Будущее украинского национализма
Эдуард Анатольевич Попов окончил в 1997 году исторический факультет Ростовского государственного университета (РГУ). Доктор философских наук, ведущий научный сотрудник отдела стран ближнего зарубежья, руководитель Черноморско-Каспийского информационно-аналитического центра РИСИ.
Украинский национализм традиционно играет значимую роль в общественнополитических процессах современной Украины. Поначалу он был идеологией оппозиционных коммунистическому режиму подпольных, а затем и вполне легальных общественных движений (например, «Рух за перестройку»), но после обретения Украиной независимости стал идеологией государственной. Старый спор между украинскими националистами Большой (Надднепрянской) Украины и Галичины, начавшийся задолго до Первой мировой войны и переросший в 1918–1920 годах в политическое противостояние между Украинской народной республикой и Западно-Украинской народной республикой, в постсоветской Украине закончился победой галицкого национализма. Выходцы из малонаселенных и преимущественно аграрных областей Галичины составляли непропорционально высокую долю в высших органах власти «незалежной» Украины и во времена первого президента Л.Кравчука, и в период правления «оранжевого» тандема Ющенко–Тимошенко. Галичина фактически обладала монополией на идеологию. Она же остается (наряду с Волынью) основной электоральной базой украинского национализма.
Теоретическим вопросам определения понятия «национализм» посвящен огромный, почти необъятный массив литературы. Что касается украинского национализма, то главная трудность в выработке точной формулировки заключается в сложности и противоречивости самого понятия «украинская нация». Не вдаваясь в дискуссию, обратим внимание, что в настоящее время она находится в переходном состоянии, поскольку ни в этнокультурном, ни в политическом плане еще не сложилась. Здесь мы вынуждены согласиться с философскими размышлениями некоторых представителей украинского националистического спектра, которые считают украинскую нацию всего лишь проектом — то есть целью, а не данностью. Возникает парадокс: украинский национализм существует, а украинская нация — нет. Образно говоря, руками первого творится второе, то есть продолжается искусственное конструирование украинской нации. И главную проблему в этом процессе составляет цивилизационная, социокультурная и ментальная мозаичность украинского самосознания. Прежде всего следует отметить непрекращающееся сопротивление русской Новороссии (юга и востока) украинскому культуртрегерству. Как мы увидим ниже, задачу по украинизации Новороссии берет на себя (на правах младшего партнера государственной власти) украинский национализм. Но поскольку первые попытки решить эту задачу, оставаясь в рамках идеологии «старого» галицкого национализма, окончились полным крахом, возникла новая версия украинского национализма.
Итак, украинский национализм — сложное, эклектичное идеологическое и политическое явление. Его апологеты ставят перед собой задачу «сконструировать» украинскую нацию как политическую или этнокультурную общность. Однако в вопросе о методах этой работы в националистических кругах единомыслия не наблюдается.
Украинский национализм способен порой принимать весьма причудливые формы, создавать необычные симбиозы и даже идеологические химеры. Его способность использовать сложные формы мимикрии проявлялась неоднократно. Так, в конце первого — начале второго десятилетия XX века, в период общеевропейской и планетарной моды на социализм, среди украинских националистов из «надднепрянской Украины» (петлюровцев) отмечался несомненный интерес к социалистическим экспериментам марксистского и немарксистского характера (в отличие от консервативных сторонников национализма из австро-венгерской Галичины). Такие же процессы продолжались и в советский период. Сегодня даже некоторые радикальные националисты признают, что националистический реванш на Украине начала Коммунистическая партия Украины.
Отдельного рассмотрения заслуживает географический (цивилизационный) аспект украинского национализма.
Как отмечает известный украинский автор В.Пироженко, «на русскоязычном юго-востоке с появлением независимой Украины и по мере насаждения властью украинского национализма шли свои процессы образования ультранационалистической идеологии и соответствующих организаций». В результате «ряд ультранационалистических групп Украины имеет явную специфику по сравнению с возродившимися старыми галицийскими националистическими организациями или современными, но возникшими исключительно на почве галицийской исторической традиции — ОУН, «Тризуб им. С.Бандеры» и прочими».
