Почти нашел разгадку
«Почти нашел разгадку: любить можно то, или — того, о ком сердце болит»
Особенность 8 номера журнала «Москва» за 2022 год такова, что по внутренней глубинной сути почти все публикации приближают нас к розановскому пониманию России и русского человека: «Чувство Родины — должно быть строго, сдержано в словах, не речисто, не болтливо, не «размахивая руками» и не выбегая вперед (чтобы показаться). Чувство Родины должно быть великим горячим молчанием».
Не случайно ближе к концу номера одиноко, как показалось на первый взгляд, но в известной степени логическим финалом разместилась статья Валерия Скрипко о замечательном русском философе Василии Розанове — ««Выбранные места» из перепалки с врагами». Ценность её, в первую очередь, в справедливой постановке вопроса о недопустимости использования мудрых, почти библейских, розановских изречений в узких, а тем более корыстных, политических целях.
Павел Велкин в цикле «Приезжий» несколькими простыми по форме, а по содержанию очень глубокими рассказами вывел философскую формулу смысла человеческого бытия. Герой смотрит на мир пристальным взглядом приезжего, нового человека, а скорее человека, внимательного к так называемым мелочам и бытовым деталям, согретого бесценным качеством лирического героя и автора: состраданием, жалостью и трогательной ностальгией. В рассказах Павла Велкина одушевленная природа не только мирно соседствует с человеком, но является ненавязчивым наставником для того, кто ее чувствует и слышит: «Во время войны они вырубили здесь все деревья и забыли про него. А овраг, не видя смысла оживать, тридцать лет прятался от людей под обрубками пеньков, навещаемый лишь деревенскими ребятишками, пока не проводил их в чужие края и не стал медленно возрождаться для их нечастых коротких наездов».
Дмитрий Лагутин в цикле «Пиры и встречи» предложил несколько коротких рассказов с бесхитростными, на первый взгляд, но узнаваемыми сюжетами в жанре прозы настроения, смыслово объединив их бессмертными строчками Бориса Пастернака:
Потому что жизнь не ждет.
Не оглянешься — и святки.
Только промежуток краткий,
Смотришь, там и новый год.
Снег идет, густой-густой.
В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той
Или с той же быстротой,
Может быть, проходит время?
Может быть, за годом год
Следуют, как снег идет,
Или как слова в поэме?
Наталья Баева в подборке стихов «Петушок, петушок...», точно соответствующей по смыслу названию одного из стихотворений, «По мотивам Ли Бо», сумела объединить страстность, энергичность, эмоциональность, позволяющую поэту переступать рамки стандартов, открывать дверь из обыденности в мир мечтаний. Стихи китайского поэта Ли Бо сравнивали со стремительным полётом птицы: «словно ласточка, пронесшаяся над поверхностью вод — то здесь, то там, и её не поймать в силки». Простота стиля позволяла Ли Бо передавать в стихах тончайшие едва уловимые душевные порывы и настроения. Наталья Баева умело использует эти приемы, достигая поразительного эффекта воздействия.
Анатолий Салуцкий, «Однажды в России». Окончание романа, повествующего о судьбах людей, чья молодость пришлась на перестроечные и лихие 90-е годы. «По натуре восторженный оптимист, он продолжал с детской наивностью верить, что на смену тирании КПСС идет-грядет власть истинных демократов, что новая метла и мести будет по-новому, вышвырнув за порог криминальных героев великого хапка, с которых еще спросится», — в известной степени эта лирическая характеристика одного из героев, вероятно, может быть отнесена к автору повествования. В наше время иных вызовов и целей трудно добавить что-то к теме 90-х, болезненно пережитой большинством ее современников. Возможно, роман будет интересен молодому поколению читателей, родившемуся уже в XXI веке, хотя у юных героев свои кумиры.
Стихи Романа Круглова в подборке «Я покажу тебе сосну...» отличаются глубоким проникновением не только в образы, но и в души:
Был особенно ярок
Среди белого дня
Твой последний подарок –
Твой уход от меня.
Если это расплата,
Что других я бросал,
Почему так крылато?
Почему небеса
Смотрят кротко и этим
Повторяют тебя?..
Сопряженье со смертью,
Полнота бытия.
Виктор Слипенчук в рассказе «День Победы» раскрывает самые сокровенные глубины непоколебимой и доброй русской души, пережившей войну.
Александр Чурсин коротким рассказом «Ружье не выстрелило» заставляет вернуться к мыслям Василия Розанова — одного из самых искренних и смелых в суждениях русских мыслителей — который точно подметил: «Все писатели — рабы. Рабы своего читателя». Причем автор не только вступает в спор с этим утверждением философа, но и деликатно доказывает, что искренняя прозаическая зарисовка о деревенской охоте может быть не только увлекательной, но и поучительной, а автор — неподвластным читателю в добром и таком заманчивом желании быть понятым.
