Насколько велико влияние русской культуры на мировую, в том числе и в наши дни? Об этом и о многом другом размышляет Наталья Стремитина, публицист и прозаик, автор недавно вышедшей книги «Записки из подвала или дневник практичной женщины», а еще — музыкант. Поэтому разговор касается и важности классического музыкального наследия для современности.

Для героини вашей повести «Записки из подвала» музыка становится одним из якорей нормальной жизни — пусть в чужой стране, пока почти без знания языка, работа не самая приятная и даже ноты потеряны в пути. Это автобиографичный момент?

Да, можно сказать, что музыка спасла меня дважды. Во времена первого брака, когда одиночество было подобно тюремному заключению, но рояль и умение играть на нём, как бы давали иллюзию соединения с миром Прекрасного. И второй раз, когда мой второй гениальный муж потерял, вернее, отдал в руки проходимца, все наши сбережения. Вот когда понимаешь реальную роль психологии отношений между людьми. Как важно понять с кем имеешь дело, и вовремя разглядеть шулера в «таком обаятельном человеке».

Попав в самый низший разряд профессий в Вене, я заметила интересную особенность — на Западе нет презрительного отношения к уборщице или шоферу, портнихе или сантехнику, в них нуждается каждый человек, и если эти люди видят, что «прачка» к тому же хорошо играет на рояле, как бы выходят за рамки своей профессии, то вызывают уважение и неподдельный интерес. Происходит переход на другой социальный уровень.

На венских литературных вечерах знаменитых современных писателей, я читала в их биографии: был барменом, агентом страхования, шофером, а потом стал драматургом. Это никого не удивляло, потому что талантливый человек набирается впечатлений в любом месте и в любой профессии…

Как отличается отношение к искусству в Москве и Вене?

В Вене я работала с музыкантами самых разных национальностей. В наших концертах пели японские певицы и играли пианисты из Украины и Белоруссии. Много русских музыкантов приезжает из Сибири, из Казахстана. И, конечно, есть австрийские певцы, которые очень любят русскую музыку и готовы выступать в концерте без гонорара, если к примеру, в программу включается любимая ария из оперы Чайковского «Евгений Онегин». Кстати, именно в Вене я убедилась в том, что русская музыкальная школа остается высочайшим достижением нашей страны. Музыкальное образование в России начинается уже в детском саду: в самой глухой деревне к детям приходит музыкальный работник и учит детей петь и слушать музыку. В Вене, чтобы попасть в музыкальный детский сад, надо платить 500 евро в месяц. Некоторое время я работала пианисткой в таком саду. Поскольку слово «дисциплина и настойчивость» практически отсутствует в венской школе и в музыкальных институтах, австрийские музыканты с дипломами и без, не могут конкурировать с русскими скрипачами, пианистами и вокалистами. Русские музыканты составляют почти 40% в лучших оркестрах австрийских оперных театров. Русская музыка звучит по радио и во многих самых престижных залах Вены. Порой приходишь домой, включаешь радио и слышишь оперу Петра Ильича Чайковского, трансляция из Венской оперы «Пиковая дама», и забываешь, где ты живешь, в России или в Австрии.

Я думаю, что Россия могла бы зарабатывать большие деньги на студентах из разных стран мира, если бы организовала приемлемые условия для жизни и учебы молодых людей, которые хотят приобщиться к русской музыкальной культуре.

Однако, Вена всё-таки, остается в сознании людей великой музыкальной столицей. Она дала миру Моцарта, порадовала многие поколения австрийцев музыкой непревзойденного короля вальса отца и сына Штраусов, наконец, дала пристанище великому Бетховену…

Но ведь он был связан и с выходцами из Российской империи?..

Да, надо заметить, что Бетховену в Вене жилось совсем не сладко, он был беден и несчастен. Если бы не материальная поддержка графа Андрея Кирилловича Разумовского, не услышали бы мы прекрасные квартеты Бетховена.

Андрей Кириллович Разумовский был послом в Австрии в 1790—99 во времена правления Екатерины. Дружил с Моцартом и Гайдном, устраивал их концерты, коллекционировал картины. В период с 1801-1815 был в свите императора Александра во время похода на Францию, так же был назначен уполномоченным для переговоров о мире и за участие в венском конгрессе награжден княжеским титулом. С 1807 находился в отставке, жил в Вене как частное лицо, сделался покровителем Бетховена.

Поскольку мне часто приходилось быть экскурсоводом-любителем по Вене: приезжали друзья, прогулки с внуком, — я заметила, что любовь к венским композиторам в Вене далеко не одинакова и кажется мне несправедливой. У памятника Моцарту на Ринге — толпы людей. Памятник Штраусу в центральном городском парке всегда утопает в цветах, а величественный памятник Бетховену напротив Konzerthaus почему-то вечером не освещается, и нет там ни толпы почитателей, ни цветов. Лично для меня Бетховен — творец более высокого масштаба…

Что бы вы рекомендовали из более современной музыки?

