Алена Сошилова.

С возрастом все чаще задумываюсь о смысле жизни. Для чего я живу? И если действительно существует реинкарнация, кем я была в прошлой жизни? Идея о переселении душ была популярна в различные времена у древних египтян, греков, американских индейцев... Люди верили, что они живут уже не первую свою жизнь. И всегда пытались узнать, кем или даже чем они были в прошлой жизни...

Закрываю глаза и даю волю воображению. А что если и я была когда-то, предположим, глиной. Просто глиной. Я находилась в состоянии жидкой субстанции, но мне всегда хотела как-то реализоваться, перейти в другое качество. Самой большой моей мечтой, наверное, было осчастливить кого-нибудь, стать необходимой и полезной. И не зря же говорят, что если чего-то сильно захотеть, то это обязательно сбудется. Так произошло и у меня. Одним прекрасным летним вечером пришел умелый, уважаемый в деревне человек, Мастер - печник Степан и стал работать надо мной. Движения умельца были точными и неторопливыми, а его простое, с чуть крупноватыми чертами лицо, одухотворенным и прекрасным. Степан творил... Он никого и ничего не замечал вокруг себя, не ел, не пил. Глаза его светились счастьем созидания. В умелых, мозолистых руках печника я, вкупе с водой, кирпичами и песком постепенно становилась печью. Три дня и три ночи Мастер тщательно выкладывал меня. Я на глазах росла, поднималась и крепла. И вот уже, впервые, меня затопили дровами из молодой березы. В дом Степана пришли соседи, чтобы посмотреть на меня, простые и искренние люди от души радовались моему рождению, поздравляли хозяина и его семью. Ведь деревенские жители отлично знали, как важно иметь в доме удачно сработанную русскую печь.

С этого дня и началась моя самостоятельную жизнь. Я была молода, красива, горяча и горда собой. Ни разу я не оставила дом холодным, а хозяев голодными. Во мне пекли вкуснейшие пироги, томили каши в горшочках, запекали свиные окорока, варили ароматные борщи с куриными потрошками, запекали на десерт медовую тыкву, наливные яблоки, запах от которых разносился по всей деревне. Появилось у меня и свое имя - Степанида. Так нарекла меня хозяйка.

Суровой сибирской зимой я радостно принимала на свою лежанку, покрытую овчиной, ребятню. Дети приходила с улицы в набухших от снега валенках, в заиндевелых рукавичках, со щеками, от мороза похожими на алые яблочки. Сбросив с себя ледяную одежонку ребятишки гурьбой забирались на меня. Как же замирало тогда мое глиняное сердце от волнения и трепета, ведь я их так любила... Нежно и ласково я грела их гладкие разовые пяточки, баюкала их на себе, пока они не засыпали.

Сколько пройдено, сколько пережито было мною вместе с моими хозяевами! Они заботились обо мне. Хозяйка часто белила мои бока. Мне это очень нравилось. Я стояла красивая, чистая, белая, как невеста и гордилась собой, нашим уютным, хлебосольным домом. Быстро пронеслись годы, мои хозяева постарели, а их дети выросли и разлетелись, кто куда. В доме стало тихо и скучно. Когда хозяева мои совсем занемогли, старшая дочь забрала их к себе в город - поближе к цивилизации. А наш деревенский дом, еще крепкий и кряжистый, заперли вместе со мной. Резные ставни на окнах забили досками - крест на крест. Во мне больше никто не нуждался. Моя жизнь закончилась. Хотя я еще была полна сил. Но больше никто не закидывал в мою топку березовых дров, во мне не варили борщи и не томили каши. Я долго крепилась, надеясь до последнего, что люди все-таки вспомнят обо мне, вернутся в отчий дом, подладят его и я опять оживу - загудит во мне тяга, зарумянятся аппетитные пироги в моем лоне.

Но чуда не произошло. Я стала никому не нужной сиротой. Меня уже никто не белил, не чистил мой дымоход. Из беленькой, ухоженной и чистенькой я превратилась в замарашку. Остов мой стал оседать, я постарела от тоски и одиночества, как человек, которого бросили. Потом стали разрушаться и стены моего родного пристанища. Оставшийся от хозяев нехитрый скарб разобрали, разграбили лихие люди, вырвали рамы, двери, взяли, что кому было надо. Не пропадать же добру! И вот уже дом наш разрушился окончательно - разбухнув от дождей провалилась крыша. Но только я, возвышаясь над руинами, как корабль в море, стою и молю Бога о помощи. Меня продувают лихие ветра, летом бьёт градом и заливает дождём, зимой - засыпает снегом, но я креплюсь и, вопреки всему, все ещё ЖИВУ! Ведь я - Степанида, Её величество Русская Печь! А печи умирают последними...

P.S.

Сколько их ныне, таких умирающих или уже умерших деревень и сёл по всей России - в Кировской, Костромской, Псковской, Тверской областях! Деревни Исупово, Дьяково, Половиново, Ошурка, Игашино, Луковино, Камышинка и многие, многие другие.

Больно, обидно, горько... И страшно. Что будет с Россией, когда умрет последняя деревня?