Моему отцу Хананаеву Баазу Исаковичу в честь
73 –летней годовщины полного снятия блокады Ленинграда и
121-летию со дня рождения, однополчанам отца, участникам
обороны Ленинграда — ПОСВЯЩАЕТСЯ

От автора

Я, не являюсь живым свидетелем Великой Отечественной войны.

Эхо войны раздаётся в моём сердце! Оно постоянно со мной.

Так уж случилось, что я мало знал о своём отце. Умер он в 1949 году, когда мне было год и три месяца. А вырос я в детских домах, в которых пробыл до самой службы в армии. Детдомовский период глубоко вошел в моё сознание. В то время, нас кругом окружали живые свидетели Великой Отечественной. Помню, тогда не спрашивали возраст или сколько лет. Тогда говорили, воевал — не воевал. Так определяли, был человек на фронте или не был.

По обрывочным рассказам старших сестёр я узнал, что отец воевал в Ленинграде.

Спустя много лет я стал осознавать необходимость узнать судьбу своего отца и всей его довоенной семьи, обстоятельства которые произошли с ними в блокадном Ленинграде.

Эта история написана исключительно по архивным документам и исторической литературе, в которой описаны места боевых действий частей и соединений, в которых служил отец, посещением мест, с которыми связаны события, происходившие с отцом 75 лет тому назад.

Нежданно, мой поиск привёл меня на древнюю землю ПРИНАРОВЬЯ, где отец проливал кровь, со многими тысячами своих сослуживцев, в составе 381 сп 109 сд 2-й УА, где теперь я живу, дышу этим воздухом напоенным силой и мужеством проявленным нашими солдатами-воинами победителями.

Хананаев Бааз Исакович один их представителей большого рода Хананаевых, которые проживали в самом древнем и самом южном городе России Дербенте и относились к числу зажиточных помещиков-евреев, имевших фамильные поместья. После свёртывания программы НЭП в СССР (новая экономическая политика), которая разрешала заниматься частной трудовой деятельностью, отец со своей большой семьёй, в поисках заработка уезжает в г. Саратов. В Саратове, в 1920 году у него на свет появляется дочь, которую назвали Бетушвой. Вместе с отцом в Саратов уезжает его младший брат, Хананаев Борис Исадыч, 1909 г.р. Имя и отчество (так указанно в документах), по всей видимости изменены, чтобы хоть как-то скрыть свою еврейскую национальность. Исходя из архивных справок, отец считался малограмотным и занимался торговлей. А вот его брат был образованным человеком, имел высшее инженерное образование. Оставили свой след и в городах Туле и Тульской обл. и в Казани, в последнем занимались продажей речным пароходами.

Но, ни в одном из перечисленных городов у них что-то не сложилось и в 1933 году они переезжают в Ленинград. Вначале они устраиваются на работу на Мелькомбинат им. Ленина, что находится в Московском районе, на проспекте Обуховской обороны. Отец работал рабочим, а вот его брат на инженерной должности. В последствие, как показывают архивные документы, брат отца работает главным инженером мелькомбината. Комбинат был основан в начале 20 века купцом второй гильдии Д. Мордухом. В феврале 1918 года комбинат был национализирован Советской властью. Уже в 30-е годы комбинат становиться крупнейшим предприятием мукомольной промышленности СССР. Его по праву называют «Хлебным городом». В советское время комбинат носил имя основателя Советского государства В.И. Ленина. Ныне ОАО «Невская мельница».

