Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Между другом и врагом

Мы то и дело слышим, мы постоянно читаем о духовных существах, совершенно несхожих с нами, людьми, но обладающих, как и мы, сознанием и свободной волей. О существах высших, предстоящих Творцу, сияющих Его отраженным светом и служащих Ему; и о существах низших, падших, неустанно творящих зло, преследующих единственную цель: поработить мир отцу их, сатане. А сатана был некогда прекраснейшим из ангелов…
Но что мы знаем о тех и о других, а главное — что нам нужно о них знать? Об этом — наша беседа с игуменом Нектарием (Морозовым).

 

— На чем основывается вера христиан в ангелов и бесов? Почему невозможно быть православным христианином, отрицая их существование?

— Вера в ангелов и бесов — это не совсем корректная постановка вопроса. Мы верим в Бога, а все остальное не предмет веры, а та реальность, с которой мы сталкиваемся. Мы просто признаем, что это есть. Нельзя же сказать, что наша вера в реальность атмосферных осадков основывается на том, что они периодически выпадают. И в Ветхом, и в Новом Завете содержится масса упоминаний и об ангельском, и о демонском мире. Мы не можем не верить Богу, голос Которого звучит на страницах Священного Писания. Кроме того, о наличии как светлых, так и темных сил постоянно говорят нам подвижники благочестия; многие из них видели и ангелов, и демонов своими духовными очами. У нас нет оснований не верить этим людям, они жили по истине и по правде Божией, потому-то мы и почитаем их как святых. Наконец, в своей повседневной жизни мы неизбежно сталкиваемся с действием ангельских и демонских сил: либо с благотворным и спасительным, либо с разрушительным и губящим.
 

— Как же мы с ними сталкиваемся?

— Духовная жизнь для человека, который к ней даже не приступал, являет собой область чрезвычайно таинственную, и зачастую человек не понимает, почему в какой-то момент в нем со страшной силой возгорается, например, страсть гнева. Почему страсть блуда, которая до сей поры таилась и при тех же раздражителях себя не проявляла, вдруг превращается в бурный поток, сметающий все плотины. Почему вдруг при тех же обстоятельствах, при которых человек ранее был здоров, бодр и работоспособен, он повергается — даже не просто в уныние, а в какое-то безысходное отчаяние. Если же человек живет духовной жизнью сознательно, он старается приобщиться к тому опыту духовной жизни, который сохраняется в Предании Церкви. Знакомясь с трудами подвижников благочестия, он начинает понимать, кто и зачем воздействует на него.
 

— Воздействует извне? Но почему мы именно это должны в подобных случаях предполагать? Ведь каждый из нас и сам по себе — существо грешное.

— Греховная страсть в человеке подобна тлеющему угольку. Для того чтобы этот уголек разгорелся в пожар, нужно, чтобы кто-то намеренно его раздувал. Страсти — это то, что принадлежит нам, это следствие испорченности человеческой природы грехом. Но вот раздуть этот уголек может именно враг, это в его интересах. И когда мы переживаем некое чрезвычайное восстание страстей, мы должны понимать, что где-то рядом находится враг, может быть, и не один.
 

— А почему это так важно знать?

— Мы очень часто грешим именно потому, что считаем: то, что влечет нас ко греху,— наше; человеку сложно бороться с самим собой, противиться себе. Но бороться гораздо проще, если мы знаем: здесь, рядом — тот, кто хочет нашей смерти. Это он влечет нас к тому, чего нам как бы самим очень хочется. Враг — он действительно обманщик. Он похож на человека-афериста, который предлагает нам нечто невероятно заманчивое, например сказочное обогащение без всяких трудозатрат, как пресловутые строители финансовых пирамид; но на деле это влечет за собой только огромные потери. И если мы смотрим на этого человека и видим, что он — просто жулик и не одного уже вкладчика вот так погубил, то мы, конечно, не согласимся на его предложения, как бы обольстительны они для нас ни были. Точно так же и в жизни духовной; мы должны знать: здесь стоит враг, лжец и человекоубийца искони. Там, где он, ничего хорошего быть не может. Понимая это, мы не допустим того, чего он хочет.