Первые строки рассказа Егора Куликова «Мир меняется» не предполагают глубоких обобщений: сюжет не нов — зимняя охота группы высокопоставленных чиновников на кабана, однако к финалу повествование поднимается до определенных обобщений, а вот о том, меняется ли мир, читатель сможет узнать лишь в самом финале рассказа.
В биографии Валерия Румянцева есть необычный для подавляющего большинства поэтов период — после окончания Высших курсов КГБ СССР на протяжении тридцати лет служил в органах госбезопасности. Полковник в отставке. Возможно поэтому стихи подборки «Прорваться могут родники…», опубликованной в номере, по-военному четко выстроены и ритмически организованы. В них не найдешь запутанных смысловых тропинок и зарослей — автор облекает метафоры в понятную и доступную стихотворную форму, знаки отличия которой предстоит определить читателю самостоятельно.
Замечательный короткий рассказ Олега Рябова «Мощевик Серафима Саровского» — как всегда у этого автора жизненный, бесхитростный, убедительный, — наполняет душу теплом и добротой, как мощевик Серафима Саровского, о котором и идет речь в рассказе.
Лучник, выведенный на небе в форме полумесяца стихами Натальи Возжаевой (подборка «Как выходит на небо лучник…»), выглядит по-женски лиричным и поет на вечные темы: о любви, о доме, о небе под звоны «тонкого месяца-тетивы» и укрытом ковром желтых «звездных цветов», о медленно ниспадающих на осеннюю застывшую землю «кленовых вертолетиках», над которой поэтическая душа Натальи распускается садом нерастраченной нежности…
Рассказы Ксюши Вежбицкой «Рисунок по памяти» повествуют просто о сложном — о степени доверия и понимания «отцов и детей», а главное о стремлении ценить прекрасное и дорожить им.
Восьмистишия Николая Ивеншева из подборки «А еще немножечко Сенека» имеют конкретного адресата — русского человека:
Кузнечик цвиркает так цепко,
Да так, что за сердце берет.
А рядом золотится церковь,
Как будто это в каплях мед.
Туда приду, росой умоюсь
И положу на сердце крест.
А на окошке стайка моли
Мой детский шарфик мирно ест.
Саша Ирбе выбрала для своего рассказа достаточно очевидное название «Случайный роман», которое в известной степени предвосхищает сюжет, применимый к любой паре, строящей отношения на основе дружбы или влюбленности. Для романа студентки и ее преподавателя с существенной разницей в возрасте (вероятно в целях усложнения психологической интриги), более уместными, но и более узкими были бы варианты названия «Учебный роман», «Студенческий роман». Но автор рассказа вместе с его героями умело вырывается из предсказуемости «романтических» рамок, без излишний аффектации и накала страстей доводит рассказ до ожидаемого житейского финала.
Александр Щипков в одноименной публицистической статье поделился наблюдениями о так называемом «Среднем классе» общества. Наиболее точно высказался на тему притязаний российского «среднего класса» Василий Розанов, к снайперским наблюдениям и высказываниям которого я охотно обращаюсь в обзоре номера: «Русский болтун везде болтается. «Русский болтун» еще не учтенная политиками сила. Между тем она главная в родной истории. Он начинает революции и замышляет реакцию. Вдруг Россия оказалась не церковной, не царской, не крестьянской, — и не выпивочной, не ухарской: а в белых перчатках и с книжкой «Вестника Европы» под мышкой. Это необыкновенное и почти вселенское чудо совершил просто русский болтун.
Либерал красивее издаст «Войну и Мир». Но либерал никогда не напишет «Войны и Мира»: и здесь его граница. Либерал «к услугам», но не душа. Нигилисты и отрицатели России давно догадались, где «раки зимуют», и побежали к золоту, побежали к чужому сытному столу, побежали к дорогим винам, побежали везде с торопливостью неимущего — ко имущему. Я вдруг опомнился и понял, что идет в России «кутеж и обман», что в ней встала левая «опричнина», завладевшая всею Россиею, и плещущая купоросом в лицо каждому, кто не примкнет «к оппозиции с семгой», к «оппозиции с шампанским»». И пошел в ту тихую, бессильную, может быть в самом деле имеющую быть затоптанною оппозицию, которая состоит в: 1) помолиться, 2) встать рано и работать».
Воспоминания — неотъемлемую часть нашей жизни, — вероятнее всего рассматривать как эстафетную палочку поколений. Добрая, искренняя мемуаристика очень важна не столько для ушедших, сколько для нас — живущих и здравствующих. Публикация «Воспоминания» актера и общественного деятеля с правильным внутренним русским национальным и православным стержнем Николая Бурляева ценнее вдвойне. В галерее бурляевских личностных портретов великие актеры и режиссеры Николай Мордвинов, Сергей Бондарчук, актер и автор исполнитель Владимир Высоцкий, Юрий Селезнев — выдающийся советский литературный критик и глубокий знаток творчества Достоевского — люди, объединенные любовью к России до боли сердечной, и больше жизни желающие видеть Отечество счастливым.