В годы блокады Ленинграда комбинат играл важнейшую роль в обеспечении ленинградцев самым необходимым и самым важным продуктом питания — хлебом, тем самым, настолько насколько это было возможным в те трагические дни для жителей города, спас многих ленинградцев от голодной смерти. Уже в первой половине 1941 года суточная производительность комбината составляла 1000 тонн муки в сутки. Работая на комбинате, семья отца проживала в специальных общежитиях при мелькомбинате. Дома, в которых жили рабочие и служащие мелькомбината располагались на правой стороне Обводного канала, на территории Стеклянного городка. Название сохранилось с царского периода, когда здесь был построен стеклянный завод, на котором изготавливали посуду для царского двора. Этот район и сейчас в народе называют «Стеклянка». Общежития барачного типа, все удобства на улице. Но и здесь отец проработал недолго. После чего, он переходит работать в систему госторговли, и как указано в одном из документов, — «продавец магазина №120 Октябрьского райторга». Семья переезжает жить в дом № 5 на Лештуков переулок. Это поистине историческое место старого Петербурга. Лештуков переулок и одноименный мост, названы в честь лейб-медика Иоганн-Германа Лестока (Лешток), который служил при Императрице Елизавете Петровне и был её доверенным лицом. А еще он был «хорошим» интриганом, организовавшим 25 ноября 1741 дворцовый переворот. Противоречивая историческая личность в истории России. Возможно, по этой причине переулок часто переименовывали. 15 декабря 1952 года переулок окончательно был переименован и назван в честь известного казахского поэта-акына Джамбула Джабаева, который в своих произведениях воспевал Советский Союз. В годы войны посвятил свою поэму блокадным детям — «Ленинградцы — дети мои». Трогательные слова, этого славного сына казахского народа. Поэма посвящена и детям отца, которых постигла участь оказаться в блокадном Ленинграде.

В марте 1936 года, отец выписывается с Лештуков пер. в связи с заключением его под стражу и убывает в г. Орёл. По какой причине отца арестовали, установить так, и не удается. Многочисленные запросы во всевозможные архивы и органы, которые хоть как-то могли бы пролить свет, отвечали отсутствием сведений. Под арестом отец пробыл не долго, — шесть месяцев. Много это или мало шесть месяцев быть под стражей того времени? Вопрос не в количестве проведенных дней, месяцев или даже лет. Это зависит от того, как ты провел это время, что с тобой было, или смогли сделать за этот время с человеком. Вот как описывает известная русская советская писательница Ольга Берггольц, которая была арестована по ложному обвинению и, так же как и отец провела шесть месяцев под арестом. Но случилось это двумя годами позже. — «Прошла муки испытаний допросами. Будучи беременной, и после пыток родила мертвого ребенка. В своём дневнике, тщательно скрываемом, она писала. — "Ощущение тюрьмы сейчас, после пяти месяцев воли, возникает во мне острее, чем в первое время после освобождения. Не только реально чувствую, обоняю этот тяжелый запах коридора из тюрьмы в Большой Дом, запах рыбы, сырости, лука, стук шагов по лестнице, но и что смешанное состояние... обреченности, безвыходности, с которыми шла на допросы... Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в нее, гадили, потом сунули ее обратно и говорят: "живи". (С. Шульц, "Главная улица Санкт-Петербурга"; изд. "Наука и жизнь", 2001).

Отца отпустили, возможно, и ему сказали — «живи». Отец, конечно же, не вёл дневников. Что мог ощущать отец, можно только догадываться. Но судя по тем биографическим изменениям, которые происходили с ним: изменения в фамилии, национальности, говорит о том, что пришлось пережить многое.

В августе 1936 года отец возвращается в Ленинград. В декабре этого же года семья переезжает на ул. Рубинштейна, дом 38. На ту самую улицу, на которой проживает в эти же годы Ольга Берггольц.

В этом доме проживал известный русский композитор и пианист, основатель Ленинградской консерватории Антон Григорьевич Рубинштейн. В этом же доме на своей конспиративной квартире останавливался В.И. Ленин, русский революционер, основатель первого в мире социалистического государства — Советский Союз.

Возвратившись из под стражи, в документах отца произошли изменения. Теперь фамилия его стала звучать — «Хананаевич», а национальность — «татарин». Все остальные домочадцы, как указано в копии страниц домовой книги сохранили свою прежнюю фамилию — «Хананаев». Что это! Небрежность паспортистки, или что-то другое…?

Проживая по этому адресу, отец устраивается на работу в ресторан Варшавского вокзала. Согласно копий страниц домовой книги, по военно-учетному столу, отец не был военнообязанным. Спустя 3 недели после начало войны — 13 июля он уходит на фронт.

Отец пошел защищать свою Родину.

Из листка убытия и копии страниц Алфавитной книги мобилизованных Куйбышевского РВК г. Ленинграда говорится — «Призван в РККА. Хананаевич Бааз Исаевич, 1896 г.р. место рождение г. Дербент, национальность татарин».