В идеологическом плане украинские «новые правые» кардинально отличаются от «старых националистов». Это отличие обозначилось уже в начале 90-х годов, когда идейные наследники надднепрянских националистов из «старой» УНА-УНСО (в основном киевляне, как сам Д.Корчинский, и выходцы из центральных областей Украины) заявили о собственном видении идеологии украинского национализма. Фактически это была попытка возродить незаслуженно забытый и ошельмованный в националистических кругах национал-коммунизм.
Так, УНА-УНСО ставила перед собой в начале и середине 90-х годов амбициозную задачу — сформировать героическую украинскую нацию и сыграть в этом процессе роль нациообразующей «закваски». Идея «старых националистов» генетически идентифицировать украинцев была отвергнута как устаревшая и узкая. Это хорошо видно по разнице подходов к определению украинства «Тризуба» (прямого идейного наследника бандеровской ОУН) и УНА-УНСО — двух главных боевых отрядов украинского национализма (первые вербовали в свои ряды исключительно украинцев, а вторые заявляли, что украинцы — это те, кто вступил в их ряды).
В идеологии «крайне правых» важное место занимают антисемитизм и русофобия, хотя степень их агрессивности может сильно различаться. Наиболее ярой их последовательницей можно назвать СНПУ (в 90-е годы) и созданное на ее основе Всеукраинское объединение «Свобода», лидер которого О.Тягнибок не раз заявлял, что власть на Украине принадлежит «жидам и москалям». Менее выражены эти настроения у «Тризуба» и «старой» УНА-УНСО, особенно в восточноукраинских регионах. Это организации скорее антироссийской, чем русофобской направленности.
В проекте программы ПУ русофобские высказывания отсутствуют. Вероятно, идеологии этой организации чужда идея фикс «старых националистов» — обвинять в неудачах государственного строительства на Украине внешнего врага («имперскую Москву», «москалей» и «жидов»).
Идеологи «новых правых» обладают более перспективным историческим зрением, чем «старые националисты», и рисуют глубоко пессимистичную картину мира в босховских тонах. Далеко не случайно феномен «новых правых» возник и реализовался в промышленных регионах Европы (вспомним, Харьков тоже является индустриальным центром Украины). Особенно выразителен феномен «новых правых» на фоне традиционного украинского национализма. Очевидно, что галицкие и буковинские селянские националисты, истоки идеологии которых восходят к хуторской психологии и историческому опыту проживания в дальнем углу АвстроВенгерской империи на положении отсталого национального меньшинства, должны были создать совершенно иную картину мира, чем националисты больших европейских городских центров.
Внешнеполитическая и геополитическая проблематика националистических программ позволяет уяснить цивилизационные и государственно-правовые постулаты националистов. Для нас особенно интересна их интерпретация понятия «империализм».
Подавляющее большинство националистических партий и организаций отдают явное предпочтение национальному государству как противоположности империи. Исторически наивным и оптимистичным либералам XIX века национализм представлялся оружием покоренных, но не-сломленных народов, которое обязательно приведет их к победе, каковой они считали реализацию политического проекта «Свободный народ — в свободном государстве».
Программа «Тризуба» следующим образом трактует идеал и приоритеты национального государства: «Наш наивысший национальный долг: культивирование и реализация украинской национальной идеи — идеи государственного самоутверждения украинской нации, создание украинской национальной державы с национальной властью и действующей системой украинского национального народоправства».
Галицкий менталитет, сформировавшийся на малом пространстве, и возникший на его почве галицкий вариант украинского национализма не предполагают развитого пространственного мышления, а значит, и широких экспансионистских планов. И здесь идеологи старой генерации попадают в интеллектуальную ловушку, поскольку проект самостийной соборной Украины «от Сяна до Дона» по сути своей является имперским: Украина в этих гипотетических границах является имперским образованием, так как включает территории с разными историческими судьбами, цивилизационными характеристиками и геополитическими устремлениями.
