Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Игорь РОМАНОВ. Вернуться в Россию. — Валерий ОСИНСКИЙ. Обзор прозы журнала «Литературная учеба». — Мария ПУПШЕВА. Современный подвиг библиографа. — Татьяна АЛЕЙНИКОВА. Книга судьбы и веры

Новая книга  Леонида Решетникова

Читаем «Литучебу»

Справочник гуманитарных изданий русского зарубежья

Книга судьбы и веры Екатерины Домбровской

 

Вернуться в Россию

Решетников Л.П. Вернуться в Россию. Третий путь или тупики безнадежности. М.: Изд-во ФИВ, 2013.

История России, ее настоящее и даже представления о будущем завалены хламом лжи, столь выгодной тем, кто просто боится обличения собственной фальши. Ведь вся жизнь нашей страны и нашего народа — это откровение для человечества. Своими страданиями Россия показывает миру путь к Богу.

Вся суть книги Л.П. Решетникова «Вернуться в Россию. Третий путь или тупики безнадежности» отражена в ее названии. Именно вернуться в Россию — встать на свой настоящий путь, с которого сходили постепенно, незаметно и окончательно свалились в 1917 году. И сколько ложных, тупиковых направлений сегодня предлагается русскому народу: либерализм, национализм... А надо нам просто обрести самих себя, выйти на свою дорогу, указанную России Создателем.

Основополагающие идеи представленной работы выделены в названии трех глав: «Святая Русь: наш дом, который мы покинули», «Слом русского национального кода в 1917 году», «Тупики безнадежности: сталинизм, либерализм, национализм». Фактически это формулы, осознав которые мы сможем выйти на правильную траекторию.

Сегодня миллионы русских, потомки Русского Исхода, разбросаны по всему миру. У них совсем другая история, нежели у тех, чьи предки остались в СССР. У них часто даже другой русский язык. Наша нация оказалась расколотой. «Прервалась вековая связующая нацию нить», — пишет автор.

С первых страниц автор обозначает ключевой вопрос, в котором боль всех любящих Россию: «Не мог понять лишь одного: как люди, жившие в России царской, имперской, мощно развивающейся, с великой культурой и историей, вдруг отреклись от нее, своими руками помогли кучке авантюристов, болезненно амбициозных и человеконенавистнических нигилистов, захватить власть и устроить многолетнюю кровавую бойню, смертельной жертвой которой стала наша милая Родина». Развернутый и обоснованный ответ на этот вопрос содержится в представленной работе.

Генетическое начало России — созидательное, что проявлялось во всей нашей истории. Наша страна никогда не уничтожала другую государственность или культуру. В отличие от англосаксов, которые истребляли индейцев, покоряя территории, русские в освоении новых земель, напротив, давали толчок этнокультурному развитию народов, встречавшихся с ними. И при этом сам русский народ лишь укреплялся в своей государствообразующей миссии. Именно эту роль нашего народа подчеркивает автор книги, отчетливо показывая пагубность и тупиковость навязываемого нам сегодня мультикультурализма. «Если сегодня постоянно повторять тезис о “многонациональности” и “многоконфессиональности”, он может привести к самым негативным последствиям. В этом тезисе нет объединяющей идеи», — пишет автор.

Емкий и содержательный, взвешенный материал книги позволяет читателю самостоятельно сделать выводы. Рассуждая и приводя неопровержимые свидетельства о событиях в истории нашей страны, автор очищает путь России от лжи и клеветы. Спокойный научный взгляд на русскую историю отчетливо показывает, что пока была Россия с Богом, а во главе государства стоял помазанник Божий — страна уверенно развивалась. Рухнуло все это, и Россия превратилась в духовно мертвое образование — СССР. Советский Союз смог просуществовать несколько десятков лет во многом благодаря потенциалу, накопленному Русским царством до 1917 года. Мы же видим, что и в Великую Отечественную войну враг сметал нас, пока народ не стал поворачиваться к Богу, к своему духовному началу.

Исследователь ярко показывает, к каким последствиям приводили те или иные движения души русского народа в судьбоносные моменты нашей истории. Если в великую смуту Козьма Минин обратился к народу и люди воспламенели сердцем, воззвали к Богу и двинулись на захватчиков, то и победа была дарована Господом. А воззвание Козьмы Минина — это не какая-то политическая программа. Все обращение пропитано сокрушением о том, что отошел русский народ и его правители от Бога.