В ходе установления судьбы отца, ещё в двух архивных документах ЦАМО РФ звучит искаженная фамилия и отчество отца. При всех остальных схожих биографических сведений фамилия отца остаётся прежней.

Несмотря на все довоенные перипетии, отец попадает на службу в 21 сд войск НКВД — небрежность органов, или просто всех подряд брали под «гребенку», Но, так или иначе, он оказывается в этой дивизии, которая формировалась исключительно из бойцов-пограничников, офицеров прошедших белофинскую войну 1939-1940 гг, командный и политсостав из преподавателей военных училищ и партийных руководителей предприятий и организаций Московского района Ленинграда.

Как показывают последние архивные находки, в составе 212 команды сформированной Куйбышевским РВК г. Ленинграда, через Военно-пересыльный пункт

(ВПП) вначале попадает в состав 56 зсп 36 зсб (в посл.дивизия. –Прим.авт.), затем в 14 мсп 21 сд войск НКВД. В этом же полку служит легендарная снайпер, она же санинструктор, ефрейтор Мария Степановна Митрофанова (Барскова), которая уничтожила более двух десятков фашистов.

После войны Мария Степановна вела большую общественно-патриотическую работу. Была ответственным секретарём комитета ветеранов 21/109 сд. В последние годы жизни возглавляла Совет ветеранов этой дивизии, который базировался во Дворце культуры «Кировец» (пр. Стачек, 158). Автору этих строк удалось пообщаться с прославленным снайпером и уточнить некоторые обстоятельства службы моего отца. Вскоре после этого Марии Степановны не стало. В Санкт-Петербурге проживают две её дочери, с одной из которых мне также пришлось пообщаться. Я просил её посмотреть семейный архив, на возможность наличия фотографий красноармейцев работников полевой кухни, где мог бы быть запечатлен и мой отец. В полку отец работает в качестве повара, а медико-санитарная служба и хозяйственная часть полка, в которую входит и полевая кухня всегда взаимодействовали между собой. Но, увы, она отказала, сославшись на какие-то обстоятельства. А жаль, очень жаль. Отсутствие фотографии отца не даём мне покоя. Поиск фотографий отца не прекращается вот уже много лет. Возможно Людмила Михайловна прочтёт эти строки и откликнется на мою застарелую просьбу.

Дивизия и полк, в которой служит отец, в составе 42 армии занимала южные рубежи города, — от Финского залива до Пулковских высот. Полк, в которой служил отец, стоял у платформы «Лигово», а буквально, через железнодорожное полотно и небольшой просеки д. Старо-Паново, была занята 58-й, 215-й пехотных и 36-й моторизованной дивизий 16 пехотной армии немецкого вермахта. Здесь на небольшом плацдарме было сосредоточено большое количество военной техники и живой силы противника. К середине сентября 1941 года немецкие войска осуществили несколько попыток по прорыву в город. Случись такое, по прямой до ворот Кировского завода было всего 4 километра, немецкие войска могли легко подойти к заводу, где в это время в основном работали женщины, старики, да подростки, заменившие мужчин. Из рассказа жителя блокадного Ленинграда, как в один из сентябрьских дней, в раннее время, в туманной дымке немецкий мотоциклист с напарником проехали никем незамеченные, по этой самой дороге въехали в разбитый проём забора Кировского завода. Не сразу поняв, куда они попали, как тут же попали в окружение рабочих. В основном это были женщины. Они устроили самосуд незваным «гостям». А тем временем ситуация на всём Ленинградском фронте осложняется. Немец прощупал самое слабое место — южную окраину Ленинграда и стал усиленно давить наши войска в этом месте. В этой связи командованием фронта был дан приказ «Ни шагу назад». — Держать оборону всеми силами, любой ценой». Две недели шли ожесточенные бои. И наши воины выдержали. Операцией руководил лично Г.К. Жуков, незадолго до этого назначенный ставкой Верховного командования командующим Ленинградским фронтом. Старо-Пановская операция вошла в историю Великой Отечественной войны, как образец ведения боевых действий при большом скоплении живой силы и большого числа военной техники на сравнительно малой территории. Много солдат погибло в этой операции, еще больше погибло фашистских захватчиков. Всему личному составу дивизии была объявлена благодарность. Это было первое поощрение отца. Так, отец получил свое первое боевое крещение. Всего же за весь период боевых действий отец, как и многие его однополчане, были четырежды удостоены такими поощрениями. Надо сказать, что впервые годы войны красноармейцы не так часто получали награды за свои боевые подвиги. Автор этих строк побывал в местах первых боёв отца. Стоит все тоже пристанционное здание, где размещался штаб полка. Неподалеку протекает речка Дудергофка, которая во время жарких боёв была красная от пролитой крови. Через железнодорожное полотно, та самая деревня — Старо-Паново, уже мало похожая на деревню в полном смысле этого слова. Урбанизация взяло свое. В деревне стоят промышленные корпуса, ничем не отличающиеся от городских, много многоквартирных домов. Бережно хранят память жители деревни. Со стороны Таллинского шоссе, при подходе к деревне, установлен небольшой, скромный обелиск, в память воинам, проливавшим здесь свою кровь.

