Автор нескольких книг стихов. Лауреат международного поэтического конкурса.

***
Звуковая карта города с поезда – говорливая, дробная.
Вдоль каравана улиц – воробьиные всполохи в фа-диез.
Ворожбиная охра, кирпичные сандрики, паточная взвесь.
Дома в разрезе стиля времени обстоятельны в мелочах.    
Терца опечатанных окон, черные силуэты труб. Дымят.

Атональность растет к центру. Беглый взгляд перекрыт.
Симультанные ритмы, готицизм небоскребов, общепит.
Темпы спешат понемногу, помногу – опрокинута в себя
Архитектоника скошенных  резко-контрастных объемов.
Москва. Поспевает на солнечных дрожжах, в тени + 25.

Внахлест дождевым чернилам визгливый звук тормозов,
Шелестящие наждачной бумагой шины, шумовые круги,
Чавкающая в каналах вода, велосипедисты-паучки речные,
Плывущие густым запахом свежести над суетой тополя.
Перманентно смещение акцентов в карусели мест. Где-то.


***
Что с тобой происходит, когда монотонный вечер приходит,
Тычась мокрым носом дождя в занавешенное черным окно?..
Мы ходили на цыпочках птицами сентября, отраженьем тебя;
Будущее, как скорлупа, кокон, петля, болталось под потолком,
Осыпаясь штукатуркой и конфетти; было, наверно, после семи…

С какого момента начало, подобно арии Монтеверди звучало,
Проливаясь полифонией по мягким стенам на каменный пол,
Отчего обстановка расслаивалась на грани, а я собиралась?..
Причина и следствие ложились суточными тенями на хор,
Продолжая тональный спор в серебристом распеве хорала.

Что если, что если тебя не окажется на месте, занятом тобой?..
Взгляд спустился по лестнице волнистой, вошел в яркий холл:  
Было ощущение, что рой листвы продолжает расти за стеной,
А неустойчивое равновесие парит близко к действию внутри, – 
На счет три обратимая фигура вывернулась по контуру изнутри.


***
без образа внутри без образа снаружи
он движим был потоком южным
разорван ночью на куски

он тяготился
беспредельность мешала отчуждала ела
его отсутствующее тело
распознавала пустота

и среди этого салата
божественных существ и непонятных сил
он нетствование за собой носил

был день шестой
еще никто его не сотворил не воплотил
ни жаром мысли ни желаньем

реальность принимала очертанья
далекие от знаков и светил
и он от нетствования отступил
в мир


***

бродяжка-менестрель заводит птичью трель:
он спозаранку лег, проспал весь день и вот –
в протертых джинсах жмот его сбивает с ног
и норовит бить в рот – хоть песня не предлог,
но нужен ли предлог?!

мулы жуют свой рок, близ – тешится удод,
послав свой бумеранг за ктокудыкины века;
и паства, что, как рог быка, али луна, встает:
немеет полубог со сна – пусть песня не урок,
какой уж тут урок?!

из года в год – одно, как будто бы кино, – 
пир у старьевщика – болезнь часовщика,
шкодливая шпана срывает тихий час; на раз –     
пустить по шахтам газ – да песня не указ,
а что указ,
кроме звездного неба надо мной и морального закона во мне?!..

лишь злобный карапуз – засадный воин-трус,
в кругах – червонный туз, свой пестует каприз,
бубнит и чертыхается на то, что не достать,
и мается, и мается, грозится: «Лучше дать, а то хуже будет!»;
в юдоли – сырость и простуда, кто – куда.
 
здесь песня менестреля, как птица, умерла. 


***
когда темнота выплясывала из себя структуры порядка,
пряная земля благоухала черными цветами разряжений,
торжествуя, точно жертвоприношение чье-то приняла, –
запихнуть бы ее в рот – сейчас – как девичий восторг,
отчаянное ржанье жизни; смысл, в котором обитает Бог;

но тогда я спешила за весенним разливом ртутного Нила,
за контуром, желтеющим во сне, – за щебетанием во тьме,
когда лишилась очертаний, своих, и мнимых, и желанных;
а ныне - ширится дыхание ночи для очарованных и сочных;
центр прибило к краю: оползень или хлипкое основание?

у кого-то место стояния размыло – зато уцелел контур,
а у кого-то, как у меня, – напротив.