В книге автор рассматривает образы великих правителей России, показывает их отношение к вере, связь с народом. Мы видим величественные, масштабные, истинно государственнические фигуры. И сколько мифов развенчивает здесь автор, везде стараясь сохранять научное хладнокровие и объективность. Взять хотя бы анализ роли Петра I. Автор приводит достоверные факты, свидетельствующие о двойственности императора с точки зрения духовной (именно с этой точки зрения в первую очередь нужно рассматривать и историю России, и личности ее правителей). В книге говорится о Петре как о церковном человеке, что скрывалось в советское время и на что редко обращают внимание современные историки. Вместе с тем автор показывает вред, который «Петр нанес духовному укладу России, устоям Православной Церкви». Отмечается, что «насильственное насаждение Петром “европейской цивилизации”, прежде всего в среде русских дворян, вылилось в презрение со стороны последних к русскому народу, да и во многом к духовенству». Заметим, что автор широко использует в работе святоотеческое наследие, отличающееся глубиной и точностью мысли. Это является несомненным достоинством представленной монографии.

В книге раскрываются смысл и обязательные условия успешного существования русской государственности. Подчеркивается, что «самодержавие не могло существовать отдельно от Церкви, с которой оно составляло единую духовно-государственную систему».

Обязательной в дореволюционной России была живая связь государя с народом. В книге показано, какое потрясение произошло среди народа, когда царь Иван Грозный покинул столицу, переместившись в Александровскую слободу! Тогда народ осознанно сделал выбор «сослужить» с царем в деле Божьем для созидания России как «дома Пресвятой Богородицы», как «хранительницы и защитницы спасительных истин Церкви». Исследователь убедительно показывает связь между событиями 1564 и 1917 годов. «Перед первым русским царем стоял такой же вопрос, как и перед последним: хочет ли народ иметь над собой Богом установленную самодержавную власть или нет? В 1564 году русские четко и ясно подтвердили свою поддержку самодержавию. В 1917 году они в своей массе остались пассивными зрителями его свержения».

Впечатляют документальные данные о том, что происходило после крушения самодержавия в России. В книге ярко, но в то же время весьма дозированно представлены ужасы, сопровождавшие так называемый период становления советской власти. Причем автор не стремится к тому, чтобы сообщить какой-то факт как сенсацию. Он использует достоверную и порой шокирующую информацию, подкреп­ляя основную мысль: вероотступничество, безбожие, предательство царя обязательно приводят народ к адским последствиям. И приведенные в книге документы, свидетельствующие об ужасах «красного террора», — лишь мрачная иллюстрация того, что случается, если народ встает на путь Иуды. Автор подчеркивает, что «русскими нас сделала православная вера». И если мы предаем свою веру, то перестаем быть народом-богоносцем. А, как пишет Л.П. Решетников, «без Бога и Родины русский человек не может, без них он уже не русский».

Многое после прочтения книги встает на свои места. Хорошо осознаешь, например, в чем разница между Колчаком, Корниловым, которые боролись с большевиками, но «не желали царя», и генералами Каппелем и Дитерихсом. Последние сражались «За Веру, Царя и Отечество!».

Немногословно, но ярко и объемно показаны в книге величие и богоугодность святого царя Николая II. И с особенной убедительностью на фоне благородного образа императора раскрыта роль личности Сталина. «Своей властью Сталин был обязан тем же самым силам, которые в свое время привели к ней Ленина и Троцкого», — пишет автор. Факты, свидетельствующие о личности и положении Сталина, показывают его зависимость от Запада и органическую причастность к делу Ленина. Все незначительные показательные движения Сталина в сторону Церкви и русского народа вызваны прагматическим расчетом, попыткой манипулировать общественным сознанием после того, как пришло понимание, что нужно использовать этот «ресурс». Очевидно, что никаким «красным царем» или «удерживателем», «хранителем империи» Сталина называть нельзя. Не того плана и содержания фигура. Нелепыми и жалкими выглядят попытки уравнивать Сталина со святым царем Николаем. «Сталин — прямая противоположность императору Николаю II, в духовном плане они несовместимы, как нельзя совместить дьявольское с божественным». Когда осознаешь это, восторги многих сегодняшних патриотов, связанные с личностью Сталина, вызывают полное недоумение.

Тщательная и аккуратная работа с фактами дает отрезвляющий интеллектуальный эффект от прочтения книги. Исчезают остатки «ностальгии по советскому», и сильнее влечет Россия настоящая, основанная на камне веры во главе с государем. Однако, как справедливо отмечает Л.П. Решетников, «формально в 1991 году советская власть пала, но новое государство в полном смысле пока не состоялось. <...> Российская Федерация существует в условиях продолжения гниения советской власти, советизма». Автор указывает на распространенную болезнь образованной и активной части современного общества: «Либерализм — это абсолютно чуждая русскому духу идеология, которая, как заразная бацилла, разъедает организм нашей нации... Либерализм и коммунизм смыкаются в главном — в жестком неприятии христианства, особенно православного, как духовного стержня государства, нации, народа». Представленный анализ состояния современного российского общества лишь подтверждает мысль, которая вряд ли может вызывать сомнения у думающего человека: cпасительный путь, по которому нужно идти России, — имперский. «Россия может быть только империей, иначе она погибнет как цивилизация... Империя в русском понимании — это конгломерат разных народов, отличных друг от друга по языку и вере, но признающих четыре скрепляющие основы: единого державного правителя, государство­образующую нацию, государствообразующую веру и единство территории. В Российской империи все народы были равны перед Богом, царем и законом. Все это, вместе взятое, создавало особую, русскую православную цивилизацию».