Продолжая свой многолетний поиск, удалось установить, что отец служил поваром, а в дальнейшем, старшим поваром. Был ли он профессиональным поваром, мне неизвестно. Видимо, работа в ресторане Варшавского вокзала предопределило его военную судьбу. Но было ли отцу легче от того что он работал у котла: — В апреле — мае 1942 года отец попадает в госпиталь с заболеванием цинги 2-й степени и эмфиземы легких. После выздоровления, как записано в карточке учета поступивших в лечебное учреждение, отец просит начальника госпиталя направить его в свою часть. Его просьбу удовлетворяют, и он опять продолжает служить в 14 сп 21 сд. Шел второй календарный год войны. За это время у отца сложилась братская боевая дружба с однополчанами, которая высоко ценилось на фронте.

По прибытии в полк, в августе 1942 года в порядке второго формирования, у отца, как и многих воинов, начинается новая фронтовая биография. Все дивизии войск НКВД, задействованные на фронтах передаются в состав Красной Армии (с 1943 года Советская Армия). 21 сд теперь именуется 109 сд, а полк, в которой служил отец — 381-й.

Несколько слов о 109 сд. Свое рождение дивизия получает летом 1941 на Южном фронте, в Одессе. После оставления советскими войсками Одессы, дивизию, как и всю Приморскую армию срочно передислоцируют в Крым, для защиты Севастополя. Здесь в тяжелейших боевых условиях Приморская армия, а вместе с ней и практически вся 109 дивизия погибают. При эвакуации командного состава армии, знамёна войск и соединений, защищавших Севастополь были вывезены и переданы в ГКО. Затем, при формировании новых частей знамена передавались, и они получали соответствующие номера. Так, 21 сд получила знамя 109 сд, омытая кровью защитниками Севастополя. Ленинградцы с честью пронесли своё Знамя Победы. (Сегодня Знамя 109 сд, как и многие знамена войсковых соединений защищавших Ленинград выставлены в Подземном Памятном зале Монумента героическим защитникам Ленинграда Государственного музея истории Санкт-Петербурга. — Прим.авт.). Боевой путь 109 сд, связанный между собой двумя фронтами, описан автором в статье «От Мраморной балки до Пулковских высот». Газета ШОЛЭМ №№ 5,6,7 2015 г. Симферополь).

В составе 14 стрелкового полка 21 стрелковой дивизии войск НКВД 42 армии отец Хананаев Бааз Исакович с сентября 1941 г. по август 1942 г. принимал участие в боевых операциях на южных рубежах Ленинграда.

Пока отец воевал, в его семье происходят трагические события. Знал ли он в то время, что происходило с его близкими или нет, мы никогда уже не узнаем. В марте 1942 года в разницу в один день умирают голодной смертью его жена Сусанна и сын Рафаил, которому исполнилось 13 лет, и как указано в архивной справке диагноз — «дистрофия». При этом отец, так или иначе находился при продуктах! Но мог ли он позволить себе обкрадывать своих сослуживцев и таким образом обеспечить продуктами питания своих близких?! 23 километра разделали отца от своей семьи. Судя по тому, как разворачивались события, и чем всё это закончилось — нет, не мог.

