Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

«Желая... содействовать процветанию искусств в России»

Меценатство
        
        Федорец А. Павел Третьяков. М.: Вече, 2011 (Великие исторические персоны).
        
        
Новая книга историка Москвы и московского купечества Анны Федорец наводит на размышления о судьбах предпринимательского класса в дореволюционной России. В ней на фактах показано, сколь значительную роль мог сыграть русский коммерсант в развитии культуры. Тема купеческого влияния на искусство и литературу огромна, тут есть что обсудить.
        Текст письма, написанного Павлом Третьяковым в сентябре 1892 года Московской городской думе, хорошо известен. И хотя цитируют его часто, несколько строк хочется повторить еще раз: «Желая способствовать устройству в дорогом для меня городе полезных учреждений, содействовать процветанию искусств в России и вместе с тем сохранить на вечное время собранную мною коллекцию, ныне же приношу в дар Московской городской думе всю мою картинную галерею со всеми художественными произведениями». Город принял этот дар с благодарностью. И коллекция московского купца — 1200 картин и 500 рисунков, — размещенная в 22 залах его дома в Лаврушинском переулке, стала первым русским музеем национальной живописи. Событие выдающееся. Но не уникальное для России второй половины ХIХ века.
        П.М. Третьяков был человеком своего времени и своего круга — московским купцом, унаследовавшим дело от отца, трудом, умением и терпением приумножившим его многократно, затем передавшим все сделанное семье и отечеству. Его детство, юность, его деловая активность, абсолютно подчиненная интересам рода, поданы в книге А.И. Федорец с большими подробностями; кое-что автор выяснил из архивных документов, впервые «поднятых» как источник по биографии Третьякова. Конечно, российское купечество не было однородным, и идеализировать его нравы не хочется — А.Н. Островский своих героев не выдумывал, писал с натуры. Но бесспорно то, что предприниматели и купцы тех лет временщиками не были. Вели дела они основательно — с опорой на прошлое и с надеждами на будущее. Например, один из династии Морозовых — Арсений Иванович, — сделавший семейное предприятие (Богородско-Глуховскую мануфактуру) крупнейшим промышленным центром России, особенно гордился своей Новоткацкой фабрикой. И по архитектурному проекту, и по оснащенности она в начале ХХ века была одной из лучших в мире — новый способ вентиляции и освещения рабочих мест, удобные гардеробные с индивидуальными шкафчиками для рабочих, великолепная внутренняя отделка: двери со вставками из горного хрусталя, часы в обрамлении инкрустации из цветного стекла... А плоская фабричная крыша была присыпана слоем земли и засеяна травой, на нее можно было выйти во время перерыва. Спустя тридцать лет именно на этой морозовской фабрике снимался фильм «Светлый путь». По ее цехам Любовь Орлова в роли передовой ткачихи уверенно шагала в будущее под звуки «Марша энтузиастов». Правда, самому Арсению Ивановичу будущее фабрик виделось по-другому, он надеялся совместить общинные устои с промышленным развитием, о рабочих заботился — строил для них дома, а рядом больницы и приюты, столовые и магазины, школы и библиотеки. Так заведено было в их семье еще первыми Морозовыми. Да и не только Морозовыми. Частные предприниматели России того времени, создавая ткацкие мастерские, строя мануфактуры, хорошо понимали, что вести свое дело так, как это было принято на государственных заводах, — не задумываясь, заменять умерших от непосильного труда крепостных, приписанных к заводу, новыми — они не могут. Для того чтобы их работники долго жили и хорошо работали, их надо обеспечить жильем, кормить, лечить, обучать, помогать с воспитанием детей. Поэтому рядом с мануфактурами быстро появлялись дома для рабочих, больницы, школы. А потом и театры. Сначала строили для себя, для своего дела, а позже приходило понимание ответственности за город, в котором вели дело, за страну, в которой жили. Это чувство ответственности они оставляли в наследство детям и внукам. И те входили в жизнь с пониманием: «богатство обязывает», и благотворительность становилась нормой их жизни. Во второй половине XIX — начале XX века большинство больниц, например, были построены на деньги благотворителей. На Боткинскую больницу деньги дал К.Т. Солдатенков, на Морозовскую — В.Е. Морозов, на Алексеевскую (бывшую Кащенко) — глава города Н.А. Алексеев, а первая бесплатная глазная больница (сейчас Институт глазных болезней имени Гельмгольца) была открыта в 1910 году на средства, завещанные В.А. Алексеевой. Этот список можно продолжать и продолжать. Но благотворительность российских купцов и предпринимателей не была простой раздачей милостыни, она способствовала преобразованию общества. Д.П. Рябушинский создал в своем поместье Кучино первую в России аэродинамическую лабораторию (ныне ЦАГИ). А.А. Бахрушин финансировал медицинские исследования, среди них — испытания противодифтерийной вакцины. Ф.П. Рябушинский организовал и субсидировал научную экспедицию по изучению Камчатки. С.И. Щукин основал институт психологии при Московском университете.
