«Зловещи кос ее агаты...»

Мы гуляли в Кордове по набережной мутного Гвадалквивира.

Ночной зефир
Струит эфир.
Шумит,
Бежит
Гвадалквивир.

Наверное, когда-то он и шумел, а теперь, в составе единой Европы, Гвадалквивир вел себя более толерантно. Хотя откуда было знать о характере реки уважаемому Александру Сергеевичу, он и заграницей ни разу не бывал…

— Где-то здесь на набережной археолог встретился с Кармен, — сказала я.

— С этой гадюкой, — хмуро отозвался муж. — И почему Мериме дал ей имя Богородицы? 

Поначалу нас удивляло, что на юге Испании нередко встречаются храмы Божьей Матери Кармен. Вскоре мы узнали, что имя знаменитой цыганки, но с ударением на первый слог, в Испании считается особенным, и наиболее почитаемым в Андалусии, на побережье Коста дель Соль, ведь Святая Богородица Ка́рмен — покровительница моря и моряков. День 16 июля  знаменуется пышными торжествами как литургическое воспоминание Девы Марии Кармельской, которое отмечает Церковь — наиважнейший праздник региона, в котором, кстати, и разворачивается действие новеллы Проспера Мериме.

Итак, Ка́рмен — испанское женское имя, образованное от эпитета Девы Марии — покровительницы кармелитов «Мадонна горы Ка́рмель». В средние века на этой горе поселились монахи, создав свой знаменитый орден «Братьев Пресвятой Девы Марии с горы Кармель». Мы их узнаем по особенным облачениям — коричневым скапуляриям.

Библейская гора Кармель находится на северо-западе Израиля. В переводе Кэрем-Эль означает Виноградник Божий. Кармель — несостоявшийся вулкан — во все времена считалась святой. На одном ее склоне в пещере некогда жил Илья-пророк. Там же скрывался будущий царь Давид от правителя Саула. Много преданий связано с горой Кармель. Вот одно из них: «Четыре горы: Сион, Синай, Фавор и Кармель поспорили между собой, на которой из них Бог вручит Тору своему народу. Бог избрал Синай, но и остальным трем пообещал великую славу. На Сионе, сказал Он, будет воздвигнут Иерусалим, у подножья Фавора израильтяне под предводительством пророчицы Деборы одержат победу над царем ханаанским, а на Кармеле будет жить Илия-пророк».

Читая «Письма из Испании» Мериме, в четвертом под названием «Испанские ведьмы» встречаем упоминание о некой Карменсите, служанке в трактире, которую сопровождающий писателя валенсийский крестьянин Висенте называет ведьмой и поясняет почему. Письма датированы 1830 годом, то есть задолго до написания новеллы «Кармен». Возможно, та «живая» Карменсита и поспособствовала образу героини новеллы. И, тем не менее, не мог не знать просвещенный писатель о святом значении имени своей героини. Хотя одной своей фразой в этих же «Письмах из Испании» он снимает все вопросы на эту тему: «несмотря на все свое безбожие…» — именно так он пишет о себе.

Цыганка Кармен в культуре воспринимается как романтический персонаж. То и дело приходится встречать высказывания, что Кармен и Хосе за минувшие полтора века стали символами свободы и любви, стихийной трагической страсти. После новеллы Проспера Мериме, стихов Теофиля Готье и в особенности — оперы Жоржа Бизе — образ Кармен стрелою вонзился в сознание многих поколений именно как нечто восхитительное, к чему нужно стремиться. То, что такая любовь, как показано в новелле, интригует, заставляет волноваться и даже возвышает человека, стало неоспоримой догмой! В незапамятные времена громко прокатился фильм Карлоса Сауры с великолепными танцорами фламенко. Выдающийся советский кинорежиссер Роман Корнман более известен под псевдонимом Кармен, который его отцу показался более благозвучным, нежели настоящая фамилия. А когда супругу Романа Лазаревича встретил популярный прозаик Василий Аксенов, на вопрос, кто такая, получил ответ:

— Кармен.

— Кармен?

— Ну да, Майка Кармен, жена режиссера Кармена.

И, мгновенно воскресив в сознании зажигательный образ цыганки, писатель заинтересовался, в его сердце вспыхнула роковая страсть. А, в итоге, он по-своему убил Кармен — Майя стала его женой и перестала носить эффектную фамилию, превратилась в Аксенову.

