Необыкновенный канюк

Однажды, летним вечером я возвращался домой пешком с загородной дачи своих друзей. До города оставалось километра три. Мой путь пролегал мимо абразивного завода, через железнодорожный мост. Я шел медленно, с удовольствием вспоминая весело проведенное время на даче с лучшими друзьями.

И вдруг, в вышине, раздался пронзительный мощный крик какой-то птицы. Я поднял голову и присмотрелся. Вокруг верхней части дымоходной трубы завода кружил, как мне показалось, ястребок. Я остановился, завороженный этой необыкновенной картинкой и стал ждать, что же будет дальше? Шесть шестидесятиметровых дымоходных труб, едкий дым, за забором плавильное производство карбида кремния и великолепная редкая птица почти в черте города: как я пожалел, что со мной не было фотоаппарата!

Ястребок все кричал и кружил, а на верхушке трубы ему явно кто-то отвечал такими же короткими звонкими криками. Через какое-то время, птица как будто услышала мои просьбы, спустилась и уселась на ограждение нижней смотровой площадки трубы. До нее было метров двенадцать. Теперь она спокойно сидела, и я мог внимательно ее рассмотреть.

Это был обыкновенный канюк. Красавец, с оперением серо-коричневого цвета, телом около пятидесяти сантиметров, крепкими лапами с длинными когтями, мощными крыльями и небольшим, но аккуратным и острым клювом. Он смотрел своими зоркими глазами вокруг, поворачивая из стороны в сторону свою плоскую головку. Было сначала очень удивительно, что семья канюков выбрала для жизни и гнездования трубы завода. Но позже я сумел оценить выбор этой красивой и полезной птицы.

Внизу круглосуточно происходил электроплавильный процесс. Круглый год здесь было тепло, даже жарко. За забором, на несколько километров простиралась открытая степная местность с редкими лесопосадками, а дальше начинался дачный массив. Конечно, на этой территории в большом количестве водились ящерицы, полевые мыши, крупные насекомые — основная пища канюков. А в осеннее, более голодное время, можно было полакомиться ягодами и оставшимися на деревьях фруктами на дачных участках. Сидя на трубе, канюк всегда мог оглядеть свои владения перед предстоящей охотой. И еще, у него не было в этом месте конкурентов.

Поэтому, подумав, я назвал его «необыкновенным» канюком!

Трудно до конца предположить, что же способствовало поселению в этих краях такой птицы как канюк. Теплые последние зимы, обилие пищи или все вышеперечисленное. Хотя птиц со временем больше не стало, так и жила на трубе одна пара. Бывая в этих местах на протяжении нескольких лет, подходя к забору абразивного завода, я всегда поднимал голову и искал глазами своего «необыкновенного» канюка. И, заслышав на верхушке дымоходной трубы знакомый пронзительный крик, с замиранием сердца вспоминал нашу первую встречу.

Долгой жизни и удачи на охоте тебе, красавец канюк!

Как меня ласка «приласкала»

Этот случай произошел со мной на Украине в Черниговской области. На грибную пору я приехал к своим дедушке и бабушке в поселок Варва.

В один из дней, ранним утром направился я с друзьями в лес. Очень хотелось собрать побольше подосиновиков, подберезовиков! Да и опят, маслят, сыроежек не отказался бы положить в свое лукошко. Но, похоже, мы поторопились и пришли очень рано: грибов еще нигде не было видно. И совсем скоро интерес к поиску грибов стал пропадать, и мы без всякого воодушевления слонялись по лесу. И вдруг раздался голос Ивана:

— Ребята, скорее сюда. Я целый зверинец нашел!

Среди молодого зеленого березняка лежал большой треснувший камень, который опирался на остатки огромного пня какого-то дерева. Это место облюбовали красивые зверьки, похожие на маленьких горностаев.