Автор далек от позиции кого-то поучать, навязывать свои представления и суждения. Чувствуется уважение к читателю, диалог на равных. В прологе книги автор искренне показывает, как сам шел по пути обретения в своей душе настоящей России. Откровенно рассказывает о своих заблуждениях и установках советского времени. При этом видно, что в семье автора, как и во многих русских семьях, присутствовала атмосфера нравственности и подсознательного стремления к Богу. Ведь как бы ни вытравлялись наши православные корни, многие русские семьи сберегли их. И даже если под потоком лжи что-то забылось, стерлось, русская душа все равно хранит в себе зерно православной веры.

Книга объединяет всех русских, разбросанных по свету. «Мы часто повторяем, что нашей Родине необходима национальная идея, вокруг которой смог бы объединиться весь наш народ. Но возможно ли объединение, если нет любви, любви к Богу, к России?» И автор подчеркивает, что, «живя в Российской Федерации, мы до сих пор не смогли ответить на вопрос: «Что такое Россия? <...> Чтобы найти дорогу России в будущее, необходимо вернуться в точку отсчета, в точку, от которой мы отклонились на извилистую тропу иллюзий, миражей и тяжелых испытаний».

Очевидно, что Л.П. Решетникову удалось провести исследование, обладающее всеми признаками фундаментального научного труда. Глубина научного анализа, полнота исследования темы и солидная источниковая база превратили книгу в добротную и актуальную монографию.

Вместе с тем книга написана так, что касается самых тонких струн русской души. Благодаря этому живые мысли автора воспринимаются не только умозрительно, но и чувствуются сердцем.

В прологе книги Леонид Петрович Решетников пишет о непреодолимом желании «вернуться после долгой жизни в других странах — СССР и РФ — в Россию, на любимую в Боге Родину».

Нас — людей, испытывающих такое желание, — миллионы. И благодаря этой книге наши шаги в этом пути на любимую в Боге Родину станут значительно тверже.

Игорь Романов

 

Обзор прозы журнала «Литературная учеба»

В начале 2012 года «Литературную учебу» возглавил Алексей Варламов. Журнал выходит шесть раз в год и объединяет в одной книжке публикации за два месяца. Судя по первым четырем номерам, со сменой главного редактора издание преодолело «творческий кризис».

В первую очередь, теперь «Литературная учеба» абсолютно точно соответствует своему названию и замыслу его основателя: произведения начинающих авторов с обязательным критическим разбором в конце каждой публикации писателей и литературоведов — Павла Басинского, Надежды Горловой, Татьяны Сотниковой (Анны Берсеневой), Валентина Курбатова, Льва Пирогова — настоящая школа для тех, кто мечтает попробовать себя в литературе.

Кроме того, опубликоваться в компании таких писателей, как Олег Павлов, Валентин Курбатов, Эдуард Русаков, Юрий Мамлеев, Анатолий Гаврилов, Леонид Юзифович и другие, дорогого стоит: любой новичок почтет за честь.

Формат журнала, его дизайн, стиль­ные иллюстрации, тематические фотогалереи, многожанровость представленной прозы, а также традиционные рубрики — «Поэзия», «Критика», «Штудии», «Писатель и время», «Книжные новинки» — все говорит в пользу обновленной «Литературной учебы». Рубрика «персона номера», на мой взгляд, удачная находка издания. Ибо никакие биографические и энциклопедические справки не дополнят творческий портрет писателя, не познакомят с его мировоззрением так, как откровенная беседа героя рубрики с человеком, сведущим в профессии.

Все четыре книжки журнала открывает ставшая традиционной рубрика «персона номера»: Леонид Юзефович, Эдуард Русаков, Анатолий Гаврилов, Юрий Мамлеев. Для тех, кто серьезно интересуется русской литературой, имена этих писателей не требуют рекламаций. Беседы с ними, выстроенные в форме интервью или перемежающиеся автобиографическими рассказами — например, интервью с Анатолием Гавриловым, — очень познавательны и дают представление о современном литературном процессе в России.

Вслед за интервью Эдуарда Русакова, Анатолия Гаврилова и Юрия Мамлеева представлена их проза — русская, крепкая, настоящая.

Четыре рассказа Эдуарда Русакова написаны изящно и с тонкой иронией. Вот герой Русакова в рассказе «Девочки мои, цветочки» пытается расправиться со своим соперником, детективщиком, отнявшим у писателя жену и дочь, а в итоге сталкивается с дилеммой, с которой столкнулись многие соратники по профессии, — отдавать ли на откуп свой талант или нищенствовать, продолжая писать «свое». В рассказе «Жизнь — легенда» вымышленная жизнь героя оказывается богаче повседневности. Подлог переписки с известными людьми — это литературная игра: не мог, скажем, Набоков, умерший в 1977 году, в 1980-м написать письмо адресату. Или ситуация, доведенная до абсурда, в рассказе «Что за глупый скворец!», где муж прячется в шкафу жены от ее любовника.