Но это уже из области анекдотов о писателях. Вернемся к новелле Проспера Мериме и внимательно присмотримся к главному образу.    

Кармен — испанская цыганка, но отнюдь не испанка. Сами испанки не в восторге от данного образа, сплетенного из самых неприглядных проявлений человеческой натуры — вспыльчивость, приводящая к жестокости, свобода в перемене любовников, прибавьте сюда мошенничество, воровство, контрабанду... Да уж, это вам не Альдонса Лоренсо!

Во многих культурах, в том числе и баскской, есть образ Ламии, ведьмы, коварной соблазнительницы, губительницы мужчин, известной своей красотой и жестокостью.

А что она делает на табачной фабрике Севильи? Сам Мериме в последней, четвертой части новеллы четко определяет занятия цыганок: «Женщины гадают, попрошайничают и продают всевозможные снадобья, безвредные, а то и вредные». То есть не работают с утра до ночи или по сменам на предприятиях. Вообще не помнится, чтобы «кочевой народ» был замечен в непреодолимой тяге к труду. Лишь где-то на Балканах долгие века сколько-то цыган и живет оседлой жизнью. В Испании в свое время тоже был издан закон о принудительной оседлости. Кстати, француз барон Довилье был в Севилье на табачной фабрике примерно в то время, о котором идет речь в новелле. Нет, Кармен он не видел, зато отметил в своих записях, что почти все работницы — местные цыганки. То есть, работницы по принуждению, и главную героиню в основном окружали отнюдь не испанки, а свои. И у каждой из них характер будь здоров, быть может, и покруче самой Кармен. Вероятнее всего, она туда устроилась, чтобы ненадолго пустить пыль в глаза властям, а самой вскоре вернуться к своим темным делишкам.

На табачной фабрике разворачивается эпизод, который сразу же призван отвратить читателя от главной героини. Одна из работниц фабрики «похвасталась, будто у нее столько карманных денег, что она может купить осла на трианском рынке. «Неужто? — возразила Кармен, которая была остра на язык, — так, значит, тебе мало твоей метлы?» Противница, задетая за живое, так как была, видно, не без греха, ответила, что она не знает толка в метлах, не имея чести быть цыганкой и крестницей сатаны». И за это Кармен  не просто побила обидчицу, она тотчас навеки изуродовала несчастную, исполосовала ей все лицо ножом для обрезания кончиков сигар. Если бы та увела у нее возлюбленного или как-то еще испортила жизнь, но в ответ на обычную перебранку наносить непоправимые увечья... Думается, сам Мериме хотел дать читателю сигнал, что его героиня скорее — антигероиня.

И на пути такой антигероини появляется несчастный Хосе. Мериме в лице главных героев пытается соединить несоединимое — баска и цыганку. Их «любовь» заранее обречена. Всем известно, что баски — народ на Пиренейском полуострове, с уникальным этническим самосознанием, очень вспыльчивый. В нашем понимании такими являются горячие кавказцы. Баски живут патриархальным укладом, большинство из них католики-ортодоксы. «У меня на родине люди осеняли бы себя крестным знамением при виде женщины в таком наряде» — говорит Хосе о манере Кармен одеваться.

Что касается упомянутой вспыльчивости, то баск Хосе Наварро — не исключение. Вспомним, как его вывела из себя игра в мяч (жё де пом), из-за чего он, после драки с партнером на палках с железными наконечниками, вынужден был покинуть родные края. Не мудрено, что он саблей расправился с офицером, понимая, что Кармен привела лейтенанта к себе домой не для игры шахматы. После этого убийства доселе незапятнанные руки Хосе начали краснеть и краснеть от крови. И то, «честное» убийство Гарсии Кривого — рома — законного мужа цыганки — на самом деле говорит об изворотливом уме баска-дворянина. «Данкайре и Гарсия ждали меня. Мы провели ночь в лесу у жаркого костра из сосновых шишек. Я предложил Гарсии сыграть в карты. Он согласился. За второй партией я заявил ему, что он плутует». Пылкому Хосе был крайне необходим повод для убийства Гарсии Кривого, ведь сама Кармен желала избавиться от своего мужа.