Вот из норы показалась маленькая беленькая мордочка. А через секунду на нас смотрят черненькие любопытные глазки. Небольшие округлые ушки стоят торчком. Уж очень красив этот обитатель подземелья!

— Какие забавные, чистенькие и прилизанные, словно пришельцы из нереального подземного царства! — вырвалось у Юры.

Повертев головкой и познакомившись с нами, зверюшка быстро исчезла. Через некоторое время из других ходов, проделанных под пнем, стали появляться такие же зверьки. Они суетились и недружелюбно посвистывали.

Это было общество ласок, небольших, ловких, красивых хищных зверьков. Я знал из рассказов своего деда, что это необычное животное. Ласка везде найдет себе пищу. Она свободно проникает в мышиные норы и легко расправляется с хозяевами.

Мы стали подкидывать обитателям пня кусочки хлеба и колбасы. Зверьки сначала осторожно присматривались, но потом с удовольствием брали пищу и тут же скрывались. Постояв у «зверинца» некоторое время, мы вышли из лесу.

Потом я не раз бывал у поселения забавных зверьков. Любовался ими, а покормив, уходил. А в очередной поход я взял с собой фотоаппарат, очень хотелось сделать редкие снимки для своей коллекции. Я осторожно устроился за камнем и стал ждать удобного момента. Вот появилась одна ласка. Не то! Я терпеливо ждал, чтобы навести на резкость, и нажать «Спуск». Наконец-то мне повезло! Схватив кусочек колбасы в лапки, появившаяся из норки ласка, стала жадно расправляться с ней. Быстро проглотив пищу, зверек уставился на меня, и когда я уже хотел сделать кадр, он с диким отчаянием прыгнул в мою сторону и оказался на фотоаппарате!

От неожиданности фотоаппарат выпал из моих рук, вместе с ним приземлился и зверек, который сразу же исчез под пнем.

Когда об этом удивительном случае я рассказал своему деду, всю жизнь проработавшему лесником, он прокомментировал:

— Ласка — маленький, пятнадцать-двадцать сантиметров, но смелый, даже агрессивный зверек. Она не боится приближающегося к ней человека или животного, решительно бросается на более сильного противника, хотя победить не имеет ни малейшего шанса. Вот так!

И верно. Как ласка может «приласкать» я сам лично убедился! И это в благодарность за колбасу!

Король и его свита

Очень забавную картину наблюдал я однажды на птичьем дворе. Было начало июня, обыкновенное солнечное утро. Мы всей семьей гостили у наших друзей, которые снимали на лето небольшой домик в одном из поселков Волгоградской области.

Зина, хозяйка дома, приготовила нам завтрак, вскипятила самовар и накрыла столик на дворе под большим, просто прекрасным кустом белой сирени. И пока мы с детьми, счастливо перемигиваясь и улыбаясь, мостились вокруг стола, Зинаида пошла кормить деревенскую живность.

Когда были накормлены дойная коза и семейство кроликов, пришло время кормить и птичий народец. Куры, как обычно, кудахча и отталкивая друг друга, окружили хозяйку, дружно откликнувшись на «Цыпа-цыпа!». На площадку для кормления на птичьем дворике Зина стала высыпать пшено и сваренную накануне перловую кашу. Два десятка кур, что-то бормоча на своем языке, принялись за завтрак. Но тут появился он…

К большому куску слипшейся перловки подошёл «Король» - огненно-рыжий петух-красавец с высоким гребнем и острыми шпорами. Никто уже не помнил, за что и когда он получил имя Король, но, безусловно, выглядел он по-королевски. Оперение петуха просто «горело» и переливалось в лучах утреннего солнца, гребень был настолько красив и ярок, что выглядел как настоящая корона, лапы были высокими, ярко желтого цвета и с большими когтями.

Куры на время затихли и подняли головы, но, дождавшись, когда Король начал расправляться с кашей, тут же стали быстро клевать все подряд.