Партии и организации «старых националистов» в своих программах ставят перед собой радикальные и даже экстремистские политические цели и выступают за построение национального государства — так называемой соборной Украины. Механистическое понимание принципа соборности украинскими националистами подразумевает возвращение «украинских» земель, входящих сегодня в состав России, Белоруссии, Молдавии, Польши, Румынии и Словакии, что означает выдвижение территориальных претензий практически ко всем государствам, граничащим с Украиной. Как правило, нация в идеологии этих партий понимается как этническая, а не гражданская общность. Иными словами, речь идет об украинизации неукраинского населения страны.
Однако империализм «старых националистов» оказывается весьма провинциальным в сравнении с программами «новых правых».
Очень рельефны имперские мотивы в программах объединения «Патриот Украины» и ряда других партий (ранняя УНА-УНСО и «Братство»). Вероятно, различия в отношении к империи следует искать в самом генезисе галицкой и восточноукраинской версий национализма. Для украинских националистов, воспитанных в русской и советской культуре, проникнутой апофеозом имперскости и ощущением причастности к большому миру, к грандиозным изменениям, «окультуриванию пустыни» (в духе Андрея Платонова), не могли не быть чуждыми партикулярные и местечковые настроения галичан. Отсюда часто повторяемый киевлянином Корчинским парафраз из «Тиля Уленшпигеля»: «Пепел СССР стучит в наши сердца!» В программе политической партии УНА (1997) и в политической риторике УНА-УНСО периода 90-х годов заметное место занимают претензии на роль бывшего СССР: «Наивным будет полагать, что на Балканах, в Черноморском регионе, на Кавказе и в Восточной Европе Украина может иметь интересы, отличные от тех, что имел СССР. Следовательно, Украина обязана унаследовать политику СССР на этих направлениях и стремиться унаследовать ее на всех остальных». И далее: «Империя имела великий потенциал, и в большевизме было много ценного. Вообще, это должна была быть наша империя». Это сенсационное по своей сути программное заявление выражало претензии УНА-УНСО на то, что их Украина и есть настоящая наследница СССР, посколькуде Россия сошла с исторической арены.
Данный пассаж, который был бы невозможен у традиционного националиста-галичанина, свидетельствует даже не столько о разнице геополитических подходов, сколько о несхожести менталитетов националистов Малороссии и бывшей австрийской Рутении.
Проект программы объединения «Патриот Украины» более сдержан в оценках советского прошлого и большевизма, однако идет намного дальше в том, что касается России. Например, предполагается создать под эгидой Украины блок стран (Центральноевропейскую конфедерацию) и в дальнейшем присоединить к нему государства Западной Европы (после победы там национальных революций). Вслед за этим возможно и «включение в конфедерацию Российского государства, организованного на национальных принципах, что позволит сберечь украинскоевропейское доминирование на просторах Евразии». Тем самым России с ее «национальным урядом» отводится «почетная» роль младшего партнера Украины. Предполагается также возвратить центр восточнославянской государственности обратно в Малороссию — на историческую Руськую землю.
Вообще, рассуждения идеологов социального национализма об империи, России и Руськой земле весьма любопытны. На волне интереса к фильму «Тарас Бульба» российского режиссера В.Бортко идеологи социал-национализма тоже обсудили бессмертную повесть Н.В. Гоголя и пришли к заключению, что он «является руським (руским), русским (росшським) писателем в истинном понимании этого слова, писателем великого творения руськой силы — Российской империи со столицей в руськом городе, построенном руськими руками и умом, — Санкт-Петербурге, где он жил и творил». Эти суждения, с одной стороны, отражают ревнивое отношение украинского национализма к «узурпированному» «россиянами» (то есть русскими, или великороссами) этнониму «русь», от которого сами же добровольно отказались в пользу самоназвания «украинцы». А с другой — говорят о том, что «новые правые» «присваивают» имперское прошлое России, надоедливо проклинаемое многими поколениями «справжнистов», и готовы нести за него ответственность и вкладываться в строительство нового проекта. Правда, при условии, что центром новой империи, которую предстоит еще создать, станет историческая Руськая земля (то есть Малороссия), а украинцы (вчерашние русины) будут движителями этого имперского проекта.