«Городские дни» Юрия Мамлеева — простая и жуткая история страны, рассказанная на примере одного двора. Был хозяином двора самодур — милиционер Василий Антонович. Недолюбливал он соседей Кузьминских за веру, за иконы и за то, что их дочь носила маленький крест. А вот после того, как лишился двор своего хозяина, нормальная жизнь кончилась! Кончилась после слов: «Верит в Бога, дура!» — «Бей ее!» Бездуховность порождает безнаказанность. Точно и страшно.

Рассказ Анатолия Гаврилова «Виолончель» — послесловие к его интервью в рассказах, прозвучавшее, как звуки одноименного рассказу инструмента.

Интервью с писателями удачно дополняют прозаические работы Сергея Цветкова, Владимира Крюкова и Натальи Гербер.

Рассказ Сергея Цветкова «Валенки» — это взгляд на Великую Отечественную войну глазами не ее участников и даже не поколения их детей, это взгляд на войну внуков воевавших солдат. В одной из сюжетных линий романа «Прокляты и убиты» Виктор Астафьев первым рассмотрел Отечественную войну из другого окопа, глазами немецких солдат. Теперь, спустя семьдесят лет после войны, точка зрения Сергея Цветкова на давние события оправдана. Рассказ о русской женщине, для которой немецкий солдат, ограбивший ее и погибший, — такой же ребенок, как ее сын, и это тоже правда о войне.

Другой блестящий рассказ Сергея Цветкова «Дом месье Кайе», почти детективная история о безответной любви домохозяина к своему жильцу, лишь дополняет впечатление о писательском мастерстве автора.

«Мальчик» Владимира Крюкова — извечная проблема отцов и детей. Открытая метафора, чем-то напоминающая раннюю повесть Алексея Варламова «Рождение». Сюжет «Мальчика» рассказывает о сложностях переходного возраста ребенка. Но у рассказа — подтекст. Имя мальчика не называется. Судя по всему, ему всего восемь лет — и до подросткового переходного возраста ребенок не дорос. Это собирательный образ поколения, которое отец ребенка пытается понять и найти точки соприкосновения. Похоже, ему это удается.

Два рассказа Натальи Гербер — «Вещь в себе» и «Stein way», объединенные перекрестными сюжетными линиями, написаны совершенно по-разному, но одинаково мастерски. Неторопливое повествование о том, как женщина нашла свое счастье, перекликается со вторым рассказом — о другой женщине-предпринимателе, матери, деликатно сохранившей счастье бывшей семьи для той, которая назвала сыном ее ребенка.

Если не читать второй рассказ, то создается впечатление, что мать ради карьеры за океаном бросила мужа и ребенка. Но прелесть двух рассказов Натальи Гербер, помимо точных деталей, теплоты и человечности, с которыми они написаны, в блестяще выполненном композиционном построении.

«Один человек» Сергея Георгиева — это подборка философских сказок, ненавязчивых скетчей и притч. И если быть не очень придирчивым, то вполне гармонично разряжает пафос «серьезной» прозы журнала.

Прозаическую подборку начинающих авторов в первой книжке «Литературной учебы» за 2012 год открывает рассказ Олега Суворинова «Выкопали» — фантастическая история о том, как жадный сын в поисках припрятанных денег выкопал из могилы тело своего отца. Сюжет занимательный. Но по прочтении рассказ, перенасыщенный необязательными деталями, оставляет впечатление скорее психиатрического анамнеза, нежели законченного художественного произведения.

Оговорюсь, останавливаться на стилистических шероховатостях текстов авторов, только пробующих перо на страницах «Литературной учебы», незачем — работы новичков сопровождает деликатный критический разбор «мэтров».

Тема смерти довольно популярна в произведениях молодых писателей «Литературной учебы». Сюжеты рассказов «Оттепель» Анастасии Емельяновой, «Мерцание» Евгения Лаванова, «Белая горячка» Антона Лукина, так или иначе, навеяны походом на кладбище. Скорее всего, молодые писатели еще не умеют определить для себя главные и второстепенные темы в творчестве. Потребность выговориться, рассказать о драматических противоречиях окружающей действительности они реализуют в беспроигрышных, как им кажется, и вечных сюжетах о жизни и смерти.