Преподобный Иоанн Лествичник в своей «Лествице» рассказывал о том, что видел очами духовными во время общей молитвы братии монастыря. Одни демоны повисают на плечах у монахов, другие отягощают их веки, третьи заставляют их зевать… Любой человек, живший в монастыре, это подтвердит. Почему бывает так, что во время богослужения человеку страшно хочется спать, болят ноги, спина? Но вот служба кончилась, человек вышел на улицу, и с ним уже все в порядке: и спать не хочется, и спина не болит. То же нередко происходит и при домашней молитве. Почему? Потому что бесу не надо, чтоб человек молился. И если человек знает, что это бес действует, а не его собственное естество, то он не поддастся жалости к себе, не скажет: «Нет, я, похоже, слишком устал, зачем мне такое переутомление, пойду лягу».
 

— Значит, нам нужно изучать опыт отцов Церкви, именно он в данном случае для нас полезен?

—Безусловно, полезен, как и во всех других случаях. Есть поговорка: предупрежден — значит вооружен, а бесы прекрасно вооружены, они воюют тысячи лет против человека, они изучают как человечество в целом, так и каждого из нас в отдельности буквально с рождения. А мы их не изучаем, у нас нет таких возможностей. Таким образом, мы с ними не в равных условиях. Но, когда мы читаем святых отцов-подвижников, мы можем соотнести то, что узнаем из их трудов, с собственным опытом и различить: вот это — я, а вот это — не я, это кто-то другой, и реагировать соответственно. Старец Ефрем Катунакский порой встречал врага смехом: почувствовав приближение искушения, ощутив, например, тщеславный помысел, он смеялся: «Что, опять?» Потому что бес ему сто раз это приносил, бес ведь каждый раз одно и то же притаскивает. И каждый раз это оборачивалось для беса стыдом и посмеянием. А если бы старец предполагал, что тщеславные помыслы исходят только от него самого, ему гораздо труднее было бы над ними смеяться.
 

— Не случайно ведь единственная молитва, воспринятая современниками непосредственно от Спасителя, содержит прошение об избавлении от лукавого…

—Да, но слово «избавление» в данном случае не нужно воспринимать буквально. Пока существует этот мир, пока не настала жизнь будущего века, мы вполне от лукавого не избавимся, он так и будет спутником нашей жизни, каждого ее дня, каждого часа, спутником, желающим одного — нашей погибели. Но одновременно — уже не по его собственному желанию, а по Промыслу Божию — способствующим нашему спасению. Каким образом? Здесь надо вспомнить слова преподобного Марка Подвижника: содействует злое благому намерением неблагим. Когда враг нас искушает, когда он хочет нашего падения, он невольно нас «тренирует», закаляет, делает крепче. Брань — это тяжелое время, но это и время стяжания венцов. Разумеется, только в том случае, если мы боремся. Наша задача — доказать бесам, что мы не их, что мы не с ними, что мы расторгаем с ними тот союз, который заключаем посредством греха. И мы просим Бога, чтоб Он не дал нам по нашей слабости, малодушию, немощи стать добычей лукавого. Избави нас от власти лукавого — именно в этом смысл прошения из молитвы Господней.

Молитвы об избавлении от лукавого содержатся и в чине крещения, и в Великом покаянном каноне Андрея Критского, и в многочисленных церковных песнопениях, и всюду лукавый называется чужим, чуждым. Он чужд человеку. В таинстве крещения крещаемый или восприемник произносит: «Отрекаюся от сатаны, и всех дел его, и всех ангел его, и всего служения его». Что значит — служения его? Служения ему. Потому что человек, совершающий грех, начинает служить воле, интересам, желаниям сатаны. Хотя тот человеку чужд, но в момент греха с этим чуждым нам существом происходит некое сроднение. Но мы не должны жить под властью чужого. Вот почему в Великом покаянном каноне Андрея Критского есть такое прошение: «Да не буду стяжание, ниже брашно чуждему. Спасе, Сам мя ущедри».
 

— Что такое одержимость бесами? Может быть, мы все в той или иной мере ими одержимы?

