Столица и провинция
Историософское эссе
Если рассматривать государство как единый организм, естественным центром (одновременно сердцем и мозгом) которого является столица, можно сделать важное наблюдение: в кризисные, неблагоприятные для нормальной жизни организма времена кровь от периферии приливает к сердцу, ибо в нем — основа жизни, оставляя конечности холодеющими. Это позволяет, мобилизовав необходимые ресурсы, преодолеть болезнь и вновь разогнать свежую кровь по всему телу.
Сколь ни важны для организма сердце и мозг, однако, лишенные тела, они обречены на неминуемую гибель. Поэтому, внемля естественному закону, столица, накопив необходимый жизненный потенциал, немедленно посылает питательные токи в провинции, заставляя все тело работать. Так происходит в государстве, имеющем волю к жизни. В государстве же порочном, компрадорском сердце настроено не на обеспечение жизнедеятельности организма, а на выкачивание из него последних соков. Такая ситуация вызывает со стороны провинций недоверие и ропот, зачастую приводя к сепаратистским настроениям, к попыткам создания новых центров и, соответственно, новых организмов, вступающих друг с другом в борьбу.
В 1991 году распался Советский Союз. С этого же времени в большинстве прежних частей Большой России утвердились компрадорские режимы. Весьма характерный показатель: население Рыбинска за 10 лет (если считать с того же 1991 года) уменьшилось на 50 000 человек, то есть на одну пятую. Однако в нулевых годах ситуация стала постепенно меняться к лучшему. Население пусть не растет, но и не уменьшается. Сердце страны из враждебного ей насоса преображается в его неотъемлемую органическую часть. И если в позапрошлое десятилетие люди смотрели в сторону Москвы с неприязнью, то теперь — скорее с настороженностью, через которую начинает просвечивать надежда.
* * *
С христианской точки зрения в основе государства должен быть дух соборности. Ее принципиальное отличие от демократии в том, что источником власти почитается Бог, а не народ. Власть тем совершеннее, чем народ ближе к Богу. Если же Дух Святой отступает от народа в ответ на его собственное отступничество, государство, основанное на принципе соборности, разрушается, притом намного стремительнее, чем государство с мирскими основами бытия. Одновременно такое государство может столь же стремительно сплотиться вновь — к величайшему изумлению соседей, не постигающих тайны неотмирного управления.
Столица есть видимое воплощение монархического принципа народного сознания, его духовное средоточие. Она восприемлет в себя все богатство, все своеобразие провинциальных мнений в области идей и культуры с целью придать им общенациональную полноту и выработать общий вектор развития. Провинция питает столицу разномыслием — последняя же все обобщает, переводя полученную информацию на новый качественный уровень. Столица — общегосударственный генератор идей. Но как вера без дел мертва, так идеи без их воплощения в провинциальной жизни никому не нужны. Они превращаются в бесполезное бремя. Так что ни провинции без столицы, ни столице без провинции не обойтись.
* * *
Москва — законная наследница Рима и Константинополя, государств, отождествляемых со своими столицами. Латинское слово Urbsмогло означать лишь один город в мире — Рим. Точно так же в позднейшую эпоху греки стали называть Городом прежде всего Константинополь (Новый Рим), употребляя для наименования других городов их собственные имена, памятником чего служит даже нынешнее турецкое название Константинополя — Стамбул, представляющее собой искажение греческого выражения «ис тин Полин», то есть «в Город». Подобным образом олицетворением России стала Москва — Третий Рим. Все это говорит о совершенно исключительном положении столицы, куда ведут все пути и откуда все же пути расходятся. Из древнего Рима пошло выражение Urbietorbi — «Городу и миру». С ним отцы Рима обращались, точно из центра вселенной, к ближайшему кругу и к дальним орбитам. Сенат был средоточием вселенского политического светила, Город — собственно светилом, все остальное — страны, озаряемые Городом, получающие от него костяк законов, животворящую силу творческой мысли, блеск культурных свершений. Получая столь великие дары, провинции расцветали, каждая вплетая в общий венок римской цивилизации соцветия своих достижений.