Рассказ Анастасии Емельяновой «Оттепель» — о рефлексии одинокой, уставшей московской женщины, которая, сходив на похороны некогда любимого мужчины, поняла, что просмотрела свою любовь. «Мерцание» Евгения Лаванова написано с излишними натуралистическими подробностями и потому — на грани безвкусицы, с претензией на оригинальный стиль, — предложения заканчиваются предлогами «с», «до» и тому подобными, что в итоге вызывает вопрос «на?». Рассказ Антона Лукина «Белая горячка» продолжает тему «воскресших мертвецов», да еще с моралью о вреде пьянства. Его же «Алеша хороший!..» о добром и безобидном уличном юродивом, которого старший брат не хочет брать в город, — не очень удачная компиляция по мотивам рассказов «Алеша Горшок» Льва Толстого и «Грех» Захара Прилепина.

«Белая горячка» с похмелья и без возлияния — гвоздь сюжета и в рассказе «Райский фундук» Николая Дегтярева. Даже завернутый в обертку богоискательства, рассказ надуман и смазан. Также не впечатляет другая работа Дегтярева — «Возвращение»: ее содержание напоминает пролог или эпилог неначатого или незаконченного манускрипта.

В напечатанных произведениях, на бумаге, как правило, отчетливее заметны все промахи. Емельянова, Лаванов, Лукин, Дегтярев — авторы, бесспорно, одаренные. Публикации в «Литературной учебе» можно рассматривать как аванс журнала молодым писателям. Это поможет им тщательнее выбирать сюжеты и находить оригинальные художественные решения.

Тему смерти на страницах «Литературной учебы» продолжают фэнтези Александры Байдиловой «Черное озеро» и повесть Альбины Гумеровой «Перед солнцем в пятницу».

Безмерно растянутая сага «Черное озеро», о буднях нечистой силы, оставляет неоднозначное впечатление. Сюжет предсказуем с самого начала, ибо хорошего человека живьем в гроб не положат. Диалоги неимоверно перегружены и неудачно стилизованы под деревенский говор. Кроме того, словечки наподобие «бред» и т.п. совершенно вываливаются из стилистического ряда и едва не разваливают сам текст. В середине повести, казалось, весь опыт русской литературы, начиная от переложения Курицыным истории Влада Цепеша до повестей Гоголя, молил о скорейшем окончании «приозерного» кича. «Черное озеро» совершенно спокойно можно было сократить до рассказа. И тогда восхититься смелостью Александры Байдиловой, решившейся пройти исхоженными литературными тропами — от авторов немецких страшилок позапрошлого века до современных создателей «образов» гоблинов и орков.

Совсем иное — повесть Альбины Гумеровой «Перед солнцем в пятницу». Если вымарать невнятное криминальное начало, — очевидно, придуманное, чтобы зацепить искушенного читателя, — то история жизни городской татарской семьи написана безукоризненно и читается на одном дыхании. В каком-то смысле это «Смерть Ивана Ильича», изложенная пронзительно и точно кем-то из его близких. Но история эта не о жизни, растраченной на пустяки, а о любви, которая сильнее смерти. Жизнь мужчины, построившего дом, но не родившего сына, прожита не зря, если нежно, до каждой трепетной детали его любит, понимает и прощает ему все родная душа — его дочь. Поражает мастерство, с которым Гумерова выстраивает повествование: сначала она рассказывает о близких с точки зрения ребенка, затем — подростка и, наконец, взрослой девушки. Никакого словесного экстремизма, попыток эпатировать читателя ненужными подробностями в прозе Гумеровой нет и в помине. Но повесть цепляет! Подкупает бережное отношение к национальной культуре, которую очень трудно сохранить в урбанистическом укладе большого города. Подкупает от деталей, — например, похороны отца по мусульманскому обычаю, написанные одним росчерком, но емко, — до замысла повести в целом — трагедия мужчины, потерявшего долгожданного сына, продолжателя рода, что в мусульманской традиции равносильно бесцельно прожитой жизни.

В коротком рассказе Андрея Урвачева «Статуэтка» уместилась история жизни двух немолодых людей. После банальной семейной ссоры супруги впервые понимают, что ближе и дороже друг друга у них никого нет. Любимая собака — безмолвный свидетель и судья своих хозяев — единственное существо, которое делает осмысленной их жизнь. Амбиции, взаимные претензии, все наносное в человеческих отношениях выписаны Урвачевым психологически достоверно и стилистически безукоризненно. Потому финал рассказа — очищение от всего гадкого и мелкого в душах героев — логичен и оправдан.

Миниатюры и философские притчи Сергея Круглова под общим названием «Град грядущий» дают представление скорее о художественных интересах автора — священника Русской Православной церкви, нежели о мастерстве писателя. «Град грядущий», «О смерть, ты — свет», «Введение во храм Пресвятой Богородицы», «Календарный вопрос», «Пироги», «Бесконечный июльский день» человеколюбивы. В этих текстах точно выписаны детали и личное отношение к теме, будь то притча о солдате, отправленном с Небес воевать обратно под Сталинград, или трогательная миниатюра о горе мальчика, вернувшегося с прогулки. Круглов знает то, о чем он пишет, и это очень важно для писателя. Но профессия все же должна оставаться за полотном произведения. Иначе художественный текст воспринимается как проповедь, где требовательный авторский голос не позволяет читателю определить свое, читательское отношение к произведению. Кроме того, чтобы добиться художественной изобразительности Ивана Шмелева, который, казалось бы, исчерпал в своих шедеврах темы, затрагиваемые Кругловым, требуется еще более кропотливая работа над художественным словом.

