* * *

Говори, говори, говори…
Мы с тобою сидим у огня.
Тихо мечется буря внутри,
Там, на дне уходящего дня.
Пропоет ли метель за окном
Иль погасит рассвет фонари,
Все, что будет — пусть будет потом,
А сейчас говори, говори….
Пусть планета летит в звездной мгле,
Я готова до самой зари
Слушать все, что расскажешь ты мне…
Только ты говори, говори…

* * *

Осень. Осень
            бросила в небо крик.
Кто-то спросит
             — Что головой поник?
Клен ответить
            был бы, конечно, рад,
Только ветер
             вряд ли вернет назад
Листья. Листья,
             что, оборвав, унес.
В хмурых лицах
             можно прочесть вопрос…
Это осень
             бросила в небо крик.
Возле сосен
             клен головой поник…

* * *

Я потеряла себя среди снега,
который никогда не растает.
Он легкий и белый,
совсем не холодный,
глубокий, как память
и бескрайний, как вечность.
Не могу себя отыскать,
потому что снег идет и идет,
но только там, где я осталась такой,
какой хочется себя помнить…
И всегда буду там,
совсем не изменившейся…

В каждый снегопад я вспоминаю себя.

* * *

Меня здесь нет. Я там, где шепот листьев
Секреты раскрывает чудакам,
Где звонкий дождь, озорничать замыслив,
Разбрызгивает смех по чердакам.
Я там, где вечер, зажигая звезды,
Шалит с ветрами в свете фонарей.
Меня не будет там, где все серьезно.
Я за пределом мокрых сентябрей.

* * *

Повсюду зеркала… Их суть — она проста:
Повсюду — ты, кривой или красивый…
Дохнуло ветром — это пустота.
Откуда? Догадайся… Из могилы.
Весь пафос, этос, этнос — чехарда
Переживаний временных материй.
Все в отраженье: лица, города…
И даже пыл желанных изменений.
Рукой коснись и холод ощути —
Все это — ты и мир твоих обманов.
Иллюзия все то, что впереди
И то, что позади в гряде туманов.
Молчанье стукнет громко там, в часах,
И в этот миг, за гранью небылого,
Душа, не отразившись в зеркалах,
Но, будучи реальной, станет словом.

* * *

Не о том сидим, не о том…
Молча дуем на чай, вздыхая.
Предпоследний читает том
Нам о памяти ложь седая.
Стукнет ворон в стекло окна —
Вряд ли мы этот стук услышим,
Потому что подсела к нам
Тьма, которой мы сладко дышим,
И глаза застелила сном.
За стенами простор бездонный…
Не о том молчим, не о том…
Чай в стакане — совсем холодный.

* * *

Еще не время собирать слова,
Разбросанные в отчаянии.
Печаль бывает и неправа,
Но тем печальнее…
Своей же памяти трудно врать,
А в омуте чувств не бывает мели.
Еще не время слова собирать —
Они не полностью окаменели.

* * *

Забиться бы в угол Вселенной,
Укрыться от знойных лучей.
Ни злом не томиться, ни негой,
И стать ни своей, и ничьей.
По миру скитается Вечность.
Полмира окутала мгла.
Забиться б как в угол запечный,
Но нет у Вселенной угла.

* * *

Вдали, за густыми снегами,
Погасли в заре фонари.
Осталось всего между нами
Два дня или, может быть — три.
День первый: снега и метели,
Простуда, ветра, сквозняки…
Нет-нет, мы ведь так не хотели —
Рука не коснулась руки…
Второй — перегретый июлем,
Удушлив, как жар из печи.
Казалось, над счастьем колдуем,
Прислушалась — нет, мы молчим.
День третий проснулся усталым.
Бредет сам себе наугад.
Хочу прикоснуться устами,
Но нет — не дает снегопад.

* * *

Уже не идет снег.
Уже не летит пух.
Который сейчас век?
Который сейчас друг?
Осталась вдали ночь.
Отстал от дождя след.
Стремятся года прочь…
Со мною меня — нет…

* * *

Я не умею говорить словами,
И нет желанья больше мыслить вслух.
Я — тень, рожденная земными снами…
Я — вечность, приводящая в испуг.
Гудят ветра, твердя пустую фразу.
Соткался образ из туманных грез —
И не по нраву мне пришелся сразу,
И ни кому он счастья не принес.
Вот разбрелись все судьбы по кочевьям:
Свои, чужие — в общем все равно.
И только гром кричит глухим деревьям
О том, что им понять не суждено…

* * *

Пустой тропой полуденного зноя
Идет-бредет уставшая душа.
Вокруг недоброе, а может даже злое
Кружится марево. Уже едва дыша,
Склонился путник над краюшкой хлеба,
Уроненного кем-то на пути.
Но оказался хлеб девятым небом…
И смысл пропал еще вперед идти.
Он здесь — весь путь и все познанья мира.
Никто не гонит, некуда спешить.
Врата открыты… звук… играет лира…
И в этот миг ты начинаешь жить.

* * *

Снимите облако с креста.
Развейте тихую погоду.
Заклейте лживые уста,
Они не скажут правды.
                                   Воду
Перенесите решетом —
Пустое станет пусть порожним.
Не будет полной чашей дом —
Ведь на фундаменте подложном.
Перекосилась грань небес,
И спутались тугие нити…
Вне ожидания чудес,
А просто — облако снимите.

* * *

Какой ты видишь сон, моя родная?
Какой из берегов есть твой причал?
Ты с боку на бок крутишься, стоная.
Послышалось, как кто-то прокричал.
Глухие ветры разметали крики,
Над горизонтом красная луна.
А сны твои тревожны, но безлики,
И ночь на проявления скудна.
Какому богу молишься отныне?
Кому однажды вверила себя?
Стоят за памятью огромные, родные,
Забытые тобой — Они, скорбя…
Едины духом, нераздельны кровью,
Сильней Вселенной, терпеливей дня!..
Стоят и ждут, что отряхнешь ладонью
Чужие чары, и на корни пня
Прольешь рассвет, как влагу вечной жизни…
Все ждут — проснешься в памяти своей,
И вспомнишь имя, и оно — Отчизна,
И вспомнишь, что в ответе за детей.
Недолгим пусть отныне сон твой будет
В краю своих семи богатырей.
Пусть снова Елисей тебя разбудит!
Пусть будет солнце до скончанья дней!

* * *

Трамвайный путь вдоль трассы жизни —
Как в параллельном измереньи…
От крика первого — до тризны,
От вечной памяти — к забвенью.
Идет вагон, стучит по рельсам.
Пригревшись, пассажир зевает —
Мечтает, может, о небесном,
А именно о чем — не знает.
Но вот звезда уже погасла,
Свернулось небо — спит в наперстке.
И Михаил с бутылкой масла
Ждет Аннушку на перекрестке.

* * *

Я стала тебя забывать,
как однажды забыла себя…
Уже не бывать
пробужденью, что будто с похмелья.
Лишь ухают ветра порывы
в трубе октября
И розовый вечер
рождает немые виденья.
Раздетые окна
впускают лучи в полумрак.
Промокла душа
от немыслимо долгой печали.
Вернуться нельзя…
Нет, уже не вернуться никак —
О, как бы друг другу теперь
мы с тобой ни кричали…