Тем же была и Москва для России. Однако за годы компрадорского режима законы, выходившие из Москвы, были тем же, что уксус для зубов или дым для глаз; творческая мысль в слишком большой степени обратилась к вопросам стяжания; блеск же культуры стал сменяться ядовитым инфернальным свечением, а также запахами вырождения и смерти.
* * *
Язык древних римлян стал в свое время образцом латинской речи. Подобно тому московский говор великорусского наречия явился образцом для русского языка. Отсюда он, точно на легких крыльях, разнесся по всему свету, распространяя над землей невидимые нити русского духа.
В последние годы столица, точно гигантский спрут, протягивая вокруг себя хищные щупальца своих зараженных нечестием средств массовой информации, опутывает ими душу каждого человека, чтобы, ошеломив информационным оружием массового поражения, всосать их в мрачную бездну небытия. Русский язык стремительно деградирует.
Латынь деградировала в результате варварских нашествий; русский же язык — от страшного натиска нечестия, хлынувшего, точно всепогубляющая магма вулкана, из радио- и телестудий, издательств и редакций, арт-галерей и театров.
* * *
Подобную болезнь России уже приходилось переживать — когда из сердца страны вместо живительных токов шел в провинции смертоносный яд тотального распада. Это имело место во время Смуты, то есть с 1605 по 1612 год. Тогда не в Москве, а в провинции Русь смогла выработать противоядие. Здоровая кровь хлынула к сердцу страны из Нижнего Новгорода и других поволжских городов. Это произошло милостью Божией. Когда скорбь стала нестерпимой; когда погибла надежда «на князей, на сынов человеческих»; когда все помышления русских людей с разных концов нашей земли слились в один беззвучный вопль: «Господи, помилуй!», — тогда, точно с Неба, раздался мощный, исполненный непоколебимой воли голос русского архипастыря. Он властно звал народ к единству под державой Божия Помазанника. Только с ним Москва обретает полноту своих сил, а без него сердце государства больно и вынуждено работать с перегрузками, от которых легко надорваться.
Лишенный свободы в плененной врагом Москве, патриарх Гермоген наставлял: «Писать в Казань к митрополиту Ефрему... писать в Вологду к властям и святителю Рязанскому тоже, чтобы в полки писали и к боярам, чтобы уняли грабеж, блюли братство, клали живот за дом Пречистыя, как обещали. Да и во все города пишите...» Святое благословение архипастыря объединило Русь в ее центростремительном движении к Москве, где вдовствовал престол всероссийского царства. Когда движение к столице стало необратимым, святейший отвечал своим мучителям, которые требовали от него повернуть русские ополчения вспять: «Да будут благословенны те, которые идут освобождать Москву, а вы, окаянные изменники, будьте прокляты».
Величавшиеся своим ничтожеством изменники сгинули, а Русь во главе с ушедшим крестным путем на Небо первосвятителем вымолила себе у Бога царя.
* * *
Вернемся к современности. Всю последнюю четверть века восстанавливались разрушенные алтари, издавались духовные книги, народ высылал на службу Богу иноков и пастырей. С разных концов Руси, преодолевая смрад разложения, возносится к Богу фимиам святых молитв. Начинает пульсировать свежая кровь. Русь, видимо, вновь будет воскресать через провинции. Причем каждая выкует свой духовный меч; каждая будет рубить щупальца спрута — информационные каналы, из которых льется смертоносный яд; каждая будет устремлять к столице свой информационный противоток.
Очаги духа, конечно, найдутся в изобилии и в столице, однако здесь они также пока будут в положении, так сказать, внутренней провинции, потому что основные информационные потоки, разливающиеся по Москве, пока иной природы, они ядовиты. С ними нельзя смешиваться. Их нужно выжигать огнем веры. Когда будут обрублены и выжжены ядовитые щупальца спрута — тогда откроется путь к освобождению сердца русского народа — златоглавой Москвы.
