Осознание зла в детстве
Минутный и в общем-то ерундовый эпизод из детства, который тем не менее врезался мне в память на всю жизнь. Притом что все детство, вплоть до взросления, я помню очень туманно, эпизодично и как сказку...
Шагаю с родителями по улице невдалеке от магазина. На углу у какой-то бабули падает сумка, и оттуда выпадают и рассыпаются яблоки. Она как-то сумбурно и чуть ли не в панике бросается за одним, другим, не успевает за третьим и четвертым. Я с детской непосредственностью и желанием спешу помочь ей, ловлю пару убегающих яблок и хочу отдать ей — как тут же бабуля резко бросается на меня, отнимает яблоки и с криком отталкивает. Впадаю в ступор, оглушен и ничего не понимаю. Оказывается, она подумала, что я хочу своровать у нее яблоки...
Помню, как долго я не мог осознать это. Как с трудом в моей голове укладывалось, что кто-то мог подумать, что я хотел не помочь, а своровать. Что в принципе можно было своровать что-то! Взять нечестно у другого человека, навредить ему. Не было никакой обиды на старушку (она, возможно, была напугана или голодна, это уже были великолепные перестроечные или 90-е, точно не помню). Но было поразительное и переворачивающее детский мир осознание зла. Того, что зло может существовать в принципе. Одно из самых страшных открытий в нашей жизни, с которым мы быстро смиряемся и потом даже не вспоминаем, полагая, что зло мы осознавали всегда. Но тогда, в далеком детстве, это было словно удар по голове, будто тебя взяли и изнутри изменили на всю жизнь. Был ангел, а стал уже человеком.
У кого-то это происходит рано (у людей с тяжелым детством), у кого-то поздно, но обязательно наступает какой-то миг, когда маленький человек не просто сталкивается (столкновение со злом происходит, наверное, гораздо раньше), а осознает зло. Задумывается над тем, что оно существует. Что в мире, вокруг тебя, рядом с тобой или где-то далеко, не все хорошо, но что-то есть плохое, зловредное, греховное, преступное. И в этот момент в его маленький детский мирок входит нечто такое, что разрушает безоблачное, невинное существование детской души. Лишает душу невинности, впускает в нее зло. Ты это зло еще не делал, но ты понял, что оно существует — и в тебя проникают эти миазмы, пусть на мысленном, духовном уровне. Будто ты откусил плод с древа познания, и совершилось необратимое. Ты познал, что грех в принципе может быть. Это не родительские «хорошо» и «плохо», но взрослое зло — что человек может украсть, убить, навредить, использовать, устрашить, изнасиловать, унизить...
Невинность детского мира окончательно рушится со вторым ударом. Он произошел у меня позже. Это осознание смерти, дикий, всепоглощающий страх перед ней. Аж дыхание сперло в тот момент, когда в сильный дождь, сидя под навесом, у меня как молния в голове сверкнула мысль: как же может быть в принципе что-то без меня, когда я умру?.. После этих двух мыслей и осознаний, после двух этапов познания и осмысления несовершенства мира, как мне кажется, и завершается истинное детство как цельное, гармоничное состояние сердца и души. Вступает в действие разум, рацио, то самое, что не дает покоя человеку с самого появления человечества и что постоянно рождает сомнения и замечает несовершенство мира.
Детство еще может существовать в душе человека частично, и хорошо, если оно хоть в крупицах сохраняется до самой смерти. Но цельного детства человек уже не способен чувствовать и назад к нему не вернуться. Плохо ли это или хорошо? Не знаю. Но живущая у каждого тоска по детству говорит о том, что там мы что-то теряем навсегда. Что-то непонятное и очень важное. И это отнюдь не просто беззаботность, но скорее что-то такое, с обретением чего все становится на свои места.