмене исповеди перед причастием прекрасно встраиваются в западную либерально-гуманистическую доктрину «отмены греха и Бога». (Отмена исповеди неизбежно приведет к повреждению нравственного сознания христианина: сначала к искажениям в понимании человеческой греховности, а затем и к оправданию греха до полного уничтожения данного понятия или перевода его в пространство абстрактных категорий. А если человек сроднится с грехом, то он одновременно потеряет Бога.)

Будем, однако, надеяться, что Русская Православная Церковь, как и Российское государство, останется последним духовно-нравственным бастионом, противостоящим агрессивной экспансии западных «общечеловеческих ценностей», отвергающих понятие греха. А над искоренением этого понятия из сознания православных верующих уже не первый год трудятся неутомимые наши либеральные «пастыри» — апологеты либеральных богослужебных реформ, внушающие своим пасомым ненужность откровения на исповеди грехов падшего человеческого естества и «отсталость» богослужебных традиций Русской Церкви, связанных с обязательным исповеданием христианином всех прегрешений перед причащением Святых Христовых Тайн.

Существуют опасения, что для приведения нашего православного богослужения в соответствие с новыми евростандартами потребуется трансмутация традиционного церковного сознания православных верующих. А для этого ныне взращивается новое поколение священнослужителей, полностью оторванных (даже по внешнему их стриженому виду) от древних традиций Русской Православной Церкви. Они-то и будут пролагать нам светлый путь в европравославие, а именно — активно предлагать пересмотр сложившихся на протяжении столетий богослужебных традиций Русской Церкви как «устаревших», «средневековых» и не соответствующих нынешней либеральной установке на «модернизацию» всех тоталитарных общественно-политических, культурных и экономических структур.

Верующим на либеральных «церковных» интернет-порталах исподволь внушается мысль, что тысячу лет в Русской Церкви все было плохо: и непонятный богослужебный язык, и устаревшая средневековая аскетическая практика подготовки к причастию, и оторванный от стран «развитой демократии», да и всего прогрессивного человечества архаичный юлианский календарь, и нетолерантность к осквернителям храмов и святынь, а посему давайте и в Церкви кое-что креативно улучшим и переделаем под образ жизни нашего современного, либерально мыслящего еврочеловека, жаждущего в Церкви настоящего креативного «драйва», чтобы всем в храме было очень и очень комфортно и «без напряга» (разные там «средневековые» посты и непонятные молитвенные правила): пришел в храм (может быть, попив с утра кофе), подошел к Святой Чаше, причастился... А налагать на себя нравственный «напряг» в виде какого-то поста, какой-то непонятной исповеди неизвестно кому и непонятно в чем — это и не комфортно, да и не либерально: нарушаются права человека на «литургическую свободу». Да и по большому счету исповедь грехов носит явно «антимиссионерский характер»: молодой, продвинутый и креативно мыслящий человек скорее заглянет в храм, если от него «попы» не будут требовать «оглашать» там свои естественные страсти и комплексы.

Как в общественной жизни, так и в церковной стали растабуироваться запрещенные до недавнего времени темы, которые несут в себе разрушающие последствия как для всего общества, так и для благостояния Церкви Русской. В светских СМИ идут ожесточенные дискуссии на темы (например, гомосексуализма, детского секспросвета), о которых, по слову апостола, «не леть есть человеку глаголати». А в церковных СМИ стали обсуждаться темы (например, русификации традиционного церковнославянского богослужения, причащения без исповеди, отмены постов, изменения юлианского календаря), о которых раньше любой православный человек, воспитанный в традициях Православной Церкви, не мог и помыслить.

Вот как отзывается о таинстве исповеди один из главных либеральных идеологов «литургического возрождения» протопресвитер Александр Шмеман. «Причащаться надо почаще», — вещает «высокодуховный» американский проповедник, тут он, ортодокс из ортодоксов, приводит в пример первых христиан. «Но готовиться к причастию не надо», — тут же добавляет он, превращаясь в сверхлиберала. Исповедь о. Шмеман с обычным для него издевательством именует «своего рода билетом на причастие» и говорит: «Лично я вообще бы отменил (!) частную исповедь» (Прот. Александр Шмеман. Дневники. 1973–1983. М.: Русский путь, 2005. С. 35).

Но вот что пишет о таинстве частной исповеди замечательный русский пастырь священноисповедник Сергий Правдолюбов: «Помни, что таинство исповеди есть слезная баня пакибытия. Посему, приготовившись так, как сказано выше, и понимая самое существо таинства исповеди, приступай к таинству со страхом и трепетом, потому что Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое. Вера в то, что Сам Христос принимает исповедание наше, что Он хочет и может простить нам грехи, что мы отходим после исповеди чистыми от всякого греха, совершенно необходима для кающегося, ибо по вере и совершается таинство. Перед исповедью испроси прощения у кого можешь и прости всех врагов своих от всего сердца. О грехах своих рассказывай подробно, без утайки. Каждый утаенный грех не только не прощается, но делается сугубым грехом и тяжелым бременем ложится на душу кающегося, и он неисцеленным отходит от духовной врачебницы».