— Нет, одержимость — это особое состояние, когда человек оказывается во власти страшного черного духа; настолько во власти, что проявления этого состояния напоминают танец марионетки — в такой степени человек не владеет собой. Однако если этого человека осмотрят врачи-психиатры, они могут сказать, что он совершенно здоров. Могут, правда, сказать и иное. Утрата психического здоровья может быть следствием беснования, которое, безусловно, разрушительно действует на психику; и, с другой стороны, психически больные люди гораздо более подвержены бесовскому влиянию, нежели здоровые.
 

— Но не каждый же пациент психиатров одержим бесом…

— Не каждый, конечно, есть сколько угодно психически больных, у которых никакого беснования нет. Но больным человеком бесу гораздо проще играть, и вот почему. У нас есть защитные барьеры на пути наших врагов. Во-первых, наши грубые «кожаные ризы», наше плотское устроение, лишающее нас возможности непосредственно воспринимать духовный мир. Это благо для нас, потому что, как говорят святые отцы, если бы нам была оставлена способность первозданного человека общаться с миром духовным, мы в нашем падшем, греховном состоянии были бы куда способнее к общению с падшими духами, нежели с ангелами. Второй защитный барьер — это разум. Конечно, разум может надмеваться, он может быть примитивным или, напротив, изощренным, извращенным, но, если человеку присуща хотя бы минимальная трезвость, он по одному только здравому смыслу некоторых вещей, которые предлагает ему враг, делать не будет. Безусловно, самым надежным барьером на пути врага являются благочестие и страх Божий. Психически больной человек лишен этих защитных барьеров. Он не может трезво мыслить, он не может быть благочестивым и богобоязненным, и, что самое страшное, — истончается какая-то его телесная составляющая, он становится гораздо более способным к восприятию мира духовного. И, находясь в таком болезненном, обостренном состоянии, опять же не с ангелами в общение вступает.
 

— В таком случае как отличить психическую болезнь от одержимости? Современный врач, читая в Евангелии о бесноватом отроке или о гадаринском безумце, может сказать, что первый страдал эпилепсией, а второй — шизофренией.

— Действительно, подчас не скажешь, что это — психическое расстройство, вызванное соматическими факторами — например, черепно-мозговой травмой, — или одержимость. Бывают случаи явные: когда абсолютно здоровый человек, сидя на стуле, вдруг начинает на нем подпрыгивать, словно мячик, но при этом не теряет ясности сознания. Или когда двухлетняя девочка вдруг начинает говорить мужским басом, и такие вещи, которых она услышать нигде не могла. Я помню, как однажды ожидал исповеди у архимандрита Кирилла (Павлова). Нас было много, все были сосредоточены, каждый готовился к своей исповеди, и вдруг нас всех из этого состояния вывел… не крик, не плач, не стон, а такой звук, которому на земле названия нет, его определить невозможно, не с чем сравнить. Это было нечто леденящее душу. Этот звук издавал человек, стоявший на коленях перед отцом Кириллом. У всех было ощущение запредельного ужаса. Потому что никто из нас ничего подобного никогда не слышал.

Старец Паисий Святогорец использовал такой способ отличить одержимого от душевнобольного: он клал в воду частицу мощей и потом давал человеку эту воду выпить. Если с человеком ничего особенного не происходило, значит, это был просто больной человек. Одержимый же начинал биться, кричать, ругаться.

Но в целом, повторю еще раз, как одержимость разрушает психику, так и психически больной более подвержен бесовскому влиянию, нежели здоровый. Душевное заболевание имеет все-таки духовную основу. Да, иной психиатр будет говорить, что причина — биохимические изменения в коре головного мозга, но вряд ли он ответит на вопрос, из-за чего произошли эти изменения. Между тем можно заметить, что психическим отклонениям подвержены в первую очередь люди гордые. Смиренный человек может перенести любые потрясения и не заболеть, потому что он готов, он понимает, откуда это пришло. А гордый человек ломается. Безумие — один из самых странных, самых страшных, но все-таки — способов самосохранения человека. Человек не может с чем-то справиться и убегает в безумие. Безумие дает ему возможность как бы скорчившись, закрывшись существовать в этом мире.
 

