С раннего детства Альберт рос неусидчивым. Если замечал какую-нибудь компанию ребятни, тут же бежал к ним — только кепка набекрень. Домой всегда приходил довольный. А то, что штаны порваны, да весь в уличной грязи — ерунда. Усадить его делать уроки или читать книжку было нереально. Но при всем при этом маленький непоседа учился неплохо, особые способности проявлял по математике. В начальной школе старательно выводил числа в прописях, позже с удовольствием умножал и складывал их, а в четвертом классе и вовсе заявил, что видит в их слияниях магию. Подсознательное ожидание геометрии и вовсе кружило ему голову.

Математика его влекла, но даже ради нее он не мог пропустить дворовые забавы или отказать себе в «путешествии» на какой-нибудь заброшенный завод. Благо этих грозных зданий из черных плит возле его дома было немало. В дебрях заброшенных цехов эхо звучало как таинственный зов из параллельного мира. Собирать там всякие ржавые винтики и другой промышленный мусор отправлялись целые пацанские команды. Какое тут может быть домашнее задание?

К школьным занятиям Альберт относился безразлично. Это серьезно беспокоило его родителей-инженеров, которые работали честно и на совесть. А по выходным и в отпуске — на дачном участке. Они искренне ощущали себя счастливой семьей. И только Альберт ненавидел дачу за тяжкий и, с его точки зрения, бесполезный труд, а родительские чертежи казались ему слишком сложными и перегруженными ненужными деталями. Правда, один раз он своровал родительский ватман с геометрическими фигурами и смог убедить дворовых авторитетов, что это схема ядерного реактора. В обмен на расчерченный карандашом кусок картона Альберт выцыганил сразу десять наклеек с машинками.

Родители мечтали, что сын пойдет по их стопам и ни в какую не хотели видеть его кем-то другим, только инженером. Во время семейных прогулок по выходным они убеждали маленького Альберта, что нет людей, не имеющих тяги к какой-либо профессии. И пока тот кидал черствый хлеб стайке голубей, говорили, что надо найти себе занятие по душе, тогда и жизнь будет красочной и интересной. Но как отыскать это нечто — близкое сердцу? И вдруг Альберту внезапно повезло.

Как-то, щелкая пультом в поисках утренних мультиков, случайно включил музыкальный канал. Феерично яркие и похожие на вампиров из комиксов парни с гитарами исполняли задорную песню. Она настолько пришлась по вкусу маленькому Альберту, что он, не выдержав, вскочил и начал прыгать. Да так, что соседи снизу принялись стучать чем-то твердым по батарее. Он в ответ тоже постучал, повторив лихой барабанный ритм рок-н-ролльного заводилы. Иностранных языков Альберт не знал, а поэтому все попытки подпеть артисту напоминали ритмическое младенческое гуление.

С тех самых пор вместо мультиков Альберт смотрел музыкальные телеканалы, тайком красил ногти черным лаком и даже пытался подвести глаза, выучил и внедрил в свою речь слово «глэм-рокер». Правда, походил он в таком виде не на крутого рокера, а на героя рождественского карнавала. Кстати, Рождество было не за горами, поэтому Альберт попросил подарить ему акустическую гитару. Родители радовались, что их десятилетний мальчик растет таким разносторонним, и гитару, конечно, под елку положили. В первый же день он научился ее настраивать по телефонному гудку, а затем выменял на пачку петард у старшеклассника самодельный песенник с аккордами, аккуратно нанесенными синими чернилами. К концу недели юный рокер порвал две струны, но они были заменены на новые — уже медные. Альберту почему-то показалось, что это разозлило инструмент. Значит, музыка станет немного истеричнее. Эхо, колебания энергии и все такое.