Герман Брюнов опубликовал два неравнозначных рассказа — «Кистеперые рыбы» и «Десять лет без права переписки». Если первый рассказ, о первой любви и утраченных иллюзиях детства, написан добротно, то второй вызывает недоумение: зачем и для кого так небрежно изготовлена подобная халтура на лагерную тему?

Рассказ Андрея Лопатина «Правдолюбец» сработан с претензией на юмор. Но когда анекдот с предсказуемым концом рассказывают очень длинно, да еще суконным языком протокола, становится неловко за автора. Так и хочется перечитать рассказ Василия Шукшина «Срезал», чтобы лишний раз убедиться в том, что с юмором в русской литературе все в порядке.

Забавную байку Виктора Афоничева «Как я графоманил» — о розыгрыше литературных гурманов посредством подсовывания им классических произведений под видом своих, из своей биографии мог бы рассказать, наверное, каждый второй писатель. Что поделаешь, путь к литературной славе тернист. И трудно не поддаться искушению и не посмеяться над своими обидчиками.

«Мыло» Андрея Федаренко — рассказ-метафора про очень правильного добряка, которому за месяц студенческих сельхозработ не удалось умыть своих чумазых однокашников мылом, которое добряк покупал за кровные и делил на кусочки до бесконечности, как девять хлебов. Рассказ неожиданно венчает пафосное назидание о сизифовом труде литератора.

В «Министерстве» Ивана Шипнигова все очень приблизительно: сюжет, персонажи, диалоги. Это даже не рассказ, а этюд. Компиляция на тему произведений Кафки, Набокова, Платонова, Салтыкова-Щедрина, сдобренная едва ли не плакатным порицанием чиновничьего мздоимства и беспредела. Расплата конечно же страшна — беспутную жизнь можно искупить только кровью.

В целом же проза молодых писателей «Литературной учебы» оставляет очень хорошее впечатление, и, вне сомнения, читателей журнала ждут на его страницах открытия новых литературных имен.

Валерий Осинский

 

Современный подвиг библиографа

Кудрявцев В.Б. Периодические и непериодические коллективные издания русского зарубежья: 1918–1941: Журналистика. Литература. Искусство. Гуманитарные науки. Педагогика. Религия. Военная и казачья печать: Опыт расширенного справочника: В 2 ч. М.: Российская академия наук; Институт русской литературы; Русский путь, 2011. Ч. 1.

Никогда не говори «никогда» — такова первая мысль при взгляде на книгу Владимира Борисовича Кудрявцева. Вышла первая ее часть, энциклопедического формата, почти тысячестраничная. Но количество информации — это еще далеко не все. Пере­оценить духовную значимость и практическую пользу этого издания невозможно. Собрать песчинки, смытые с морского берега, вернуть на дерево опавшие с него листья, из осколков разбитого зеркала заново составить безупречную отражающую гладь — вот с чем следует сравнить проделанную работу.

Духовное наследие российской эмиграции рассеяно по пяти континентам. Впрочем, авторские сочинения при современных способах архивной и библиотечной регистрации находимы относительно легко: сделайте запрос на фамилию и более-менее точную дату — электронный каталог предложит все, что есть в фондах одного хранилища, или даст отсылку к другому. А как искать сборник, альманах или газету — если заведомо не знать названия? Или как, например, догадаться, что интересующий вас автор что-то опубликовал в некоем журнале, который мог выйти всего один раз? Чтобы найти все эти издания, надо было полностью (sic!) просмотреть все каталоги главных национальных библиотек разных стран, архивных фондов, частных собраний, издательств, книжных магазинов. Причем не только прочитать печатные или карточные каталоги, но и большинство изданий освидетельствовать de visu, то есть увидеть собственными глазами. Потому что только так можно выявить неизбежные неточности, ошибки, пропуски в их описаниях — вплоть до выявления мифических изданий, библиографи­ческих казусов.

Составитель справочника выявил и отметил такие ошибки, создав новый, уникальный блок информации. Проявил и другое новаторство: почти для каждой позиции сделал достаточно обширную выписку из содержания (в основном из вступительной статьи), по которой читатель может получить представление об идейной направленности издания, его стиле, качестве, осведомленности, интеллектуальных амбициях и т.д. Такой прием нигде ранее не применялся, во всяком случае в изданиях подобного объема и значения.