И хоронить свою жену и сына ему тоже не пришлось. То, что они захоронены в Ленинграде нет никаких сомнений, на это указывают архивные списки умерших в Ленинграде в годы войны. А вот на каком кладбище они захоронены? Это стало предметом проделанной большой исследовательской работы. По исторической литературе можно предположить, что они захоронены в общих могилах на Пискаревском мемориальном комплексе. Так, все районы были закреплены за конкретными кладбищами. Куйбышевский район, на котором находилась ул. Рубинштейна был закреплен за Пискаревским кладбищем. Я часто посещаю это место, чтобы отдать дань памяти своим родственникам.

Судьба других родственников пока остаётся неизвестной.

А вот судьба моей сводной сестры Бельго, — мной была установлена в мельчайших подробностях. По представленным сведениям Департамента образования Вологодской области, моя сводная сестра была эвакуирована из блокадного Ленинграда и прибыла в Ершовский детский дом, в котором пробыла с 27 октября 1942 г. по 1943 г. Но, что удивительно, каким образом она выезжала из блокадного города… Скорее всего по суше, ледовая трасса, как её окрестили «Дорога жизни», а в некоторых случаях её называли и прямо противоположно, — «Дорога смерти»… Дальнейшее её выживание, можно связать с успешными действиями советских войск, в особенности на московском направлении. В

1943 году, когда образовался значительный коридор освобожденных территорий, по которым пошли эшелоны эвакуированных на Урал, Сибирь, в среднеазиатские республики, в южное направление, путь которых лежал через Ярославль, Саратов, а там и «рукой подать» до Дербента.

Затруднительный поиск сведений об отце, его боевой биографии связан ещё и с тем, что его как повара часто переводили из одного воинского подразделения в другой. Начиная с 1943 года — 381 ( 340) сп, 602 сп, 229 ОСБ, ОЛБ и наконец передача 109 сд в состав 2 УД, для разгрома нарвской немецкой группировки. Всё это потребовало изучение большого числа архивных документов в военных архивах, доступ к которым сегодня открыт для всех желающих, которые могут приехать и работать в качестве исследователей, что собственно мной успешно делается.

Возвращаясь в блокадный город, дивизия и полк, в которой служит отец до дня полного снятия блокады города — 27 января 1944 года, продолжает стоять на защите южных рубежей Ленинграда. За это время воины 109 сд принимают участие в боевых операциях: Нева-1, Нева-2, Искра, Синявинская операция, Январский гром.

В ходе длительной, затяжной войны, постепенно перевес переходит на сторону Советской Армии. Но, не смотря на это, противник яростно сражается, и никак не хочет уступать.

Одним из таких примеров приводится в журнале боевых действия 381 сп, в котором служит отец. Так, на театре боевых действий с 15 ноября 1943 по 20 мая 1944 гг — место дислокации Финское Койрово, полк время от времени проводит, так называемые — «бои местного значения». В один из дней, 15 января 1944 г. в своём отчете командир полка подробно описывает произошедший бой, который длился практически весь день.

В итоге боя, к 13 час. 45 мин., командир полка, в конце своего отчета пишет — «Противник из рощи Ф. Койрово ведет огонь из 2-х шестиствольных минометов. 2-й и 3-й стрелковые батальоны закрепляются на достигнутом рубеже в виду больших потерь (2 сб -75%, 3-й-60%)». При всём повороте событий на фронтах, когда перевес советских войск становится значительным, и тем не менее наши потери колоссальны. И всё же развязка наступает по всей линии фронта. Немецкая армия начинает отступать, оставляя за собой выжженные деревни, разрушенные города, грабежи, угон советских людей в рабство. Идут тяжелейшие бои за с. Ивановское, Лугу, Псков, Новгород. Далее ожесточенные бои идут за город Пушкин, где фашисты оставили свой след еврейского геноцида. Факты массового уничтожения евреев были зафиксированы в семнадцати местах, в том числе в городах: Павловск, Гатчина, Красное Село.

Идут бои на Карельском перешейке. В ходе упорных боёв эти населенные пункты, в том числе другие города Ленинградской области: Кингисепп, Сланцы, Псков, Великий Новгород освобождены, последние из которых, разрушены до основания.

