Давно уже я привык ложиться поздно. Далеко за полночь.

Эта привычка живет со мной еще со студенческих лет. Вместе с ней мы многое вынесли. Она научила меня всматриваться сквозь темноту. Изучать и слушать ее. Она подружила меня с ночью.

Мы хорошо понимаем друг друга. Я. Бессонница. Ночь. Мы умеем соображать молчание на троих.

Иногда я даже представляю себя в трех ипостасях. Только не оскорбляйтесь. Это всего лишь ирония.

Давно. Я тогда был желторотым первокурсником. Из моего окна были видны звезды, большая часть ночного неба. Свое неизменное путешествие по нему я начинал с поиска Трех Сестер — Пояса Ориона, затем останавливался на Бетельгейзе. Красная точка. Вечно мерцает, как сигнальный огонь маяка.

Говорят, она умирает. Или уже умерла. Узнаем лет через семьсот. А пока для нас она жива. Даже удивительно, как омолаживает расстояние. Передовая медицина в чистом виде. Думаю, все мы вне зависимости от пола, возраста, роста, ширины скул, толщины губ, цвета глаз и кожи, рода занятий, политических приверженностей, религиозных убеждений и, что по-настоящему важно, музыкальных вкусов с расстояния 821 300 000 километров смотрелись бы как писаные красавицы и красавцы. Не такие яркие как Бетельгейзе, конечно, но все же. Только не оскорбляйтесь. Это всего лишь ирония.

Я ведь тоже не избегаю колкостей со стороны людей.

Самыми остроумными оказались ребята из строительной компании «Орион». Они за год возвели девятиэтажку как раз напротив моего окна, полностью перекрыв вид на звездное небо. Такой удар по моим представлениям о прекрасном.

Хотя лучше сказать: «такие дела».

Дом заселялся очень медленно и, в конце концов, полностью так и не был заполнен. Я понял это по количеству горящих окошек. Их было и остается совсем немного.

Но одно из них все же привлекает меня.

Чье-то окно, почти напротив моего, так же горит и сияет как мое. До глубокой ночи.

Часто мы включаем свет в одно и то же время. И выключаем тоже.

Магия.

Такое общение светом происходит у нас уже около пяти лет.

Думаю, только я это замечаю. Хотя все может быть.

Часто я сижу за рабочим столом и вижу, как гаснут огни во всех окнах, кроме одного. Этого особенного. Они исчезают медленно, будто нехотя. А я жду, пока все вокруг нас покроет ночь. И мы останемся с этим окошком и его хозяином один на один.

Кто там живет? В квартире номер сорок два, если я правильно вычислил.

Кто этот человек?

Студент? Рабочий? Кормящая мать? Артур Дент?

О чем он думает? Может, он так же дружен с бессонницей и ночью. С бессонницей точно.

Может, он тоже любит смотреть на звезды. Только мой дом перекрывает ему небо.

Иногда я чувствую. Даже любуюсь светом этого окна. Как будто он имеет для меня неуловимое значение.

Свет. В окне. Напротив…

Сегодня был ужасный день.

Я пришел замерзший. Уставший до чертиков.

Не спасал ягодный чай. Не спасал шоколад. Не спасла горячая ванна.

Апокалипсис сегодня.

Что-то меня беспокоило. Не спокойно, говорю, было на душе.

Я все ходил, срывался с места, хотя стоило бы отдохнуть. Глицин не помог.

Отдернул занавеску.

Тьма. И горящее окно. Одинокое.

И мне вдруг так захотелось узнать. Проверить.

Найти. Кто?

Собравшись впопыхах, я, полуодетый, выскочил на мороз и сквозь ночь ринулся к соседнему дому.

Остановился. Пар валит изо рта.

Домофон. Меня пробрала мелкая дрожь. 42. Вызов.

Не слышал ничего пошлее мелодии звонка в этом домофоне.

Никто не подошел.

42. Вызов.

Тишина.

42. Вызов…

Нет ответа.

Ответа. Нет.

Только это совсем не ирония.