И произошло еще нечто: как будто воскресли живые голоса навсегда ушедших и, возможно, лучших представителей русской культуры. Те из них, кто успел хотя бы где-то опубликоваться, теперь никогда не будут забыты. Их имена, их слова, их призывы и надежды отысканы, засвидетельствованы и доступны для всех будущих поколений. Можно открыть любую страницу — и услышать прямую речь из прошлого. Например: «Только в изгнании мы поняли, что мы русские, что у нас своя история, свой национальный гений. Русская эмиграция, достигшая 2 000 000 человек, ее трагические переживания, летопись ее страданий, вся глубина ее личных и массовых стремлений представляют собой человеческие документы такой психологической ценности, каких мы не найдем на страницах истории». Это отрывок из редакционной статьи в первом номере русской внепартийной газеты «Огни». Она недолго, всего четыре месяца, выходила в 1921 году в Праге, но в числе ее авторов были Г.А. Алексинский, А.В. Амфитеат­ров, А.М. Аристов, А.А. Ахматова, И.А. Бунин, В.Х. Даватц, А.И. Куприн, Л.Ф. Магеровский, Д.С. Мережков­ский, Н.М. Минский, Ю.С. Морфесси, Н.А. Тэффи. В справочной статье все они названы, в том числе с местом пребывания (Ахматова — Петроград), с псевдонимами (у тех, кто пользовался) и даже с исправлением ошибок, допущенных самой редакцией «Огней»: например, инициалы Л.Ф. Ма­геровского в редакционном списке были даны как «Л.В.», но составитель справочника заметил эту неточность и указал на нее. С такой же тщательностью им представлены все без исключения словарные позиции.

Издания в эмиграции выходили самые разные. Составитель поставил своей задачей «развернуть в рамках заявленной темы панораму печатных изданий большой русскоязычной диаспоры». Тематическое наполнение справочника отражено в подзаголовке и свидетельствует о гуманитарной направленности пособия: «Журналистика. Литература. Искусство. Гуманитарные науки. Педагогика. Военная и казачья печать». Включение в словарный корпус сведений о военной и казачьей печати объясняется не только ее весомой количественной долей в эмигрантской периодике, но и важной связью с политической и общественной жизнью русского зарубежья. За пределами исследования остались издания «непрофильных» тематических сегментов. Сельское хозяйство, промышленность, техника, транспорт, естественные науки, медицина, торговля, спорт лишь отчасти затрагиваются на страницах изданий, представленных в справочнике.

Содержание первой части справочника — 2693 словарные позиции, содержащие информацию об изданиях: название, место и годы выхода, периодичность и количество номеров с указанием источника (библиотека, архив и т.д.), где издание есть в наличии и по которому оно было описано, указатель имеющихся в издании материалов (если таковой выходил ранее). Во второй части будут размещены около четырехсот дополнительных позиций, по разным причинам не вошедших в первую часть, и дополнительные поисковые структуры, а именно: аннотированный сводный перечень упоминаемых представителей довоенного русского зарубежья (около 7300 лиц), общая библиография (более 1000 позиций) и шесть указателей. Эта часть явится источником обширной вспомогательной информации и одновременно обстоятельным путеводителем по всему справочнику.

Остается только поздравить биб­лиотекарей всего мира (да, никак не меньше) и всю мировую культуру с великолепным вкладом, который невозможно ни умалить, ни обесценить.

Мария Пупшева

 

Книга судьбы и веры

Домбровская Е. Воздыхания окованных: Русская сага. Канада: Huntsville: Altaspera Publishing & Literary Agency, 2012.

Мне очень хотелось написать о потрясении, которое испытала, читая книгу Екатерины Домбровской «Воздыхания окованных». Глубоко задела она меня, поколебав устоявшиеся представления о духе и душе, заставив усомниться в декларируемом постулате, что вера или есть или нет, что не впитанное с детства никогда потом не пустит корни. Секрет духовной силы и завораживающей одухотворенности воспоминаний автора, от которых невозможно оторваться, еще и в том, что в наше беспамятное время у автора сохранился семейный архив, бережно собранный ее бабушкой — Екатериной Александровной Домб­ровской (Микулиной), племянницей Н.Жуковского, основателя российского воздухоплавания. Она, сама известный в стране реставратор икон и древней живописи, сберегла и передала по наследству бесценные свидетельства русской жизни за 200 лет. На их основе и написана ее внучкой, тоже Екатериной, эта потрясающая книга. «Отзвуком сакральной тайны преемства было и часто встречающееся в “духовных” (завещательных грамотах) русских князей выражение “от свечи к свече”, — пишет во вступлении к книге Екатерина Домбровская. — Завещанное наследство передавалось как огонь, который нельзя было погашать и заново разжигать на новом витке жизни, потому что это был тот огонь, в котором хранилось нечто не подлежащее обновлению, но только благоговейному охранению. Не потому ли благочестивые русские люди так любили донести после утрени Великой пятницы (служба 12 Евангелий) горящую свечу в свои дома, чтобы осветить этим евангельским духовным огнем свои жилища, свою бренную, но не бесполезную жизнь?»

