В чем опасность для мирян сверхчастого, иногда даже ежелитургийного, причащения? При таком причащении, на котором настаивают иные либеральные священники и практикуемом ныне в обновленческих общинах,  невозможно выполнить принятые в Русской Церкви правила традиционной подготовки к причастию. Современные прихожане обновленческих общин из-за сверхчастого причащения не постятся перед принятием Св. Тайн; подготовительные молитвы (не говоря уже о трех канонах) перед причастием или сокращены до неприличного минимума, или отсутствуют в обновленческой практике вообще. Они утверждают, что сама литургия с ее песнопениями и чтениями является наилучшей подготовкой к причастию; исповедь перед причастием носит формальный характер, а по сути, совсем упраздняется и отсутствует вообще. В своих «Дневниках» авторитетный для всех обновленцев американский протопресвитер Александр Шмеман так прямо и пишет: «Лично я вообще бы отменил частную исповедь». Оправдывается подобная практика ежелитургийного причащения мирян протестантским по своей сути тезисом «возврата к евхаристической практике древней Церкви».

Под благовидным предлогом «возврата к практике древней Церкви», «возвращения к древней традиции» в настоящее время хитро маскируется ползучая обновленческая реформация в области богослужения (и в евхаристической практике), то есть когда в основу передела или реформы полагается древняя и уже отжившая форма или по каким-то причинам утраченная традиция. Этот прием носит наименование «модернизм через традицию». Ну, например, давайте снесем Московский Кремль в его нынешнем виде ради благого и святого дела сохранения исторического облика центра Москвы, ведь при Иване Калите Кремль выглядел иначе и совсем не так, как сегодня, вот и давайте восстановим его в первозданном виде!

В наше постсоветское время, когда Церковь в своем большинстве состоит из неофитов, можно часто слышать из уст священников и мирян высказывания о необходимости как можно более частого причащения Св. Христовых Тайн, так как, по их мнению, в частом, «непрерывном причащении Св. Тайн», даже за каждой литургией, и заключается дело нашего спасения.

Приведем примеры из истории Церкви.

Основатели монашества преподобные Павел Фивейский, Антоний и Макарий Великие не остались жить в Александрии, где можно было бы причащаться хоть каждый день, но ушли в Фиваидскую пустыню и пребывали в ней неотступно в посте и молитве десятки лет. Никаких храмов там не было, и причастие их было весьма редким. Следовательно, дело нашего спасения заключается не в «непрерывном причащении Св. Тайн», а в христианском подвиге и аскетической жизни. Без такого подвига само по себе причащение не спасает, эта приверженность может стать равносильной протестантскому учению о спасении одной верой.

Напомним эпизод из жития прп. Марии Египетской: «...Так прошло много времени, и приблизилась святая Четыредесятница. В монастыре существовал обычай, ради которого и привел сюда Бог преподобного Зосиму. В первое воскресенье Великого поста служил игумен Божественную литургию, все причащались Пречистого Тела и Крови Христовых, вкушали затем малую трапезу и снова собирались в церкви. Сотворив молитву и положенное число земных поклонов, старцы, испросив друг у друга прощения, брали благословение у игумена и под общее пение псалма “Господь просвещение мое и Спаситель мой: кого убоюся? Господь Защититель живота моего: от кого устрашуся?” (Пс. 26, 1) открывали монастырские ворота и уходили в пустыню.

Каждый из них брал с собой умеренное количество пищи, кто в чем нуждался, некоторые же и вовсе ничего не брали в пустыню и питались кореньями. Иноки переходили за Иордан и расходились как можно дальше, чтобы не видеть, как кто постится и подвизается. Когда заканчивался Великий пост, иноки возвращались в монастырь на Вербное воскресенье...»

Если бы дело нашего спасения заключалось исключительно в частом причащении Святых Тайн, то иноки не уходили бы из монастыря в пустыню, а пребывали в обители, причащаясь каждые субботу и воскресенье, за каждой литургией.

Литургическая практика первых веков Церкви, когда верные приступали к Святым Тайнам часто, была связана с несравненно более высоким нравственным состоянием христиан того времени, и, в частности, поэтому практика эта не может автоматически распространяться на все последующие века.

Вот что пишет о частом причащении протоиерей Андрей Правдолюбов: «Чем страшно частое причащение? Потерей благоговения и усердия в подготовке к причащению. Говорят, как ни готовься, все равно готов не будешь, поэтому поститься не надо, исповедоваться не надо. Это в корне неверно! Вполне понятно, что если Царь пожелает быть в доме у нищего, Он будет видеть все его убожество — и нищий это понимает. Но все же старается все, что возможно, сделать — и пол помыть, и пыль обтереть, и паутину смести, и скатерочку, хоть изношенную и в пятнах, но постиранную, постелить. Иначе он рискует навлечь на себя гнев Высокого Гостя... Страшная беда — привычка к святыне. Нашей главной заботой должно быть сохранение, а где-то — и восстановление норм церковной жизни, завещанных нам нашими святыми предками, чтобы современная Россия смогла восстановить свое право называться Святой Русью!»