Но самое интересное было впереди. Неожиданно с крыши дома слетел воробей, прямо к куску перловой каши, которую уже клевал петух. Случайно заметив это, я начал наблюдать за происходящим. Что же будет дальше? Король одним резким движением головы прогнал воробья, тот даже не успел ни разу клюнуть крупу. Воробей отлетел, несколько раз чирикнул, но отказываться от каши не собирался. Вдруг, с крыши спустились еще два воробья. Но, к моему удивлению, они не стали все сразу набрасываться на еду, а выстроились» как бы треугольником вокруг Короля. Один воробей пытался полакомиться вкусной кашей прямо под клювом петуха, тот начинал его отгонять и немного отступал от куска каши. В это время два других воробья воровали еду. Так повторялось несколько раз по кругу. Но все-таки с тремя воробьями петух справлялся. Тогда, через какое-то мгновение, еще несколько маленьких, нахальных, бесстрашных воробушек окружили Короля. Красавец петух уже не успевал притронуться к еде, хлопал крыльями, без устали вертел головой, прыгал то на одного, то на другого воробья. Зато серые проныры от большого куска каши практически ничего не оставили за считанные минуты.

В конце концов, уставший, рассерженный, голодный Король встрепенулся, выгнулся, поднял голову и как закричит на весь двор: «Ку-ка-ре-ку!». Воробьи отлетели на небольшое расстояние от петуха, а он посмотрел в их сторону и… побежал прочь. За ним ретировались и несколько несушек. Вот так!

Я с искренним удивлением наблюдал за таким необычным и забавным моментом в живой природе. Такое увидишь, конечно, не часто.

Глухариная песня

Перебирая недавно свои натуралистические записи, пересматривая старые фотографии уголков дикой природы, я вспомнил одну очень интересную встречу с замечательной и удивительной птицей — глухарём.

Я гостил у своих родственников под Пинском в Брестской области Белоруссии. Была ранняя весна. В это время в сосновых борах среди пинских болот на так называемых токовищах осторожный глухарь собирался исполнить свою песню. Без преувеличения скажу, что услышать поющего глухаря — мечта многих любителей дикой природы. Правда, успеть на токовище необходимо было в утренних лесных потёмках.

Сладок предрассветный сон. Голова валится и валится на мягкую подушку, глаза слипаются. Но я переборол себя, спотыкаясь и цепляясь за края кровати, начал одеваться. На ходу поставил на газ чайник. Еще очень-очень рано, но необходимо было пройти пешком пять километров на север от села, а это часа полтора пути. Старый чайник заурчал, как сытый кот, заклубился паром из носика. Выпив чаю, вышел на крыльцо, на улице — ни души.

Удивительно хорошо идти все эти километры полем и лесом и знать, что впереди тебя ждет самое главное и заманчивое - встреча с глухарём. Я уверенно шел тропинками, просеками, обходил стороной места, затопленные водой, и, наконец, пришел на место. Впереди болото. Я замедлил шаг, пошел осторожно, прислушиваясь, то и дело прикладывая ладонь к уху. Глухарь чуток и осторожен. Стоит нечаянно хрустнуть веткой, и птица сразу замолкнет.

И, наконец, услышал — поет! Да как поет! Тэкает! Я всматривался в темноту с таким вниманием, с таким ожиданием! У меня захватило дух! Сердце стал колотиться, я задышал глубоко и часто.

Глухариную песню можно воспроизвести и самому. Надо постучать кончиком карандаша или авторучки по пустому спичечному коробку: «тэк-тэк… тэк-тэк», все чаще и чаще, а потом поскрести о коробок. Вроде ничего особенного, но ведь звуки эти раздаются в глухом лесу, когда кругом еще темень и мертвенная тишина. Иной раз сам себе не веришь: может померещилось?

Вот такое учащенное «тэканье», переходящее в «скрипенье» — песня красавца глухаря. Замечательная птица! Спина и крылья черно-бурые, с белыми пестринками, зоб и хвост — черные с зеленоватым отливом, над глазами красные брови, а клюв как у орла. К ней нельзя относиться без уважения.