Когда парень перешел в девятый класс, его семья переехала в новую просторную квартиру. Им полагался и большой просторный подвал. Весь хлам родня хранила на даче, а потому подвал оставался пустым. Перетянув в него с друзьями старый диван, колонки, бобинный магнитофон, Альберт решил целиком посвятить себя музыке. Всего за несколько месяцев он основал несколько музыкальных групп, попробовал себя в гаражном панке, тяжелом металле и народном ансамбле. Руководитель последнего даже позвал Альберта на свои гастроли вместо штатного гитариста, который накануне в пьяной драке сломал руку. Парень хоть и не питал любви к чему-либо с приставкой «фолк», но первые заработанные деньги игрой на гитаре его очень обрадовали. На них он купил кое-какие детали на радиорынке и попросил знакомого заводчанина дядю Толика спаять ему примочку, схему которой он вырезал из старой газеты. Подключив ее к старому бобинному магнитофону, целыми днями подбирал аккорды к мелодиям и мечтал, как однажды соберет уже серьезную банду и отправится с ней в бессрочное турне по миру. А потом — утомительные съемки клипов, отдых, игра в свое удовольствие. И не нужно будет в школе учиться.

В один далеко не прекрасный день мама Альберта вернулась с родительского собрания. Женщина была явно расстроена. Парень недоумевал, что так сильно разволновало маму, и подслушал ее разговор с отцом.«Классная сказала, в сочинении Альберт написал, что хочет стать музыкантом. Он на медаль идет, лучше всех в математике соображает. А в сочинении пишет, что мечтает собрать группу и профессионально заниматься музыкой». Как только Альберт услышал фразу отца «с этим надо что-то делать», внезапно осознал, что в его жизни могут наступить большие перемены. Перед сном он достал из черного чехла свою гитару. Вспомнил, как однажды играл в одиночестве на откосе перед железнодорожными путями и к нему подсели три пьяных мужичка, рабочие ремонтного завода. Попросили сыграть что-нибудь для души, а потом потянулись за гитарой. Альберт тогда очень испугался за гитару — а вдруг поломают и его побьют. Но один из них, самый пьяный и добрый, приложил ухо к тонкой пластиковой поверхности инструмента, постучал по ней пальцем и, сказав, что «барабан хороший», угостил парня сигаретой. Затем предложил выпить. Альберт вежливо отказался.

— Великим музыкантом станешь, тебе надо играть! — сказал он напоследок.

…На следующий день, придя из школы, Альберт не обнаружил своей гитары. Позже у него состоялся разговор с отцом. Без ругани и криков ему было объявлено, что отныне музыку придется отложить, а все усилия направить на изучение физики и математики.

— Но я ведь и так все прекрасно понимаю! — справедливо возразил сын.

Отец погрозил ему пальцем и заявил, что в точных науках всего понять невозможно, а музыка — занятие неблагодарное, и не хватало еще, чтобы его отпрыск развлекал «блядей и депутатов» в каком-нибудь кабаке, попутно спиваясь. Доказать обратное Альберт родителям не смог. Пришлось смириться с судьбой.

Теперь Альберт ненавидел себя и то, что доверял людям, рассказывая им про свои мечты. Ведь о чем было его сочинение? Чистой воды манифестом. О том, что хочет стать музыкантом, записывать песни и снимать клипы. Наверное, оно было таким искренним, что ни классный руководитель, ни его родители не могли усомниться в том, что парень действительно так думает.

Окончив с золотой медалью школу, он без экзаменов был зачислен в университет изучать информатику и математику.

К музыке он так и не вернулся, скорее всего, из чувства мести к своей судьбе. В отличие от школы, в вузе Альберт прослыл человеком необщительным. Не пил с одногруппниками, не посещал университетские мероприятия и не пропустил ни одной пары. В то время как сокурсники считали Альберта серым пятном, преподаватели восхищались его способностями и пророчили ему великое будущее. Этому парню путь в аспирантуру просто необходим — такие мозги!

Окончив университет, Альберт вместе с дипломом получил несколько сертификатов о научных разработках в области кибернетики. Положив дома на стол документы, Альберт заявил родителям, что никогда не будет работать по специальности, а семье он больше ничего не должен. Он и так сделал против своей воли то, чего от него ждали.

Буквально через неделю парень устроился охранником на военный завод по производству электроники для ракетной техники. А заодно выбил себе маленькую комнатку в заводском общежитии. Попасть на эту работу Альберту было просто: одному из начальников он написал кандидатскую диссертацию по математике буквально за несколько недель до защиты. Человек получил научную степень, а Альберт — комфортное существование.

