Монах и демон

Плетется, жилы напрягая,
Едва сугробы разгребая,
В одно из тех проклятых мест
Монах, неся свой тяжкий крест.
Пурга, метель, скрипучий снег
И день приблизился к закату,
Святой отец ускорил бег,
Не успевая на расплату.

Уже иссякли старца силы,
Чтоб доставить к Одру себя.
Уже пришел из недр могилы,
Он, всесильный, к исходу дня.

Тот, кто молится в этот вечер
Пред иконой святой клонясь.
Только попусту тратит свечи,
Эра дьявола началась.

Много лет в заточенье сидя,
Ожидал он свой долгий час.
И, когда из темницы выйдя,
Пожелал наказать всех нас.

Мы хотели, чтоб он бессильно
Просидел весь свой век в плену.
Но товарищи-черти видно
Не забыли его в Аду.

И взлетел над его темницей,
Посредине седых болот,
Сатана, и вороной-птицей
Известил, что начался сход.

И цепям из каленой стали
Не сдержать ему больше рук.
Разлился, по окружной дали
Топоров непрерывный стук.

Он явился на землю грешных
Утопить, чтобы всех в крови.
И привел за собой умерших
На колени чтоб пали мы.

Пусть невинный один, как Дева,
Пусть другой, как младенец, свят.
Не уйти от чумы и гнева,
Наступает для всех закат.

Кто-то слабый, а кто-то может
Воспротивиться силе злых.
С нетерпением кости гложет,
В ожидании, дьявол их.

Торопись же, монах, на встречу,
Донеси свой нелегкий крест.
Светел день, да приходит вечер.
Добеги до проклятых мест.
Защити ты от злобной силы.
Человеческий род спаси.
Ни любви к себе, ни могилы
Не дождешься на том пути.

Мы плохие дела творили.
Нет раскаяния ни в чем.
Мы любили и не любили
И тебе не судить о том.

И не быть тебе богом оным.
Не учить тебе, как нам жить.
Мы не слышим земные стоны.
Можем только себя любить.

Можем только ломать в угоду,
Порождать и позор, и страсть.
Мы не дети своей природы.
Мы ее горловина, пасть.

Кто сказал, что мы с ней едины?
Крокодил против нас святой.
В правосудии мы скотины,
В милосердии Мы — изгой.

Безразлична нам мать-природа.
Что губить ее это грех,
Мы не знаем с рожденья рода,
Рубим сук, изрыгая смех?

Мы и солнце готовы разом
Обратить в своего раба.
Мы готовы взорвать все сразу,
Нам не ведома мощь добра.

Нам бы взять от земли побольше.
Нас не трогал бы серый волк.
Нам бы кнут для нее потолще.
Нам природа б прощала долг.

Торопись же, монах, на встречу,
Донеси свой нелегкий крест.
Светел день, да приходит вечер.
Добеги до проклятых мест.
Защити ты от злобной силы.
Человеческий род спаси.
Ни любви к себе, ни могилы
Не дождешься на том пути.

Мы родных то понять не можем
(Каждый сам по нужде живет),
Унижая его, хохочем,
Надрывая себе живот.

Каждый рад своему лишь счастью,
Не печалясь о дне другом.
Не желая расстаться с частью,
Что нажито чужим горбом.

«Баба с воза — кобыле легче» —
Побыстрее она бежит.
Мы забыли о деле — чести,
Совесть нам, что скитальцу быт.

Нам бы палки вставлять в колеса.
Нам бы слабого утопить.
Нам бы водку глотать без спроса.
Нам бы что-нибудь покурить.

Мы родителей почитаем
Только в виде рубля и благ.
Мы детей своих, знать не знаем,
А потомки, что древу стяг.

Мы не знаем: что долг, что гордость,
Уважать что другого труд.
Нам не ведомо слово — твердость,
Все взаимно друг другу врут.

Вот и ты, седовласый старец,
Крест несешь, чтобы нас спасти.
Ты в сугробе по горло вязнешь,
Но никто не подаст руки.

Торопись же, монах, на встречу,
Донеси свой нелегкий крест.
Светел день, да приходит вечер.
Добеги до проклятых мест.
Защити ты от злобной силы,
Человеческий род спаси.
Ни любви к себе, ни могилы
Не дождешься на том пути.

Нам противны досуг и дело,
Кабала и свободы миг,
Раздвоились душа и тело
Словно, как у змеи язык.

Словно штиль и свирепый ветер,
Купидон и бунтарь Амур.
Словно кто-то нас всех пометил,
Ярко вспыхнув, свечу задул.

Мы забыли, что сила в дружбе.
Справедливость — благая цель.
Мы, не зная, что сердцу нужно
Разум садим на ту же мель.

Мы забыли, что «Я» едино,
Что не можно без веры жить.
Если дух повелся скотиной,
Значит, телу таким же быть.

Наше сердце от счастья стонет,
Убегая от всех вперед.
Разум в глупости гордо тонет,
Залезая не в свой черед.

Мы в своих заплутали чувствах.
И природа нам не указ.
Мы друг друга ломаем в нуждах,
И все дружно ломают нас.

Нам бы выйти на берег моря,
Нам вдохнуть бы земли рассвет,
Нам увидеть бы друга горе,
Нам бы сердцу сказать: «Привет!»

Торопись же монах на встречу.
Донеси свой нелегкий крест.
Светел день, да приходит вечер.
Добеги до проклятых мест.
Защити от злобной нам силы.
Человеческий род спаси.
Ни любви к себе, ни могилы
Не дождешься на том пути.

Я готов помочь, вам, не люди,
Крест несу тяжелый не зря.
В голубой каемке на блюде
Не дождетесь благ от меня.

Не спасу я ваши утробы,
Если каждый сам по себе.
Разгребая вместе сугробы,
Путь найдете к общей мечте.

Вам что боль, что радость чужая.
Равнодушие режет глаз.
Чтоб явилась искра живая,
Поищи себя среди вас.

Не взошли еще на вершину,
И вселенский флаг вам не взять,
Потому природную тину
Сапогом не стоит топтать.

Вы душой своей ежечасно
Отличаетесь от зверей.
Справедливо жить — в этом счастье,
Разум — главный козырь людей.

Я пришел на с дьяволом встречу,
Не увидел вас только там.
Может быть еще и не вечер?
Может быть, ты скажешь: «Я сам

Превращу земные просторы
В наш благоухающий сад,
К людям выстрою коридоры,
И в душе поселится лад»?

Мне бы связь почувствовать с вами.
Мне бы искру видеть в глазах.
Мне бы знать, что дальше вы сами.
Мне б увидеть разум в делах

А пока я, за вас, на встречу
Тороплюсь донести ваш крест.
Светел день, да приходит вечер.
Добегу до проклятых мест,
Защитить, чтоб от злобной силы,
Человеческий род спасти.
И любовь моя, до могилы
Сбережет вас на том пути.

Плетется, жилы напрягая,
Едва сугробы разгребая,
В одно из тех проклятых мест,
Монах, неся свой тяжкий крест.
Пурга, метель, глубокий снег
И день приблизился к закату,
Святой отец ускорил бег,
Не успевая на расплату.

Но иссякают старца силы…