Из-за хлынувшего азарта, время просто летело, наступало утро, солнце еще не взошло, но уже высветило вершины огромных сосен. Бесконечно жаль было расставаться с еще одним прекрасным уголком дикой природы. Уже собравшись в обратный путь, я почувствовал во всем теле приятное утомление. Да, это были именно приятное утомление и незабываемые мгновения!

Встреча на Арпи

Несколько лет назад я гостил у одноклассника, в Ширакской области Армении. В один из дней нас пригласили на озеро Арпи — прекрасное место для отдыха и рыбалки. Наша компания долго собиралась и приехала довольно поздно, был уже полдень. Стараясь не шуметь, мы разбрелись по живописному берегу в надежде найти самое «клевое» место.

Рыбака я увидел издалека. По его позе догадался, что рыба не очень-то клюет в этом месте. Не знаю почему, но это сразу может определить любой заядлый рыбак. Да и правда, день был не особенно хорош, стояла изнурительная жара. Но до вечера оставалось еще достаточно времени, на закате может начаться хороший клев.

Я подошел совсем близко и увидел перед собой загорелого старика. Его голову украшала оригинальная национальная шапка из шерсти в виде усеченного конуса, на плечи накинут платок с орнаментом из красных нитей. Но он даже не повернул голову в мою сторону. Может быть, глухой?

— День добрый, — сказал я почти шепотом.

— Бари ор, — шепнул он в ответ.

— Ну что, клюет?

Но мой вопрос остался без ответа, старик только повернул ко мне свое сморщенное, спокойное лицо и смерил меня пристальным взглядом.

— Ладно, садись рядом и… пусть у тебя удочка от рыбы сломается.

— Шатшноракалутюн, — сказал я и вздохнул с облегчением.

Передо мной открывалось среди зарослей кувшинок соблазнительное «окно» для рыбалки, и уже нетерпеливо я стал готовить свои снасти.

И вдруг у старика клюнуло, он очень осторожно отцепил рыбу с крючка, вытащил из воды садок, но не весь, а только верхнюю его часть. Что-то у него там сильно плескалось. Я бросил взгляд на свои поплавки — спокойствие.

— На что вы ловите? — спросил я тихонько.

— На тесто.

— Мука, картошка, желток, да?

Он не ответил. Оказалось, с ним не очень-то разболтаешься. Старик до конца дня еще не раз праздновал победу над местной озерной рыбой. Разрезающая воду леска, неоднократно описывала крутую дугу, приближая к опытному рыбаку увесистый экземпляр. У меня же в зачете было лишь несколько небольших подустов, шевелилось чувство зависти, и иногда вселялась надежда.

Настало время, когда старик засобирался домой. Он вытащил садок с рыбой на берег. Я лишь теперь увидел, что улов у него отменный. Несколько отличных карасей, сазан величиной со сковородку, крупный жерех, голавль. Он извлек из садка жереха, внимательно посмотрел на него, а когда тот изо всех сил стал бить хвостом, бросил его в воду. Вынул карася, и сделал то же самое, а потом еще и еще раз.

— Что же вы делаете?! — не выдержал я.

— Ничего особенного, сынок, — ответил он спокойно. — Рыба существо глупое. Пока не попалась на крючок, бросается за наживкой. Я себе оставляю только сильно покалеченных, слабых, которые просто мучились бы, а здоровые пусть себе плывут куда подальше, да на ус наматывают. Даже рыбу надо учить.

Чудак…

— Столько наловили, а теперь выбрасываете! — не унимался я.

— Э-э-х, беда, когда желудок упрямей, чем рассудок, — услышал я прямо над ухом.

Стало неловко, необъяснимое волнение охватило меня. Азарт к ловле пропал, и я еще долго смотрел вслед уходящего старика, чью спину ярко озарили солнечные лучи.