Белый взлет ночей
Галина Щербова родилась в Москве. Окончила Институт журналистики и литературного творчества.
Начала публиковаться с 2009 года в журнале «Москва», стихи также публиковались в журналах «Арион», «Литературная учеба», в «Литературной газете».
Автор четырех поэтических сборников, в том числе в серии «СТО стихотворений» издательства «Прогресс-Плеяда» (2013), двух книг прозы, статей в области художественной критики и культурологии.
Лауреат премии журнала «Москва» за цикл стихотворений «Путешествие» (2010, № 4).
Живет в Москве.
Такая муза
В телогрейке, брошенной на плечи,
в сапогах, проселочной дорогой
каждый день выходит мне навстречу,
неизменно сумрачной и строгой.
«Нет. Не соответствует канонам! —
скажет поэтическая школа. —
Оскорбленье вкусам утонченным.
Да еще и мужеского пола».
Говорите, раньше не бывало?
Предпочтете платья или латы?
Но за мглой ночного покрывала
конь ее мне чудится крылатым!
По ее натруженной ладони
я судьбу стихов моих читаю...
Пусть уносят розовые кони
ваших муз насмешливую стаю.
Черный квадрат
Черные взрывы взъерошенных веток
жесткие, как помело.
Оттепель. Натиск прицелен и меток.
Солнце в ручьях проросло.
Снег, поддаваясь напору событий,
корчился в муках немых,
И рассыпалось на тысячи нитей
белое знамя зимы.
Оледенелую гладь оболочек
жгла изнутри, как угли,
четкая графика линий и точек
черной структуры земли.
Странный январь раскололся на части,
но задушить не посмел
черный квадрат необузданной страсти
в городе белом как мел.
Солнце
Солнце сушило туманов каракули,
тучи вздувало бугром.
В каплях, которые трепетно звякали,
зрел оглушительный гром.
Солнце ломилось, апрелем обещано,
шло на удачу, на риск.
В пасмурном небе наметилась трещина,
вскрыв ослепительный диск.
Солнце в проломы просунуло голову,
высвободило лучи
и заиграло на арфе эоловой,
всех от зимы излечив.
Мраморная Италия
Над морем горы горячи.
Тень жмется к пепельным оливам.
Взбивают мокрые мячи
песок, разглаженный отливом.
В зените солнце, словно плод
лимона или мандарина.
В волнах звучанье древних од.
В тавернах паста per-marino.
В золе каленого песка
камней пекущийся картофель.
А мраморные облака
имеют строгий римский профиль.
Призрак сирени
Свидетели встречи не то что обняться не дали —
ни слова шепнуть! Опасенья таиться велят.
С тяжелой душой озирая сентябрьские дали,
украдкой тебе отвечаю на пристальный взгляд.
Доверься моей бессловесной любви заверенью.
Прощанье — всегда неудачно. Молчанье — со льдом.
Но ты ведь заметил, как вдруг обернулся сиренью
куст листьев лиловых, накрывший покинутый дом?
В черной воде
Вода, смывай с меня грехи.
И несмываемые тоже.
Рябь распростершихся стихий
приветствую гусиной кожей.
Поверхность, взбитую волной,
крою руками и плечами.
А дно недвижное за мной
следит незрячими очами.
Все примет легкий ил в дары.
Пугает ноги нежный холод,
где дремлют тайны с той поры,
когда был мир горяч и молод.
Скольжу во тьму под блеск завес,
но зову тверди чутко внемлю.
Ведь я — наследница существ,
из моря выползших на землю.
Вода, возьми мои грехи,
упрячь, где дно темней и глуше,
и, хоть пути твои легки,
верни меня суровой суше.
Время молиться
На пыльных путях в предыдущей стране
с душой, заключенной, как джин, в стеклотаре,
спасала не вера, а песня, и мне
пришлось научиться играть на гитаре.
Но вот отгудели скитаний ветра.
Исчезнувшей родины свернута карта.
Рассеялся хор. И гитара стара.
И нет в переборах былого азарта.
Свистит технологий упругая плеть.
Смущенно себя узнаю в Аватаре.
И надо молиться уже, а не петь.
Пора разучиться играть на гитаре.
* * *
Последний день исчерпанного лета,
пропитанный усталостью дворов.
Я сдам на дальний поезд два билета
и ограничусь линией метро.
Письмо на юг прервав на переносе,
раздвину стол и застелю сукном.
Идите, гости, приносите осень.
Отныне только осень за окном.
* * *
Со временем все видится иначе.
К дверям судьбы нашлось кольцо ключей.
И лампа начинает что-то значить,
когда минует белый взлет ночей.
Перебегая темными углами,
в мельканье дней прокладывая путь,
суметь бы непреклонностью желаний
летучие надежды не спугнуть.
Суметь бы внять хвале и укоризне
спокойно, от друзей и от врагов,
и так покинуть этот праздник жизни,
чтоб не услышать собственных шагов.