Для немецко-фашистских захватчиков наступает час возмездия. Советское командование в строжайшем секрете готовит операцию по полному снятию блокады города, под кодовым названием «Январский гром», в котором участвуют части, в которых служит отец. И вот час возмездия: — 27 января 1944 года снята полная блокада города Ленинграда. Город ликует. В честь этого дан салют из 324 орудий 24 залпа прогремели на всю страну. Свою толику в общий успех внес и мой отец, участник этих событий.

Буквально, после успешного завершения войсками Ленинградского и Волховского фронтов, участвовавших в операции «Январский гром» 1 февраля 1944 года полк в котором служит отец в составе 109 сд освобождают г. Кингисепп.

Устанавливая боевой путь 109 стрелковой дивизии, долгое время не удавалось установить, в каком направлении пошла дивизия после успешного освобождения Кингисеппа. То ли на разгром псковской группировки противника, то ли на разгром армии Маннергейма на Карельский перешеек.

Мой авторский интерес к этим событиям связан поиском мест получения отцом тяжелого ранения.

После освобождения Кингисеппа, в ночь на 1 февраля секретным приказом командования 109 сд в составе 109 ск были переданы из состава 42 армии в состав 2 УА.

Затруднительный поиск по участию 109 сд по освобождению Нарвы связан и с тем, что длительное время замалчивалась. Битву за Нарву в сводках Совинформбюро часто называли «Боями местного значения».

Освободив Кингисепп дивизия маршевым ходом, через территорию сегодняшнего Сланцевского района направляется на Ивангород. Подойдя к окрестностям города, сразу вступает в бой с немецкими войсками. В сильно укрепленной Ивангородской крепости встречает ожесточенное сопротивление противника. Несмотря на то что, была поставлена

задача с ходу взять этот укрепрайон, как окрестило его немецкое командование «Пантера», советским войскам не удаётся. А на левом берегу ещё один сильно укрепленный район немецких войск — «линия Таннерберга» («неприступная крепость», нем.). Который оказался «камнем преткновения» для советских войск.

К 3 февраля 1944 года передовые части 2-й Ударной армии вышли к Нарве и захватили там небольшой плацдарм севернее города Сийвертси. К тому времени противник сумел несколько перегруппироваться и создать в полосе наступления армейскую группу «Нарва», в которую входили 3-й танковый корпус СС и 26-й армейский корпус. Советское командование намеревалось сходу взять Нарву. Но не получилось. Противник, упорно обороняется и контратакует. К середине февраля, частями 2-й УА удаётся закрепиться на левом берегу р. Нарвы, на плацдарме 2 км в ширину и 10-12 км по линии обороны. В тяжёлых боях первой половины февраля 1944 года соединения армии расширили плацдарм по фронту и довели его до 18, и в глубину до 15 километров, но дальнейшие попытки армии расширить плацдарм и взять Нарву оказались безуспешными, при этом советские войска несут огромные потери.

В сильно укрепленной Нарве-крепости враг сосредоточил значительные силы: 4 пехотные, 2 авиаполевые дивизии и 3 танкогренадёрские дивизии СС. Тяжелейшие бои за Нарву, длились более 6-ти месяцев. Враг дрался до последнего солдата. Враг не хотел уступать. Командованию 2-й Ударной Армии, все же удалось сдерживать немецкие войска и даже расширить плацдарм на левом берегу р. Нарвы. Так 109-я дивизия двумя полками переправилась через реку Нарва и сосредоточилась в районах: 456-й стрелковый полк в лесу в районе д. Кудрукюла, 602-й в 500 м. западнее д. Рийги и 381-й в которой служит отец в полукилометре северо-восточнее д. Тырвала.

Противник пытался ликвидировать плацдарм севернее Нарвы, здесь развернулись ожесточенные бои, порой переходившие в рукопашную схватку.