Если Моцарт в большом количестве начинает надоедать, я слушаю Хиндемита, Шёнберга, Бриттена. А какие прекрасные вещи написал Стравинский, например, «Весна священная»…

В театре Бориса Покровского в Москве в 70-годы шел музыкальный спектакль Бенжамина Бриттена «Давайте поставим оперу». Это было написано для детей, но было очень интересно слушать и смотреть, всё было динамично и конкретно понятно по пунктам — что такое опера и как её можно сотворить.

В Вене есть музей Шёнберга, это еще один представитель неоклассицизма, это музыкальное течение зародился в Вене. Оно так и называлось «Новая венская школа». Кроме самого Арнольда Шёнберга, там были композиторы Антон Веберн, Альбан Берг, а также Ханс Эйслер. Они разработали свою систему додекафонии и стали знамениты на какой-то период. Но венская публика продолжает слушать и ставить оперетты Легара и Кальмана, а экспрессионизм остался в истории музыки, но не затрагивает души простых людей. Австрийцы с удовольствием приезжают в Вену из провинции, чтобы послушать оперетту в Народной опере. Там всё понятно, веселые диалоги и мелодичная музыка, которую легко запомнить, и которая дает ощущение радости и гармонии.

Какие музыкальные жанры и отдельные произведения для вас самые любимые?

Надо вспомнить моё счастливое детство — моя мама Клавдия Орлова боготворила музыку и мечтала, чтобы я стала пианисткой, она и привела меня в музыкальную школу, где тогда был большой конкурс. Уже в 5 лет мой отец давал мне слушать Шопена, он был по происхождению поляк, и гордился тем, что Польша дала миру такого музыканта. Когда я училась в Ленинграде, в музыкальной школе преподавал пианист и композитор Борис Городинский, по-видимому, концерты, на которые мы ходили в Ленинградской филармонии, чтобы его услышать, не давали возможность музыканту прокормить семью. Но в этом для меня был замечательный шанс, мы играли с Городинским в четыре руки, и тогда Музыка в лице Моцарта и Гайдна, Баха и Чайковского явилась мне во всей своей сложности и красоте. Учитель к тому же импровизировал на уроках.

Но мне предстоял долгий путь и в музыку, и в литературу. Зато я насладилась и продолжаю упиваться и тем и другим. В мире создано много величайшей музыки: Эдвард Григ, Александр Скрябин, Модест Мусоргский, и, конечно, Моцарт, концерт которого мне удалось сыграть со школьным оркестром в парке им. Горького, когда мне было 13 лет.

Хотелось бы вам, чтобы по мотивам ваших литературных произведений написали музыку? И какая это будет музыка?

Вы знаете, мой муж композитор написал всего лишь 3 романса на мои стихи, и я особенно не переживала на эту тему. Моя скромность помогала мне сохранить внутреннее спокойствие в любой ситуации. Но когда мне удается быть в Москве, и в других странах и городах, и я выступаю на концертах со своими стихами, вдруг появляются композиторы, которые просят мои стихи. В Москве, поэт и музыкант Анатолий Пережогин, написал музыку на многие мои стихи. Самый удачный романс «Зачарованная снами» вы можете послушать на ютубе, его исполняет очень талантливая певица Елена Журавская, а музыкальная импровизация пианистки и композитора Анастасии Гончаровой просто удивительна.

Мне последнее время везет на талантливых людей. Кстати, совсем недавно в Вене болгарский композитор и дирижер Божидар Абрашев, принес мне целую симфоническую поэму для солистов с оркестром на мои стихи. Эти подарки сваливаются на меня совершенно внезапно, я об этом не мечтала и никого об этом не просила, но это почему-то происходит…

Как вы относитесь к сочетанию рок-музыки и классики, когда «монстры рока» записывают альбомы с симфоническими оркестрами?

На концерте знаменитых рокеров, собирается молодежь, которая беснуется не только от ритмов, грома и видеоряда, но там еще присутствует элемент наркомании, допинга, которые принимают и герои на сцене и те, кто их слушает в зале.

Концерты такого рода мне напоминают коллективный психоз, зрители подсажены на иглу децибелов и эротики. Большинство певиц такого рода демонстрируют своё молодое тело в самых сексуальных позах. Происходит так называемый экстаз, но всё это действо носит нездоровый оттенок, что-то первобытное, как пляски аборигенов вокруг костра, на котором поджаривают охотника за мамонтом из соседнего племени…

Однако, надо понимать, что классическая музыка вышла из дворцов, её слушали дамы и господа, для которых слово «труд» было ругательным. В наш век массовой культуры всё поменялось. Именно новые социальные классы, после тяжелой напряженной работы, должны были «отдыхать» на «полную катушку».