        История отечественной благотворительности — это история жизни и свершений многих и многих людей... И история их увлечений. В одном из писем Ф.И. Шаляпин так рассказывает об этом: «...российский мужичок, вырвавшись из деревни смолоду, начинает сколачивать свое благополучие будущего купца или промышленника в Москве. Он торгует сбитнем на Хитровом рынке, продает пирожки на лотках, льет конопляное масло на гречишники, весело выкрикивает свой товаришко и косым глазком хитро наблюдает за стежками жизни, как и что зашито и что к чему как пришито... А там, глядь, у него уже и лавочка или заводик. А потом, поди, он уже 1-й гильдии купец. Подождите — его старший сынок первый покупает Гогенов, первый покупает Пикассо, первый везет в Москву Матисса. А мы, просвещенные, смотрим со скверно разинутыми ртами на всех непонятных еще нам Матиссов, Мане и Ренуаров и гнусаво — критически говорим: “Самодур...” А самодуры тем временем потихонечку накопили чудесные сокровища искусства, создали галереи, музеи, первоклассные театры, настроили больниц и приютов на всю Москву...»
        В книге Анны Федорец показано, до какой степени это увлечение искусством должно было вызреть в купеческой среде, как оно нарастало — от поколения к поколению. И как дворянство понемногу уступало предпринимательскому классу пальму первенства по части меценатства и коллекционирования предметов искусства. На страницах книги возникает образ целого сообщества просвещенных коммерсантов, и П.М. Третьяков представлен как вершина огромной пирамиды, состоящей из русских купцов — покровителей искусства.
        Многие в среде российских купцов увлекались коллекционированием. И «Гогенов» собирали, и «Матиссов». Со вкусом и размахом. Но предпочтение все-таки отдавали русскому искусству. Собрание П.М. Третьякова — самый яркий тому пример. Однако рядом с ним были и другие. Одним из первых в Москве открыл для всеобщего обозрения свою коллекцию русской живописи В.А. Кокорев. Так же поступил и К.Т. Солдатенков; он перестроил часть особняка на Мясницкой под галерею, и туда каждый желающий мог прийти полюбоваться полотнами В.А. Тропинина, А.Г. Венецианова, К.П. Брюллова. И.С. Остроухов; увлекшись собиранием древних русских икон, организовал первую в России художественную выставку иконописи, основу которой составила его личная коллекция, одна из крупнейших в то время. А после окончания имевшей большой успех выставки он каждое воскресенье открывал двери своего дома для желающих посмотреть его собрание. Интересовались историей многие московские коллекционеры. П.И. Щукин собрал большую коллекцию русских древностей — старинных рукописей, церковной утвари, доспехов, ювелирных украшений. Построил для нее по специальному проекту здание музея, часто сам встречал посетителей и проводил их по залам. А через несколько лет передал все в дар Императорскому историческому музею города Москвы. Этому же музею подарили свои коллекции рукописей и старопечатных книг Ф.Ф. Мазурин и А.И. Хлудов. С.Т. Морозов, оставив все коммерческие дела, возглавил Кустарный музей и почти 30 лет жизни отдал созданию уникальной коллекции предметов народного искусства, многое для музея покупал на свои деньги, отдал туда и все, что собирал для себя. А.А. Бахрушин всю свою театральную коллекцию передал Российской академии наук, она стала основой музея, носящего ныне его имя.
        Они так жили. Лучшие представители московского купечества.
        Одному из них — Павлу Третьякову — посвящена эта книга. В ней, рассказывая о человеке, который, по словам И.Е. Репина, «вынес один на своих плечах вопрос существования целой русской школы живописи», А.И. Федорец воссоздает ту атмосферу, в которой он родился и жил. Основываясь на исторических документах (архивных материалах, письмах, воспоминаниях), она рассказывает о нем и его окружении, о тех, кто жил рядом, — жене и брате, соседях и друзьях, о единомышленниках, желавших так же, как и он, «содействовать процветанию искусств в России».
       





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0