— В одержимость бесами человек впадает по собственной вине?

— Вообще, не бывает так, чтобы мы не были виноваты в том, что с нами произошло: как говорят святые отцы, крест каждого из нас сделан из дерева, выросшего на почве нашего сердца. Если же говорить о детях, то они всегда расплачиваются за грехи взрослых. Точнее — на них сказываются эти грехи, как сказывается пережитая родителями болезнь или облучение радиацией.
 

— Почему нас призывают очень осторожно относиться к так называемым отчиткам одержимых? В Церкви нет о них единого мнения? Мне приходилось слышать, что большая часть людей, приезжающих на отчитки, — это либо корыстные симулянты, вошедшие в роль, либо психопаты, которым нужно любой ценой привлечь к себе внимание и которые начинают бессознательно в этом состязаться.

— Единое мнение как раз есть. По благословению правящего архиерея хороший, праведной жизни священник назначается читать над мучимыми от нечистых духов определенные молитвы. И в тех случаях, когда действительно присутствует действие духов злобы, этим людям по молитве Церкви подается помощь. Жития святых и патерики полны такими случаями, когда бесы оставляли человека по молитвам святого. Относительно людей просто нездоровых — тем-то и страшны самочинные отчитки, проводимые без благословения священниками, не имеющими духовных прав и полномочий, что бес через этих священников обольщает людей. Они приезжают к нему просто больными, а уезжают порой уже бесноватыми. Действия этих священников напоминают о семерых сыновьях иудейского первосвященника Скевы, которые пытались изгнать нечистого духа, заклиная его Иисусом, Которого Павел проповедует. Злой дух ответил им тогда: Иисуса знаю, и Павел мне известен, а вы кто? (Деян. 19, 13, 15), и они немало от одержимого им пострадали…
 

— Жития святых, особенно монахов-пустынников, содержат рассказы об их борениях с бесами. Святые отцы видели их. Почему мы не видим? Потому что жизнь наша не такова, как у святых, молитва не такова, не представляем мы собою такой опасности для бесов, не бросаем такого вызова сатане, как святые?

— Мы бесов не видим, потому что Господь, к нашему счастью, не дает нам их увидеть. Если бы мы их увидели, то неизвестно, перенесли бы мы это или нет. Бес, демон — синонимов много, но один из этих синонимов — дух злобы. Бес — это персонифицированное зло. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) в одной из своих проповедей сказал, что в мире исполняется симфония зла. Автор ее скрывается, но он есть, и симфония эта по-своему гениальна. Мы знаем, как страшно зло на земле, видим, что люди делают друг с другом на протяжении веков; а теперь представьте, как страшен тот, кто все это производит. Вот почему Господь не дает нам его видеть — потому что мы к этому не готовы совершенно.
 

— Все-таки о природе бесов и о природе ангелов. Бесы ведь те самые ангелы, которые пали с Денницей, с сатаной?

—Да, это они. И коль скоро мы не можем ничего сказать о том, каковы херувимы и серафимы, предстоящие Богу, то и о том, каковы падшие ангелы, мы тоже ничего не можем сказать. По Иоанну Дамаскину, ангелы суть вторые светы умные, заимствующие свой свет от Первого и Безначального Света. Ангел — это вестник, посланник, который приходит, чтобы сообщить волю Божию или чтобы исполнить ее в отношении нас. Ангел приносит нам свет от Источника, от Того, Кто и есть Свет. Свет ангела — отраженный, его можно сравнить с зеркалом, отражающим солнечный луч.
 

— Ангелы обладают свободной волей, однако, по слову святителя Василия Великого, неудобопреклонны ко греху — в отличие от нас, — потому что непосредственно созерцают Бога и все вещи в нем. Но могла же часть из них когда-то пасть и превратиться в свою полную противоположность…

— Относительно возможности падения ангела — единого мнения среди учителей Церкви здесь нет, мы можем, вслед за святителем Василием, считать, что они всего лишь неудобопреклонны ко греху, или, вслед за другими отцами, что ангелу вообще невозможно пасть. Искушение, которое постигло ангельский мир, было кратковременным, но колоссальным. Оно разделило ангелов на два мира: мир тех, кто сохранил верность Богу, и мир ангелов падших, бесовский мир, и это разделение — навсегда. У нас нет никаких оснований считать, что ангел, подобно грешному человеку, может падать и вновь подниматься. И нет оснований считать, что бес может вдруг покаяться.