Плацдарм южнее Нарвы, в районе Усть­-Жердянки, невдалеке которого, размещался 281 МСБ, нашим войскам всё же удалось отстоять. Он имел первое время глубину два километра. С 3-го по 8-е февраля 1944 года 314-я стрелковая дивизия вела бои по расширению плацдарма, скоро сюда прибыла 109-я стрелковая дивизия, в которой служит отец, она стала буквально вгрызаться в оборону противника. Наступающим очень мешала болотистая местность и полное отсутствие дорог, постоянные контратаки противника.
15 февраля советским войскам, наступавшими с плацдарма, удалось перерезать железную дорогу, которая шла из Нарвы на запад, а 17 февраля — захватить станцию Аувери. В последствие этот плацдарм получил название Ауверского. Он был глубоким и напоминал аппендицит, но он был неширок по фронту и имел слабые фланги. Тем не менее, Нарва оказалась в полуокружении. — (В.В.Абрамов. Нарвский рубеж в годы войны и мира, 2009.).

Здесь, в битве за Нарву, 28 февраля 1944 года отец получает осколочное ранение в ногу. Судя по характеру ранения, это произошло во время массированного артиллерийского минометного обстрела наших войск немецкими частями. Вероятнее всего неподалеку от развёрнутой полевой кухни, которая, скорее всего, стояла невдалеке от передовых позиций полка. Ранение было настолько тяжелым, что начальник медсанбата распорядился в тот же день отправить отца в госпиталь в Ленинград. Хотя надо сказать, что и в Ивангороде, и в Сланцах уже были развёрнуты госпиталя. Первый госпиталь, в который попадает отец — сортировочный, располагавшийся в здании Духовной семинарии (Набережная обводного канала, 17). Так, у отца начался длительный госпитальный период.

Продолжительные кровопролитные бои за Нарву привело большим людским потерям. По разным оценкам, погибло от 70 до 100 тысяч советских воинов. Отцу повезло. Он остался жив. После 6-ти месяцев боёв 26 июля 1944 года Нарва была освобождена. Многие однополчане отца, погибшие за Нарву, были захоронены на левом берегу реки Нарова.

После освобождения Нарвы, полк в составе 109 дивизии продолжил продвижение вглубь эстонской территории, участвовал в освобождении острова Даго, в блокировании Курляндской группировки противника. Свой победный путь дивизия завершила близ города Приекюла. Но это уже было без участия моего отца.

Впоследствии, во время затопления территории занятой под Нарвской ГЭС, где были захоронения советских бойцов, останки были перенесены в другие братские захоронения: Синимяэ и Сланцы. В Сланцах перезахоронено более 1500 бойцов. Многие имена, которых их до сих пор неизвестны. По разным оценка на Сланцевском мемориальном комплексе покоятся более 7-ми тысяч советских воинов, участников битвы за Нарву.

А тем временем, отец продолжает восстанавливаться после полученного ранения, который продлится 1 год и 16 дней. 7 госпиталей, из них: в Ленинграде — 4, Новосибирске— 2, и 1 на родине, в Дербенте.

Сведения, полученные из архивной справки Архива Военно-медицинских документов, собственно и стало началом длительного поиска по установлению фронтовой судьбы отца.

Госпиталя, в которых проходил лечение отец, располагались в исторических зданиях, дорогих ленинградцам местам: Духовная семинария, Михайловский замок, Военно-космическая академия им. Можайского (в царской России — Казармы Дворянского полка, в первый период Советской власти — Военно-теоретическая школа Вооруженных сил РККА), Гимназия № 107 — Выборгский район (Дом Уварова, 1873 года постройки). Здание, которое всегда служило для получения образования, и только в годы войны было преобразовано в госпиталь. В Новосибирске — в зданиях общежития и учебного корпуса совпартшколы. В Дербенте, — в административном корпусе оборонного завод п/я № 3, что на ул. Ленина (ныне ОАО «Электросигнал»).

27 марта 1945 года отец был демобилизован. Ему была установлена 2-я группа инвалидности. Единственно, что оставалось на руках у отца — заключение МЭП о признании его негодным к военной службе, в котором было указано: — «Ранен в бою при защите СССР». О каких бы то ни было наградах и поощрениях ничего не было известно. И только после длительной и кропотливой переписке с архивами, госучреждениями, собственной работе в качестве исследователя в военных архивах, изучения большого исторического материала по установлению судьбы отца, сбора

большого числа документов о месте и времени прохождения службы стало проясняться, что отец имел право на получение тех или иных правительственных наград и поощрений командования. (Автором статьи было направлено в различные органы более 600 запросов. — Прим. мой).