Странны и непонятны ее изречения на краю могилы: «Как мой ром, ты вправе убить свою роми, но Кармен всегда будет свободна». Она признает его своим мужем. А это уже есть истинное подчинение. Роми не может ослушаться своего рома. Вот если бы она ему сказала, что он не ее ром или перестал им быть, тогда да. Получается, она себе противоречит.

Кстати, при первой встрече с Хосе у Кармен была не акация и, конечно, не роза. Мериме дал ей цветок кассии. Отчего-то был сделан неправильный перевод. Может, и нарочно, поскольку нам не особо известен этот цветок. Заметьте, желтого цвета. И взяв цветок, «который был у нее во рту, она так ловко щелкнула по нему, что попала мне в лоб между самых глаз. Сеньор, мне показалось, будто меня поразила пуля. Я окончательно растерялся и продолжал сидеть на месте, как истукан. Когда Кармен скрылась в дверях фабрики, я заметил ее цветок на земле, у своих ног; не знаю, что на меня нашло: я поднял его тайком от товарищей и бережно положил в карман куртки». Ничего не напоминает? Ну, конечно же, первая встреча Мастера с Маргаритой, желтые цветы, брошенные наземь...

Что-то колдовское есть в этом действии. Желтый цветок… промеж глаз… То есть она ударила по тому самому месту, где находится так называемый третий глаз. Вот с той самой минуты и началось разчеловечивание баскского парня, доселе баского — есть на Урале такое местное словечко «баский», значит, хороший, отличный.

При первом взгляде на цыганку, она не понравилась Хосе. А первый взгляд, между прочим, редко бывает обманчив. Наше мнение о человеке формируется всего за 30 секунд и, как показывает практика, человек в дальнейшем оказывается таким, каким мы его восприняли при первом знакомстве. Ведь первое впечатление — чисто объективное. Без примеси. Срабатывает наша интуиция, личный опыт. Не зря есть понятие «любовь с первого взгляда».  

Меня всегда удивляло восприятие многими людьми Кармен как  сверхженщины — гордой, свободолюбивой. От нее понеслась вскачь мода на роковых женщин, столь едко и остроумно высмеянная в рассказе искрометной Тэффи.  

Что касается Хосе. Любовь, как говорится, зла, полюбишь и Кармен. Но любовь ли это? Страсть. Или даже больше  — болезнь. Причем, свойственная людям с деградирующей психикой.

При благоприятном развитии страсть может перейти в любовь и тогда  страсть — это прекрасно, восхитительно. Это начало любви, фундамент, искра, как угодно назовите. Но и в страсти, и в любви, которая отнюдь не исключает страстного горения, трудно представить, что здравый человек согласится делить любимого или любимую со многими. Бедный Хосе! «Мне надоело убивать твоих любовников», — сокрушается он. Но ведь это тоже не выход, отправлять в путешествие по загробному миру всех ее бывших и будущих мужей, тореадоров, паильо и прочих, прочих, прочих. В угоду роковой цыганке Хосе Наварро стал одним из многих в ее окружении. То есть, по сути, сделался зауряден. А Кармен, обладая сильным характером, в паре с Хосе выступала в качестве мужчины, оставляя ему роль женщины, причем — истеричной. А ей нужен был мачо, да посильнее ее, чтобы сумел увлечь, она бы как миленькая пошла за ним, забыв обо всех своих свободах. Кто знает, может, и выскочила бы она тогда из этого пагубного мира, в котором пребывала, окажись он сильнее ее. Она бы полюбила даже саму его добропорядочность, что, конечно, трудно себе вообразить. Да, она подчеркивала, что ей нравиться такая жизнь. Но кто знает? Хотелось ли ей на самом деле вырваться из этого преступного круга? Может, нет, а может, да. Вспомним знаменитую пиратку Жанну де Клиссон — жестокая человеконенавистница стала добропорядочной светской дамой. Возможно, материнство бы изменило Кармен. Но если да кабы во рту росли грибы, а мы имеем, то, что имеем, вместо грибов — ядовито-желтый цветок.

