Лоскутки

Наконец-то мороз и его обжигающий запах: 
Если крепко вдохнуть, то не холодно, а горячо! 
В небе звёзды скрипят. И я знаю, что если заплакать, 
На ресницах намёрзнет, а нос всё равно потечет. 

Ровный дым из трубы тонкой струйкою тянется в небо. 
Скоро в избу зайдем, где за печкою прячется кот, 
И меня угостят молоком и распаренным хлебом, 
А старушка для кукол моих лоскутки принесёт. 

Что за чудо-подарок! Зелёный, бордовый и синий, 
Скользкий шёлк, тёплый бархат в цветах кружевных. 
Сколько зим пронеслось! Я забыла фамилию, имя, 
Лоскутки потерялись... Мороз мне напомнил о них. 


Чудо

Лунный свет сквозь облака сочится.
Дождь прошел. И на душе легко.
Этой ночью пусть тебе приснится
Теплое парное молоко,
Пышный дуб, танцующие тени,
Дом с окошком, на дороге пыль,
Виноград, упавший на колени
И на Галичьей Горе ковыль.
Пусть тебе легко и просто будет
И с другими, и с самим собой.
Мир — несправедливое, но Чудо,
Мальчуган с разбитою губой.


В Добром, у бабушки

Здесь будет всё, как в детстве, для меня:
За окнами — сосульки на полметра,
И круглый циферблат крути, звоня
Соседям, свято верящим в приметы.
В сугробах вязнет чей-то рыжий кот,
И многоточие его следы рисуют.
А дым из труб тихонечко идёт
И превратиться в облако рискует.
На подоконнике лежит вчерашний хлеб,
На полке — чашка с выщербленной ручкой.
И чебуреки будут на обед:
Их очень любят правнучки и внучки.


***
Не лучше ли доесть, допить, дойти?
Не поворачивая с полпути обратно.
Хоть шагом, хоть легато, хоть стаккато,
И, наконец, друг друга обрести?
И не топтаться в страхе и тоске,
Не дегустировать, а просто залпом выпить,
А утром, может быть, покрыться сыпью,
Но только так: вдвоем, рука в руке!


***    Sous le pont Mirabeau coule la Seine…
Guillaume Apollinaire

Настала полночь, снова пробил час,
Дни утекают, морщатся волнами,
А я живу! Нет связи между нами.
Нет НАС.
Любовь похожа на разбег реки,
Она стремится, думая, что в вечность.
А я живу.
Не вечно. Но стихи
Сочатся по щекам — на шею, плечи…
Рука в руке, по имени зову,
Ты помнишь этот миг?
А мост шатало.
Мост Мирабо, ни много и ни мало.
Прошел и этот день.
А я живу.


***    Судьба человека — это сам человек.
        Бертольд Брехт

Телефон словно умер
В египетской тьме,
Потерял нить своих рассуждений
И лежит на столе. На какой ты волне?
Он не хочет мне дать объяснений.
В черной трубке на кнопках повисла судьба
8-0-9-5 и так далее.
А у нас снег идет.
Значит, скоро зима
Горьковато-миндальная.
В шоколадной грязи улиц плавает медь
Фонарей, окосевших от ветра.
Почему-то так хочется верить в завет
Драматурга Бертольда Брехта!


В трамвае

Этот час, этот день надо просто прожить.
Самому себя взять под пригляд, на поруки!
Ты не можешь поверить, что можно любить
Через сотни часов, километров разлуки?
Ты считаешь, что это чужая зима?
Мы остыли, как свечи во время метели?
Что не сможем согреться, что я же сама
Сохранить не смогу то, что теплится еле?..
Этот час под грозящие боем часы
Так тревожен. Мятущейся в небе надежде
Я кричу: ты мети, ты всю землю засыпь
И у нас, и где снега не видели прежде!
Пусть увидит и тот, для кого в этот миг
Я стихами дышу, в них любовь изливаю.
Пусть поверит, что можно любить за двоих
В этот час, в этот день, прямо в этом трамвае.  

Слышите там, наверху?
1
Надо признать: я совсем не принцесса.
Серая морось — слова.
Дождь, спотыкаясь, шагает по лесу,
Небо — его голова.
Страшно обжечься, подую на воду.
Тянутся шлейфом грехи.
"Лес, ты прекрасен в любую погоду", —
В уши шепчу — лопухи.
2
Радуга выткана сотней иголочек,
Трудятся сосны, гудят.
Дятел, стучишь? Разложи-ка по полочкам,
Всё мне на небе простят?
Как хороши эти сосны смолистые,
С тёплой и жёлтой корой.
Небо — высокое, радостна — истина.
Лютиков — солнечный строй.
3
Дикий чеснок, черемша неприметная,
Пьёт дождевую росу.
Ты говоришь, подойдет к винегрету, —
Ладно, домой унесу.
Мы измельчим огурцы и морковочку,
Свёклу, картофель и лук.
Ветер апрельский, ворвавшийся в форточку,
Тихо лежит на полу,
Отодвигает ладонями нежными
Луковую шелуху.
Я так хочу, чтобы было, как прежде!
Слышите там, наверху?