Валерий Скрипко в статье «Выбранные места» из перепалки с врагами» делится болезненным для русского человека впечатлением о злонамеренном искажении взглядов В.В. Розанова либеральными литераторами, в том числе из далекого американского далека.
Наиболее ярко и однозначно Розанов высказал свою позицию в период наивысшего напряжения моральных и физических сил в книге «Война 1914 года и русское возрождение»: «Ныне мы все воины, потому что наша Россия есть воин, а с Россиею — мы все. Вот что подняло нас... Все точно идут в поход; одни — физически, другие за ними — мысленно, и верою, и крестом. За нашей спиной — все славянство, которое мы защищаем грудью. Это борьба двух миров между собой. Мужайся, русский народ! В великий час ты стоишь грудью за весь сонм славянских народов — измученных, задавленных и частью стертых с лица земли тевтонским натиском, который длится уже века. Славянофилы действительно учили, что Россия содержит в себе зерно самостоятельного и другого развития, чем по пути какого прошла Европа. И покоится это на двух фактах: другая церковь, другая история. Вся западная политическая история представляет собою насилие сильного над слабым. Господа, ничто так не «относится до войны», как творения Киреевского, Аксаковых, Хомякова, как «Россия и Европа» Н.Я. Данилевского, «Борьба с Западом» Страхова, «Восток, Россия и Славянство» Леонтьева. Идите вы, добрые люди, по магазинам, да выбирайте эти книжки, и штудируйте по ним ваше завтрашнее «будущее». Новые зори — новые книги!».
Основную мысль статьи Кирилла Сторчака «Призрак Александра Вольфа» можно точно выразить одной авторской фразой: «И простая мысль, которая не покидает на протяжении всего романа, состоит в том, что, как бы ни пытался русский человек стать частью западного мира, как бы ни погружался он в его деятельность, все равно русский мир будет тянуть его к себе и никогда не отпустит».
Алексей Минкин в новой публикации «Возвышенная сторона бульвара» в рубрике «Московская тетрадь» подарит незабываемую встречу со знаменитой улицей Знаменка, существовавшей уже в конце XV века, как часть пути, соединявшего Кремль с Можайской дорогой. В 1565 году улица вошла в опричную часть Москвы, а значительная часть местного населения была переселена в другие части города, в результате чего численность Арбатской чёрной сотни превратилась в «четверть сотни». С этого времени здесь стали селиться как высшие придворные чины, так и прочий служилый люд. В 1629 году к Знаменской улице примыкали дворы бояр князя Ивана Ивановича Шуйского и князя Ивана Андреевича Хованского, князей Василия Ромодановского, Ивана Долгорукова, дьяка Никифора Спиридонова… Местные жители составляли приходы нескольких церквей: каменного храма Благовещения Пресвятой Богородицы, что на Старом Ваганькове, деревянных церквей Знамения Пресвятой Богородицы, Иоанна Предтечи, Саввы Стратилата и Тихона Чудотворца.
Ростислав Ищенко в материале «Российская армия решает проблему раскола куда эффективнее, чем ее может решить Церковь» оценивает возможность решения Российской армией проблемы церковного раскола как более эффективную, чем имеющуюся на сегодняшний момент у РПЦ. Очевидно, что США стремятся использовать все возможности для создания проблем России в случае легализации ее победы в Украинском конфликте и возможных территориальных изменений, для закладки политических и духовных мин замедленного действия, осложняющих постукраинское урегулирование в Восточной Европе.
В планах Вашингтона церковная уния всего восточноевропейского (включая западные постсоветские государства) Православия с Римом, которая должна осложнить возвращение РПЦ на канонические территории, подорвать религиозное единство России и Балканских стран, сделать невозможным налаживание нормальных отношений между РПЦ и РКЦ. Действия патриарха Кирилла направлены на деэскалацию на религиозном фронте, так же как действия российского руководства направлены на деэскалацию на фронте военно-политическом. Насколько успешны будут эти действия, зависит в первую очередь от успеха наступления российской армии. Автор выражает надежду, что при любом развитии событий на Украине в военно-политической и в религиозной сфере, в конечном итоге влияние РПЦ на этих ее канонических территориях будет восстановлено в полном объеме.
Станислав Стремидловский высказывает небесспорное предположение, что украинских униатов в ходе СВО со временем оттеснят в три области Западной Украины (Галичину), и это станет проблемой для Польши (материал назван «Украинских униатов оттеснят в галитчину, и они станут проблемой для Польши»). На мой взгляд, сегодня такие предположения представляются преждевременными и недостаточно обоснованными. Можно согласиться с тем, что полагаемая автором локализация сторонников Украинской греко-католической церкви (УГКЦ) в пределах Западной Украины приемлема для Московского Патриархата, как и вообще приемлемо уменьшение любого вмешательства в дела РПЦ. Однако уповать на разумное решение проблемы, зная характер УГКЦ как инструмента не только антироссийского, но и антипольского влияния на верующих, часть которых проживает на территории Польши, с начала эмиграции 2014 года, на мой взгляд, не приходится.
Костерев Александр Евгеньевич
Книгоноша