* * *
Несмотря на пленение столицы, здесь, в ее древних святынях, пребывает, готовая вырваться мощным сгустком энергии, память наших прославленных Богом предков. Чтобы она материализовалась, необходимо верующее сердце. Эта материализация может быть подобной схождению благодатного огня в Великую Субботу на Гроб Господень. Кажущиеся безжизненными камни и плиты Москвы способны зажечь свет разума в наших подернутых мороком заблуждений умах.
Чтобы оценить значение Москвы в жизни русского народа, необходимо вознести молитвы в Успенском и Благовещенском соборах Кремля, ощупать их древние камни, и в особенности — облобызать надгробия царей и первосвятителей. Именно здесь, по слову поэта, «русский дух», именно здесь «Русью пахнет».
Напитавшись благодатью древней столицы, следует идти в провинцию (при этом не всегда необходимо покидать пределы Москвы), чтобы, сосредоточившись, подготовившись к подвигу, вновь подойти к столице и дружным натиском соборности сокрушить окопавшееся в ней нечестие.
Исход в провинцию есть исход из пораженного грехом мира. Об этом исходе говорили святые апостолы, он необходим для того, чтобы пшеница не смешалась с плевелами. Апостол Павел пишет: «Итак, выйдем к Нему за стан, нося Его поругание; ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13, 13). Апостол Иоанн Богослов наставляет: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей» (1 Ин. 2, 15). Сам Спаситель сказал: «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел» (Ин. 15, 18); «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16, 33).
Исход из пораженной смертельной болезнью столицы в провинцию (внешнюю или внутреннюю — вопрос второстепенный) предпринимается для консолидации сил и последующего натиска на оплоты врага. Первый этап — победа над влияниями мира в своей душе; второй — победа над миром внешним.
* * *
Исход интеллектуальных сил в провинцию — концентрация духовной мощи. Новые минины и пожарские будут собирать ополчения информационных потоков, будут ковать оружие победы — дабы умертвить наконец выползшего из адской бездны спрута, что пленил сердце России, а потом наполнить это исстрадавшееся сердце жизнью.
Пусть и наш Рыбинск примет в указанной работе посильное участие. Его население сегодня, как минимум, в 70 раз меньше населения Москвы. Но с 2012 года Рыбинск стал центром епархиального управления. Это делает его голос весомее. Все неравнодушные к делу русского воскресения должны принять участие в формировании провинциального информационного ополчения.
Разделенные пространством, но единые духом, эти ополчения призваны составить согласный общий хор. Указанную мысль прекрасно выразил священномученик Игнатий Богоносец, пострадавший за Христа при императоре Траяне, в своем послании к Ефесянам: «Составляйте же из себя вы все до одного хор, чтобы, согласно настроенные в единомыслии, дружно начавши песнь Богу, вы единогласно пели ее Отцу чрез Иисуса Христа, дабы Он услышал вас и по добрым делам вашим признал вас членами Своего Сына. Итак, полезно вам быть в невозмутимом единении между собою, чтобы всегда быть и в союзе с Богом».
Принцип соборности, о котором здесь говорим, основан на двуединой Божией заповеди: «Возлюби Господа Бога твоего» и «Возлюби ближнего твоего как самого себя». Она может распространяться не только на отдельные личности, но и на целые общности людей, в том числе — на города. Не зависть и не желание самоутвердиться любой ценой должны нами двигать в разворачивающемся информационном противостоянии с поразившим столицу злом — но подлинная сыновняя любовь к ней.
Так поступая, российские города и веси заткут соборно новую ткань государственного бытия, новую ризу царственного одеяния Третьего Рима. Исход в провинцию призван завершиться ее освобождением и возложением на нее венца державного могущества — для вящей славы России!