Роковая женщина вы говорите? А по-моему, просто распутница, ищущая острых развлечений. Она готова и телом своим торговать. А значит, ее вполне можно классифицировать как вольную проститутку. Украсть, ограбить, сплавить контрабандный товар, убить, изуродовать человека — для нее развлечения, составляющие смысл жизни. Чем же тут восторгаться? Она свободна в своих проявлениях — скажут многие, — у нее нет привязанностей. Как же нет, если без всех составляющих ее жизни она не мыслит существования, а значит, привязана к злу, к пороку. И значит, у нее есть господин. Это тот, кто восстал против Бога и был низвергнут со своим дьявольским войском, а потом сделался врагом рода человеческого. В этом не вижу я ничего ни возвышенного, ни романтического.

После выхода новеллы Проспера Мериме, который, если внимательно читать, ничуть не восторгается своей антигероиней, образ роковой цыганки стали романтизировать все, кому не лень. Вот одно из лучших стихотворений Теофиля Готье из сборника «Эмали и камеи» в очень точном и изящном переводе моего любимого поэта Николая Гумилева:

Кармен худа — коричневатый
Глаза ей сумрак окружил,
Зловещи кос её агаты,
И дьявол кожу ей дубил.
Урод — звучит о ней беседа,
Но все мужчины взяты в плен.
Архиепископ из Толедо
Пел мессу у её колен.
Над тёмно-золотым затылком
Шиньон огромен и блестящ,
Распущенный движеньем пылким,
Он прячет тело ей, как в плащ.
Средь бледности сверкает пьяный,
Смеющийся победно рот,
Он красный перец, цвет багряный,
Из сердца пурпур он берёт.
Она, смуглянка, побеждает
Надменнейших красавиц рой,
Сиянье глаз её вселяет
В пресыщенность огонь былой.
В её уродстве скрыта злая
Крупица соли тех морей,
Где вызывающе нагая
Венера вышла из зыбей.

Да… Хорош толедский архиепископ… Но Бог ему судья. Главное другое. Готье подчеркивает, что Кармен — лекарство для пресыщенных. Вот где разгадка! Образ роковой цыганки стал лакомым для богатых. Его полюбили те, кому уже все надоело и нечем высечь искру, чтобы пробежала по жилам.

Разумеется, дело не в ее рваных колготках, которые никак не дают покоя Хосе, у святой они тоже могли запросто порваться. В ее образе многими совершается культивирование внутренней грязи. И дикость ее, которую отсылают к первобытности, к естественности, тоже, знаете ли... Давайте вернемся туда, откуда пришли, в прошлое, в доисторическое, будем жить стадами, станем снова животными.

Проспер Мериме создал прекрасную психологическую новеллу, дав нам тем почву для размышлений. Кстати, в основу положен реальный случай, о котором писатель узнал от своей знакомой — испанской графини. А мы уже сами вольны определять, где тут любовь, и есть ли она, где тут романтика, где настоящее, где подложное, придуманное толкователями вопреки замыслу писателя.  

Кстати, нечто подобное случилось с романом «Отцы и дети», который Тургенев писал как сатиру на Базарова, а публика восприняла этот смехотворный образ как образец для подражания.

Вот и получается, что некоторые думают, будто бы умеют читать. Помнится, нам в школе учитель по языку, правда, по иностранному часто говорила: «Смотрите в книгу, а видите комбинацию из трех пальцев».

Вернемся в Испанию, в Севилью, в Андалусию, где имя Кармен свято, но не как имя злодейки из новеллы Мериме, а как имя Богородицы. Испанцу никогда не пришло бы в голову назвать исчадье ада одним из прозвищ Божьей Матери. Все, кто в мировом искусстве имеет отношение к «Кармен» — французы. Проспер Мериме, — француз, Теофиль Готье — француз, Жорж Бизе — француз. A propos, что касается оперы, премьера которой состоялась в 1875 году, через 30 лет после написания новеллы, то сначала она провалилась с оглушительным треском. Композитор скончался через три месяца в возрасте 36 лет, даже не догадываясь о том, что его детище станет чуть ли  не самым известным оперным произведением в мире. Кстати, опера разительно отличается от прозы Мериме. Там как раз присутствует некая разбойничья романтика. Бизе сильнее всех поспособствовал популяризации новеллы, ведь опера у него получилась воистину гениальная.

Чем же закончить статью? Ну, хотя бы тем, что в настоящих испанских таблао, где исполняют фламенко не на потеху туристам, а для истинных знатоков этого бесподобного танцевального искусства, плясать под музыку из оперы Бизе «Кармен» считается весьма дурным тоном.

Наталья Романова (Москва)