Вполне возможно, что бережное соединение «диких плясок рока» и знаменитых классических шлягеров — это реальный путь облагородить современную массовую поп-музыку.

Моя подруга-певица с прекрасным голосом и пониманием как петь русский романс, получила почти все премии (в основном в виде дипломов, а не денежных наград) в этом прекрасном жанре. Но кто сидит в зале? Интеллигентная пожилая публика, а билеты стоят 200 рублей? На гонорары от этих концертов не проживешь. Детей не воспитаешь и машину не купишь… Она с мужем певцом ищут новые пути: соединить прекрасные мелодии и тексты великих поэтов XIX и XXI века с ритмом, с акустикой, которая может завести парней и девушек XXI века.

Рокеры в какой-то момент заняли в общественном сознании место первопроходцев, эта перемена и в вашей книге отражена — «в то время слово «лётчик» значило для советской школьницы гораздо больше, чем современные рок-звёзды». Почему так произошло?

Меняются времена, появляются новые кумиры. В современном обществе много несправедливости. Наверно, так было всегда. Но не надо быть супер-мыслителем, чтобы понять, что материальные средства распределяются в современном мире довольно странно. Люди важных и очень опасных профессии: лётчики, строители огромных современных зданий, которые работают на высоте 100 и более метров. Горняки, которые тяжелейшим физическим напряжением «вгрызаются» в толщу земли, ученые-физики, экспериментирующие с атомом, который не всегда нам подвластен. Есть и не менее важные профессии — врач и учитель в школе. Они получают зарплату, которая ни в какое сравнение не идет с гонорарами рок-певцов. Эти развязные, порой талантливые «вечные мальчики» и «девочки» скачут по сцене, хрипят и орут, и зарабатывают миллионы, потому что их выступления публичны.

Если бы кому-нибудь пришла в голову идея — показывать на стадионе операцию на сердце, с привлечением современной видеотехники, я думаю, что в мире появились бы самые лучшие хирурги. Потому что, когда на твою работу смотрят тысячи людей, ошибиться невозможно.

То же самое можно было бы сделать и выступлениями учителей со своими учениками в больших филармонических залах. Ведь есть любители шахмат, которые покупают билеты на матчи великих гроссмейстеров и замиранием сердца ждут новый ход в партии на звание чемпиона мира. И тогда талантливый учитель, который не формально отбывает свои часы в школе, а действительно закладывает главный фундамент культуры в молодые неопытные сердца детей, стал бы знаменит и богат не только материально, но и получил бы признание и славу.

Можно ли сказать, что настоящая любовь не ставит условий? Будь то любовь к человеку или к музыке — ведь та самая героиня в Венской опере согласна и на стоячие места, и она такая не одна…

Мне повезло, я не была избалована своей жизнью: в 15 лет мне пришлось учиться в вечерней школе и работать в проектном институте в роли корректора. В студенческие годы, я работала лаборантом в литературном музее А.С. Пушкина, чтобы выжить с первым сыном в роли матери-одиночки. Порой нам приходилось жить на рубль в день, причем мы, отнюдь, не голодали. Получив диплом, и свою первую работу в строительном техникуме, я преподавала эстетику, мне платили 120 руб. в месяц, и я чувствовала себя богатейшей женщиной в Москве и её окрестностях. Умение быть практичной, не тратить деньги на всякую ерунду, мне очень помогло в жизни.

Что касается настоящей любви, очень важно понять, что твой партнер: муж или жена имеет право на ошибку. Мне даже в голову не пришло упрекнуть моего любимого мужа в том, что я оказалась в Вене в подвале в роли прачки. Он всё это понимал и страдал, и боролся за новое место под солнцем. И когда нам удалось организовать первый концерт в Доме Русского представительства при Организации Объединенных Наций, и мы услышали первые овации в адрес моего мужа Симона Шурина, мы стояли рядом и были счастливы. Это была победа нашей любви.

А ведь у этой ситуации могли быть совсем другие пути: скандальная жена устраивает истерики, подает на развод, муж унижен, подавлен и спивается в чужой стране, становится бродягой и умирает где-нибудь в ночлежке…

Одно неправильное слово, необоснованный гнев или упрёк, и жизнь разваливается как карточный домик. Меня очень волнуют темы современной семьи и издержки эмансипации. Моя будущая книга будет называться «Тупики эмансипации». От мужества и терпения женщины и мужчины в браке, зависит в семье очень многое.

Беседовал Алекс Громов