Встреча

Зима встречает на пороге в стужу.
Всё в инее лицо,
И шуба — ах! — сосульками наружу.
На мне — лишь пальтецо.
Я промерзаю от её объятий.
Зима целует в лоб —
Но не могу сказать я гостье 'хватит'.
Растёт в ногах сугроб.
Кто гостья: я? Она? А может, обе?
Мы шли издалека.
Она прекрасна в белоснежных хлопьях,
Я — в серых облаках,
В подпалинах оранжевых закатов,
Шуршащая листвой...
Я — осень. И когда-то ж было надо
Нам встретиться с Зимой.


***
Мы не знали: пронзительно долго
Путешествуют с неба снежинки.
Замерзаешь — приду на подмогу,
Отогрею твои губы-льдинки.
И не снегом, не ватой холодной,
Не лебяжьими перьями света —
Осыпаются колкие звёзды
И царапают брюхо рассвета.
Посмотри, наши воспоминанья
Оживают и кружатся-мчатся.
Сколько лет на пороге страданья:
Расставаясь, во снах лишь встречаться.
По глаголам — ступенькам замёрзшим,
Прилагательных лёд добавляя,
Я стихи не пишу тебе больше.
Я устала! Я тоже живая!


***
Сентябрь тобою очарован,
Лохматый лес! Ворчишь слегка?
Уже не строишь недотрогу:
Щекочешь брюхо облакам.
Грибы растишь на пнях и кочках:
Опята — строчками стихов,
Поганки — запятые, точки —
На мухоморах среди мхов.
Тебя грядущее тревожит,
Что там: дожди и холода?
Сентябрь седые листья множит,
Камыш желтеет у пруда...
Тебе не так пожар опасен,
Как в годы летние, как в зной.
Но ты ещё собой прекрасен,
Ещё ты ветреный такой!
В себе таишь болото грусти,
Трясину древнюю тоски,
Ты не сентябрьский лес, ты — русский.
И в серебре твои виски.


Камчатка

В ясный день, в последний день весны
Прилетела в холод, в непогоду,
На восток, где исчезают сны
В Тихом океане полноводном.
На Камчатке встретила июнь,
Лето зябкое, туманное, седое.
Снег лежит кругом, куда ни плюнь,
Рыхлый и смирившийся с судьбою.
День и ночь сместились, сон нейдёт.
Ночь беззвёздна, и ни зги не видно.
Тишина устала от забот,
Стала липкой, вязкой, как повидло.
Выхожу на воздух, там плюс два.
А в источнике термальном — тридцать восемь.
Растворю в нём грустные слова,
А обидные забуду вовсе.


***
Гисметео пишет: сегодня вольёт,
Разверзнутся хляби и молния будет.
И там, где недавно гулял солнце-кот,
Забегают мокрые летние люди.
А дождь-музыкант так отчаянно зол!
Травинки, как клавиши, бабочки — ноты.
Стаккато играет и с радужных пчёл
Сбивает медовую их позолоту.

А ты сваришь кофе, вернувшись ко мне
Издалека, прекратив свой поиск.
И рыжий кот маякнёт в окне:
Помни.


***
Я слышу музыку из сна,
Где в бубны звёзд звенит луна.
Мне так мучительно искать
Слова.
А ночь танцует и поёт
Джаз, рок-н-рол, вальс, блюз, фокстрот.
И на ногах уже стоит
Едва.
И этой славною порой,
Когда любой — маг и герой, —
Кольцо всевластия себе
Надеть
И вдаль, в волшебную страну,
Где любишь ты меня одну,
Нестись, идти, бежать, мечтой
Лететь.


***
Как капли с неба, падают слова:
Мне-без-тебя-уже-немного-лучше.
Теперь не буду в письмах душу рвать
И фото высылать а-ля Белуччи.
Не ври себе! Любить — совсем не дар.
Любовь такая не дается даром.
Мой друг, ты лет на десять опоздал
И с серенадами, и с сеновалом.
Но дождь пройдёт, и нежность, и мечты.
Когда-нибудь ты перестанешь сниться!
И, как мечи, опустятся зонты,
И за окном немного прояснится.


***
На сухой траве пушистый снег.
От деревьев вытянулись тени.
Дым из труб кудрявится. Из всех
Я опять приду домой последней.
Надышусь морозной тишиной,
Пусть замёрзнут щеки и ладошки.
Пососу ледышку — и домой!
По следам соседской серой кошки.
Синева прозрачна и легка.
Нет ни облачка, и воздух неподвижен.
Я приду и выпью молока.
И опять закроюсь в мире книжном.


**
Я стою на высоком холме над рекой,
Над разливом, раскинула в стороны руки.
А вокруг пробуждаются робкие звуки,
И я их задеваю плечом и щекой.
Я рискую упасть: я закрыла глаза.
А вокруг жгут сухие травинок скелеты.
Птичий гомон. Стук поезда манит назад.
Скоро лето.