Так за время службы, вначале в составе 21, а затем 109 сд всем воинам более 4-х раз объявлялась благодарность командованием. Все участники обороны Ленинграда награждались медалью «За оборону Ленинграда», а впоследствии и медалью «За Победу над Германией в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.». Удостоверения к этим медалям получены мной спустя 70 лет.

Но и это еще не всё. Идёт подготовка к получению ещё одного из орденов: — ордена «Орден Великой Отечественной войны II степени» или ордена «Красной Звезды», которыми как правило, награждались бойцы при получении ранения в боевой обстановке.

Заключая рассказ об отце, могу сказать, что, он не геройствовал, а просто жил. Его героизм исходил из ежедневного труда в довоенном и военном Ленинграде.

Продолжая свой многолетний поиск дважды в 2016 и 2017 года еще раз пришлось выехать в ЦА МО РФ в г. Подольск, чтобы найти сведения о битве за Нарву, где 28 февраля 1944 года отец получил тяжелое ранение, но, увы, кроме как косвенных обстоятельств о боевых действий частей и соединений, в которых служит отец, прямых сведений эпизода данного обстоятельства установить так и не удаётся. Известно, что весь февраль бои проходили на небольшом плацдарме на западном направлении.

Бои проходили за жд станцию Аувер, где полегло большое число наших бойцов. Овладение станцией играло важное стратегическое значение для советских войск. Овладением этим важным стратегическим объектом лишало противника всякой связи в получении пополнения в живой силе и технике, а также отвода своих войск. В последствии историки назовут эту битву Ауверским. Не увенчался успехом и поиск фотографии отца в любом его изображении — портрета, у полевой кухни, в быту и т.д. Но, безусловно, прикосновение к архивным источникам даёт пищу для размышления над нашим прошлым, даёт осознать происходившее 75 лет назад с нашими отцами и дедами, на долю которых выпала тяжёлая участь.

Изучая работу военных поваров на Ленинградском фронте по страницам дивизионной газеты «За Родину» можно сделать вывод, что этому направлению уделялось большое внимание. Несколько десятков статей в разных номерах газеты за 1942-1943 гг говорят о добросовестной работе поваров. И хотя об отце такой информации не было, можно сделать вывод, что и отец как повар, да ещё и назначенный старшим поваром заслуживал уважение своих однополчан (Более подробно о военных поварах автором описано в очерке «Военный повар»).

Скрупулезно собирая сведения об участии отца в Великой Отечественной войне, позволило автору написать несколько документальных очерков о войне сквозь призму службы отца — «Память», «Помни и не забывай», «Военный повар», «Эвакуационный госпиталь». Провести десятки встреч со школьниками и ветеранами войны и труда и рассказать на примере простого красноармейца о нелёгкой судьбе миллионов наших граждан, которым пришлось испытать то тяжёлое время.

В сентябре-октябре 2015 года, спустя 40 лет после отъезда из родных мест мне удалось побывать на родине своих предков. Посетить еврейское кладбище в Дербенте. Найти могилы отца (см. фото ниже) и матери. Более подробно об этой поездке мной написан рассказ «40 лет спустя. Возвращение к истокам». На вопрос заданный самому себе — «Почему могилы родителей находятся в разных местах кладбища» ответа не нахожу.

Послесловие. Сегодня, в Санкт-Петербурге, за который проливали свою кровь мой отец и наши родственники, проживают моя дочь, пятеро внуков — правнуки моего отца.

Теперь, когда они подросли, они часто расспрашивают меня о своем прадедушки. Как было ему и его близким в то страшное время. Как я вырос, не видя и не помня своих родителей. И я им рассказываю правду о войне, что пришлось пережить моим родственникам в блокадном Ленинграде. И теперь, когда им стало многое известно, они уже пользуются полученными знаниями и по заданию своих учителей пишут и рассказывают в классе о своём прадеде, который воевал за город, за страну, в котором они живут.

Михаил Хананаев, Сланцевский район, Ленинградская область.