Дело в том, что человек — духовное, но притом и телесное существо — имеет оправдание в своей бренной плоти, об этом писали святые отцы. Страх болезни, страх беды, потери, смерти — все это заставляет нас быть неверными от малодушия. А чего бояться демону? Или ангелу? У них нет нашей немощи, слабости. Выбор духа — это выбор свободный и бесповоротный.
 

— Как понимать слова Христа: Не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного(Мф. 18, 10)? Речь идет об ангелах-хранителях, каждый из которых придан одному из людей?

— Эти слова говорят прежде всего о высоком достоинстве человека. Мы, люди, склонны пренебрегать человеком, если он кажется нам малым и незначительным, если это убогий, калека, нищий… Но у этого человека есть ангел, который печется о нем и который предстоит Лицу Божию. Таково попечение Бога об этом человеке.

Мы не обязаны считать, что к каждому из нас приставлен персональный ангел или что персональный бес приставлен, чтобы искушать нас. Не исключено, что это именно так, мы встречаем указания на это в житиях и в творениях некоторых святых, но может быть и иначе. Что мы можем знать о происходящем в духовном мире? Нам достаточно знать, что ангелы хранят нас, а бесы ищут, как погубить. А стремление уложить это в какую-то умопостигаемую систему вызвано гордостью человека, мыслью, что это для него возможно.
 

— Как сочетаются возможное воздействие на нас ангела-хранителя и наша свободная воля?

— А как сочетаются наша воля и наличие у нас добрых, умных друзей, которых мы слушаем, от которых ждем совета и поддержки в трудную минуту? Есть, однако, очень важное различие в воздействии на нас бесов и в воздействии ангелов. Бес не может знать мысли человека. Он может действовать, исходя из того, что известно ему о нас как великому психологу и великому аналитику. Наблюдая за нами, он догадывается, что в нас происходит. Ангел же действует Духом Святым и в Духе Святом, и мы для ангела прозрачны.
 

— Жития святых хранят немало рассказов о явлении ангелов. Чаще всего их видят в образе прекрасных мужей или юношей в светоносных одеждах. Значит, у них есть-таки зримый облик?

— Важно понимать, что святые видели ангелов не телесными очами, но очами духовными — умным, необразным зрением. Нам трудно это себе представить: мы, земные люди, мыслим образами, за каждой нашей мыслью возникает вещественный образ. Но святые, когда на них нисходил Дух Святой, благословение Божие, видели явления иного мира, видели райское блаженство. Не в образах, а как оно есть. Нам очень трудно понять, что в той, другой жизни уже не будет привычных нам образов, что это будет жизнь совсем другая. Когда человеком овладевает духовная радость, он не может сказать, чему он, собственно, радуется, для этого нет слов. Апостол Павел был очень красноречивый человек, он мог выразить словами все, что ему было нужно выразить, но он не мог рассказать о том, что видел, когда был восхищен до третьего неба, потому что это нельзя на человеческом языке выразить, это совершенно разные области. Он слышал тамнеизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать (2 Кор. 12, 4). Такие видения бывали у святых. Но бывают и иные видения — когда нам, как маленьким детям, показывают что-то в доступных для нас образах. Демон с черными перепончатыми крыльями, со страшными рогами, клыками — это очень подходящий образ для того, чтобы этот демон явился человеку, но ошибочно при этом думать, что у демона действительно есть такие крылья, рога. Что же касается ангела — сущность его лучше отражает, наверное, не этот традиционный образ — прекрасный юноша, а наше понимание того, что коль скоро Бог есть любовь, то и служитель Его тоже есть любовь. Присутствие ангела — это всегда мир, глубокая сердечная успокоенность и ощущение того, что тебя согревает любовь.
 

Беседовала Марина Бирюкова





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0