Отныне он каждый вечер пересекал несколько КПП со злыми и вооруженными солдатами, а затем садился в свое кресло перед десятком мониторов. Иногда у новичков на заводе возникала мысль, а зачем нужен этот сторож, если объект охраняется целым взводом спецназа? Ответ знали лишь несколько людей. Всякий раз, когда очередная промышленная разработка стопорилась, растерянные инженеры шли к Альберту. Тщательно изучив документацию за несколько ночей, он указывал на ошибки и возможные пути решения. Чтобы «простой охранник» соизволил это сделать, нужно было соблюдать всего три простых правила: подарить ему микросхему от любого процессора, не предлагать работу инженером-программистом и ни в коем случае ничего не говорить про музыку. Иногда на директорских совещаниях предлагали хоть как-то уговорить парня заняться научной разработкой:

— Проблемы парень решает, разумный он. Со своими заморочками, но такой человек нам очень нужен. И зарплату можно было бы ему повысить.

Но генеральный директор и его зам как будто бы догадывались о тайне Альберта, а потому прекрасно понимали, что дело вовсе не в деньгах.

Посмотреть на него совершенно с другой стороны и, возможно, что-то прочувствовать смогла лишь лаборантка Люда, попавшая на завод после техникума по распределению. Так как специалисты здесь собрались довольно зрелые и преимущественно женатые, то ее заинтересовал этот молодой парень. Тем более отзывались все о нем как о непризнанном гении. Да и никто, кроме Альберта, лучше не знал заводских помещений, поэтому он провел для Люды экскурсию.

Через день Люда навела у коллег справки про галантного охранника и решила завести с ним дружбу. Набрав в цеху вторичной переработки бракованных процессоров и захватив пачку чая и упаковку белоснежного мягкого зефира, она отправилась к нему общаться как раз перед концом его дневной смены.

— Привет, Альберт! Чайник у тебя есть, надеюсь? — спросила Люда и улыбнулась.

Альберт подумал, что люди ему давно искренне не улыбались, и молча достал из-под стола пластмассовый электрический чайник. Когда Люда положила на стол процессоры («Это тебе подарок»), он очень хотел показаться невозмутимым, но обрадовался, как ребенок.

— Только понять не могу, зачем они тебе?

Вопрос повис в воздухе. Альберт не готов был объяснить девушке, чем он на самом деле занимается. Поэтому умело повернул разговор о музыке, о превратностях судьбы, которая распорядилась так, что он не гитарист, а математик. Молодому человеку было легко с Людой, она понимала каждое его слово, сочувствовала ему.

— Впрочем, мог бы и гитаристом, и сторожем работать! — вроде пошутил Альберт, но это прозвучало как-то очень грустно.

Он пригласил ее прогуляться по лесной просеке док автобусной остановки. Свернув на едва протоптанную тропинку, они присели на поваленное дерево, и Альберт высыпал процессоры на старое черное кострище, от которого пахло жженым пенопластом. Полив эту растопку бензином из пластиковой бутылки и прикрыв сухим трескучим лапником, кинул горящую спичку.

— Видишь, как горят интегральные схемы? — спросил Альберт, глядя на Люду.

Девушка кивнула головой. Она пристально смотрела на дрожащее синее пламя и вслушивалась в шипение, исходящее от плавящихся микросхем.

— Тебе нравится этот звук? — спросила Люда.

— Мне вообще нравятся звуки. Надо, чтобы догорело основательно, потом пойдем на остановку, скоро стемнеет.

Люда подумала, что тайны этого парня не несут никакого разрушения. А значит, ничего не помешает их общению.

— Представь, что ты включила что-то в розетку. Электроны создают магнитное поле. Отключаешь — мотор устройства останавливается, поле исчезает, и наступает тишина. Когда электроны бегут — они магнит. Когда нет — тишина...

— Это все так... Похоже на жизнь... — произнесла Люда.

Альберт лишь кивнул головой. Когда костер потух, а едкий дым рассеялся, он провел свою новую подругу на остановку и подумал, что есть моторы и частицы, которые не сгорят даже в самых жарких доменных печах. Правда, это очень трудно объяснить с помощью формул, уравнений и логических построений. Наверняка, эти моторы состоят даже не из материи. Точно также, как и его мечты.

Но признаться в этом Люде он решил в другой раз.