УНА-УНСО образца 90-х годов выступала с позиций панукраинизма и даже панславизма, полагая, что центр восточнославянской государственности должен переместиться в Киев, который станет столицей огромной империи от Карпат до Тихого океана. «Имперцы» из УНА-УНСО, «Братства» и объединения «Патриот Украины» — оппоненты националистов «Тризуба» и «Свободы» с их апелляцией к нации против империй. И это одно из кардинальных различий между «старыми националистами» и «новыми правыми».
Имперские гены националистов Восточной Украины, привыкших к большим пространствам, и унаследованный ими от Российской империи и СССР имперский пафос казались галицким националистам с их хуторским мышлением чуждыми и непонятными. Часть «новых правых», в отличие от «старых националистов», последовательно исповедует расистские принципы. Фактически в партии и организации «старых националистов» прекратился приток молодежи, а структуры «новых правых», напротив, приобрели высокую динамику и будут прирастать за счет востока Украины.
Большой привлекательностью и притягательностью (прежде всего в глазах молодежи) обладает созданный вокруг «новых правых» революционно-романтический ореол. Хорошо поставленные театральные действия в виде факельных шествий и костюмированных представлений, имидж решительных и бескомпромиссных борцов — сторонников прямого действия вызывают интерес в среде социально мобильной молодежи. В условиях девальвации институтов либеральной демократии на Украине этот имидж в высшей степени узнаваем.
Радикалы, которые практически монополизировали националистическую нишу, демонстрируют богатую палитру разнородных, а подчас и антагонистичных идеологических установок. Общими для них являются немногие ключевые программные тезисы и «пантеон героев», а также радикальные или даже революционные методы борьбы. В остальных же, в том числе и первостепенных, вопросах они диаметрально расходятся. И только наличие «общего врага» (в роли которого могут выступать самые разные силы: русское и российское движение, левая оппозиция, власть, те же «национал-демократы» и либералы, новый мировой порядок в целом) временно цементирует радикально-националистический спектр. Линия водораздела пролегает не только в плоскости политической конъюнктуры, но и в плоскости мировоззрения и идеологии.
Итак, важной тенденцией современного украинского национализма стало появление новой его генерации — «новых правых», центром которых можно считать юг и восток Украины (Новороссию), а также Центральный регион (Киев). Идейный и тактический радикализм и бескомпромиссность восточноукраинских националистов привлекают в их ряды политически активную молодежь, тем самым позволяют омолаживать кадры этих организаций.
Интересные процессы происходят и на идеологическом поле. «Новые правые» не проводят ревизии доктринальных основ, которые по-прежнему базируются на работах родоначальников теории «интегрального национализма» (вероятно, эта работа еще впереди). Они «транслитерируют» идейное наследие «классиков», пользуясь символами сегодняшнего политического алфавита. Главным врагом зачастую объявляется не «имперская Москва», а новый мировой порядок (в том числе такой его инструмент, как НАТО). Существенно сместились и акценты антироссийской риторики: объектом критики выступают уже не русские как этнос и даже не российское государство как таковое, а либеральный идеологический режим и политический строй Российской Федерации.
Пафос «новых правых» направлен не на построение национального государства (это признается промежуточной целью), а на реализацию глобального проекта националистической и расистской «Белой Евразии». Принципы новой имперскости, социал-национализма, расизма и восточнославянского национализма — такова основа цивилизационного и геополитического проекта украинских «новых правых». Идет активное заигрывание с русским населением Новороссии, которое является основной социальной базой для мобилизации сил «новых правых», что выражается в комплиментарной, подчас «русофильской» идеологической программе, а также в декларации интегративных с «национальной Россией» геополитических проектов. Однако на политическом уровне врагом «новых правых» по-прежнему остается русское и российское движение. Разногласия со «старыми националистами» обозначились достаточно остро, однако из-за наличия общего врага пока не привели к политическим и вооруженным столкновениями. Не вызывает сомнения, что настоящие схватки еще впереди.
Будущее украинского национализма, по крайней мере в Надднепрянской Украине, судя по всему, будет за этой новой, обладающей динамикой и интеллектуальной гибкостью генерацией восточноукраинских националистов. И историческое сражение между «надднепрянским» и «галицким» вариантами (петлюровцами и бандеровцами) в новых политических и социокультурных условиях продолжится.