Преподаватель Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета и Сретенской духовной семинарии протоиерей Вадим Леонов пишет:

 «Могу сказать лишь то, о чем веками свидетельствует Церковь: покаяние — это одно из семи важнейших таинств, которые обеспечивают полноту духовной жизни человека и его спасение. Без покаяния спасение невозможно. Это фундамент духовной жизни. Святые отцы называют таинство покаяния вторым крещением, ибо в нем очищается и возрождается душа человеческая и становится способной принимать благодатные дары других церковных таинств, в том числе и евхаристии. Кто в какой-то мере игнорирует это таинство или пренебрегает им, а такие тенденции в наше время стали появляться, тот рискует всю свою духовную жизнь превратить в лицемерный фарс.

Я думаю, что эти стремления принизить значение исповеди для духовной жизни христианина возникли в православной среде под влиянием протестантизма на церковное сознание. К сожалению, протестантизм на Западе деформировал сознание католицизма, а теперь добрался и до Православия. Исповедь — необходимое условие для того, чтобы душу привести в богоугодное состояние. Мы читаем у святых отцов о том, что вся духовная жизнь человека зиждется на покаянии. Исповедь — это главное средство для глубокого покаяния. Святитель Игнатий Брянчанинов в своих творениях отмечал, что значение исповеди в жизни православного христианина возрастает и будет возрастать, поскольку люди все реже используют другие духовные средства. Мы не умеем молиться и не проявляем старания, не проявляем усердия к посту, легко поддаемся греховным соблазнам. Если мы еще вытолкнем и исповедь на периферию нашей духовной жизни, то тогда нас можно брать голыми руками.

Давайте вспомним грозные слова апостола Павла о недостойном причащении: “Кто будет есть Хлеб сей или пить Чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от Хлеба сего и пьет из Чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает” (1 Кор. 11, 27–30). Если мы хоть ненадолго задумаемся над этими апостольскими словами, то к чему они нас приведут? К исповеди. Если сейчас отвергнуть принцип взаимосвязи исповеди и причастия и предоставить всем возможность решать вопрос об исповеди исходя из личных соображений, то мы уподобимся неразумной матери, которая родила ребенка, а потом вынесла его на улицу, положила на перекрестке и, оставляя его, сказала: руки, ноги, голова у тебя есть, там храм, здесь дом, за пригорком огород — иди трудись, питайся и живи богоугодно».

Напомним также слова свт. Григория Паламы (XIV век), который в своей проповеди «О Святых и Страшных Христовых Тайнах» прямо указывает на необходимость исповеди перед причастием: «Если же с дурной совестью, и не получив, благодаря исповеди, отпущение грехов от приявшего власть разрешать и связывать их... мы приступаем [к Святым Тайнам], то, конечно, это делаем в суд себе и на вечное мучение, отталкивая от себя и самые Божие щедроты и терпение Его к нам».

Многие неофиты задают вопрос: «Почему служащим священнослужителям можно причащаться за каждой литургией и не исповедоваться перед каждым причащением, а мирянам нельзя?»

В отличие от духовенства, миряне не имеют божественную благодать священства, «немощная врачующую и оскудевающая восполняющую», преподаваемую при рукоположении от епископа. То, что входит в служебные обязанности епископа, священника и диакона, не имеет никакого отношения к мирянам и простым монахам. В таинстве хиротонии священнослужители получают особый дар благодати служить Жертвеннику Господню. И поэтому то, что позволительно священнослужителю, то может быть крайне опасным как в духовном, так и в физическом отношении для не защищенного священническою благодатью рядового мирянина. Например, мирянину, находясь в алтаре, строго запрещено прикасаться к Святому Престолу, к Святой Чаше (за исключением целования ее нижнего края во время причащения), и поэтому, в частности, мы считаем крайне душевредным чтение мирянами тайносовершительных молитв из служебника во время евхаристического канона, что практикуется в обновленческих общинах (например, в общине священника Г.Кочеткова).

Нам важно доверять нашим опытным духовным пастырям и древней практике Русской Православной Церкви, согласно которой готовящийся ко святому причащению должен обязательно исповедоваться. И не будем соблазняться лукавыми либеральными мудрованиями современных обновленцев. То, что практика обязательной исповеди перед причащением Святых Тайн в современных условиях для Русской Церкви верна и необходима, доказывает само нравственное состояние нашего общества, которое близко к полному разложению.