Автор книги, потомок древнего дворянского рода Стечкиных-Жу­ковских-Микулиных-Домбровских, рас­сказывает о своих близких, опираясь на сохранившиеся документы. Письма, дневники, фотографии создают неповторимую атмосферу ушедшего времени, доносят до читателя аромат прошлого. Перед нами предстает удивительная картина жизни нескольких поколений славной семьи, в которой были и святые, и военные, и знаменитые ученые, и люди искусства, подлинные профессионалы в своей области. Их, таких разных, неординарных, объединяют редкая одаренность, благородство и нравственная чистота. Екатерину Домбровскую занимает внутренняя жизнь своих предшественников, состояние их духа, вера. Тех, кого мы называем «соль земли», мы застаем в обстановке трогательной домашности, которая придает повествованию особое очарование и притягательность. В отрывках из документов и писем, в историях семейных взаимоотношений столько заповедного, пленительного, сохранившегося от прежней России — России «дворянских гнезд». В одном из них провела не одно лето детства автор книги. Родовое имение Орехово Владимирской губернии занимает особое место в воспоминаниях, оно с любовью упоминается в дневниках прежних обитателей, светом и болью живет в душе Екатерины Домбровской. «Что за магия была в нашем доме? Во-первых, запахи… Кто усомнится, что это были именно старинные запахи! Они не могли выветриться за какие-то двадцать с небольшим лет. Это были свои, родные для дома запахи — живые струи былой, отошедшей жизни: пахли страницы книг, дышал хлебом старинный буфет, как когда-то после войны благоухали дивным запахом только испеченного хлеба даже совсем пустые, затертые от времени толстенные доски полок московских булочных. А потом этот запах вместе со старыми булочными исчез совсем и уже вновь никогда не появлялся. Неужели так изменился состав хлеба?! Или люди? Или жизнь?..»

Именно эти изменения, изменения духовного порядка, изменения не во внешнем русском благочестии, а в его внутреннем составе и напряжении, — вот что интересует автора в судьбах ее невыдуманных героев. Вот что она сама говорит о книге в своем авторском напутственном слове: «…не раз возвращаясь к мысли о создании этой книги, я представляла ее себе как попытку оглянуться через пропасть, разделяющую нас, на былую русскую жизнь, чтобы понять ее и найти путь к единству, хотя то, о чем пойдет рассказ, было не просто давно ушедшей и подзабытой, но совершенно “другой жизнью и берегом дальним”, — как у Пушкина. Люди, глаза, речь, отношения людей друг к другу, ритм жизни, все черты древнего уклада — все было иным». Эта книга и о любви, скрепившей несколько поколений одной старинной русской семьи, в которой сплели свои ветви древние дворянские роды, подарившие России немало замечательных имен: святых, военных, ученых, художников, писателей. Здесь нет вымысла, хотя рассказ опирается на богатейшую, более чем 200-летнюю переписку и документы из семейного архива Жуковских, Стечкиных, Микулиных, Домбровских. Реальные судьбы героев, сопряженные со многими историческими коллизиями из великого нерукотворного романа под названием «Судьба России», несомненно, драматичнее и намного поучительнее любых человеческих фантазий.

Не могу не сказать о языке произведения. Он удивительный и неповторимый, благоуханный и завораживающий до внутреннего озноба. Он разный — ясный, прозрачный, изысканный слог классической русской литературы, упоительный и забытый, неожиданно сменяется напористым, жестким, ярко публицистичным. И понимаешь, что перед тобой опытный, великолепно владеющий навыками полемиста человек, убежденный и твердый в принципах. Ты чувствуешь, что это продуманная, выстраданная, очень дорого доставшаяся позиция.

Для меня книга Домбровской — это образец высокохудожественной прозы, где лаконичная метафора способна заменить обширный исторический экскурс. Чего стоит только образ барака — как символ распада привычного, веками складывавшегося уклада русской жизни. В бараке, — у нас еще называли казармами эти угрюмые сооружения, в них селили сезонных рабочих, — в этом выстуженном ветрами эпохи строении, лишенном человеческого тепла и заботы, наносился невыполнимый урон личности, оторванной от земли, от семьи. В бараке, с его бесшабашно-вольным, насквозь проспиртованным духом, крепла уверенность обитателей, что терять им нечего, кроме своих цепей. Там начиналась русская смута, там зарождались революции. С этого начинался распад православной патриархальной России. С войны, бунтов и революции начинался жестокий, лишенный сентиментальности век, закончившийся новым потрясением и окончательным распадом страны.

Ныне книга напечатана в Канаде. Однако перед этим она была помещена на сайте «Проза.Ру» и собрала около 20 тысяч читательских откликов. И как можно увидеть во многих из них — эта книга привела многих людей в Церковь, заставила задуматься о своей духовной жизни, многое в себе пересмотреть. Остается только уповать на российских издателей, и в первую очередь православных, что они помогут сделать эту книгу доступной и читателям на Родине.

Татьяна Алейникова





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0