Церковь — развивающийся в истории богочеловеческий организм. Проведем некоторую аналогию. Маленьким детям требуется принятие пищи много раз в день. Взрослые же вкушают пищу обычно три раза в сутки. Если взрослый человек, желая уподобляться младенцам, будет принимать пищу чуть ли не каждый час, то он в скором времени, несомненно, заболеет ожирением или сахарным диабетом. Поэтому практика причащения в древней Церкви (свт. Василий Великий и др.) не может бездумно переноситься в наше время. Возврат к первоапостольской практике церковной жизни так же невыполним, как невозможно сжать дерево в семя, из которого оно выросло.

Следует помнить, что со времени принятия христианства на Руси и вплоть до XIV века миряне Русской Церкви причащались три раза в год, а после XIV века — четыре раза в год с обязательной исповедью перед причащением.

На протяжении последующих веков в Русской Церкви установилась определенная практика частоты причащения для мирян. В XIХ веке она была зафиксирована в православном христианском катехизисе свт. Филарета (Дроздова; †1867), который был принят всей полнотой Православия: «Древние христиане причащались каждый воскресный день; но из нынешних немногие имеют такую чистоту жизни, чтобы всегда быть готовыми приступить к столь великому таинству. Церковь материнским гласом завещевает исповедоваться перед духовным отцом и причащаться Тела и Крови Христовых ревнующим о благоговейном житии — четырежды в год или каждый месяц, а всем — непременно однажды в год» (ч. 1: О вере).

Таким образом, любой призыв к возврату первохристианской практики в отношении евхаристической дисциплины есть не что иное, как, по существу, неверие в девятый член Символа веры «О Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви». Неверие в то, что и в наше время Церковь руководствуется Духом Святым, как в апостольские времена или в первые века. Поэтому сакраментальная практика Синодального периода (норма, зафиксированная в катехизисе свт. Филарета) не может рассматриваться в качестве какой-то «ущербной» по сравнению, например, с древнеапостольской, ибо такие утверждения есть не что иное, как хула на Духа Святого, вечно пребывающего в Церкви Христовой.

Почему же в Русской Православной Церкви именно в ХХ веке так резко изменилось отношение к практике причащения мирян: от умеренного — к сверхчастому?

Основной причиной, на наш взгляд, является следующее. В древности христиане причащались часто, за каждой литургией, но связано это было с гонениями: древние христиане не знали, доживут ли они до следующего воскресного дня, ибо слишком много у них было оснований сомневаться в этом. Каждая литургия могла стать последней для любого из верующих.

Также и в Русской Церкви практика сверхчастого причащения Святых Христовых Тайн установилась в 20–30-х годах прошлого столетия, когда православные не знали, не приедет ли ночью за ними «черный воронок» или не арестуют ли завтра батюшку и храм будет закрыт на амбарный замок. И в то время, давшее Русской Православной Церкви огромное число новомучеников и исповедников российских, такая практика была абсолютно пастырски оправданна. Но когда гонения на верующих во второй половине ХХ века закончились — в нашей Церкви по инерции сохранилась практика причащения периода большевистских гонений. Было бы поэтому естественным вернуться ныне в мирное для Русской Церкви время к традиционной на Руси практике причащения (естественно, избегая крайностей).

Целью современной модернистской практики сверхчастого причащения (в обновленческих храмах в настоящее время практикуется причащение мирян несколько раз в неделю, а таинство покаяния, по утверждению некоторых священников-модернистов, должно происходить только один-два раза в жизни!) является отнюдь не возврат к древнеапостольской церковной практике, а просто-напросто упразднение таинства исповеди перед причащением, упразднение традиционной дисциплины постов и молитвенного приготовления к этому великому таинству, то есть, по существу — приближение к католической практике причащения.

В конце XIX — начале ХХ века в Католической церкви появляются богословы, ратующие за «литургическое возрождение», «возврат к литургической практике древней Церкви», а также за те реформы, что предлагают и нынешние неообновленцы. В XIX веке в Католической церкви появляются апостолы частого приобщения. 19 апреля 1880 года монсеньор де Сегюр написал вдохновительнице евхаристических конгрессов мадемуазель Тамисье такие слова: «Мне кажется, что, будь я Папой, главной целью моего понтификата стало бы возвращение практики ежедневного приобщения». Наряду с литургическими реформами в Католической церкви начала ХХ века стоят декреты Папы Пия Х о евхаристии. 20 декабря 1905 года был опубликован декрет «Sacra Tridentina Synodus», провозглашавший: «Иисус Христос и Цepковь желают, чтобы верные каждый день приступали к священной Трапезе». Вероятно, именно католический пример «евхаристического возрождения» XIX–XX веков, равно как и ранее движение колливадов, оказали определенное влияние на изменение многовековой практики причащения в Греции, а затем и в России. Именно из католических модернистских богословских теорий XIX–XX веков произрастают корни так называемого «евхаристического возрождения» в православных Церквях, суть которого — ежелитургическое причащение без предварительной исповеди.

Приведем отрывок из книги «Духовный дневник» епископа Арсения Жадановского (†1937), причисленного к сонму новомучеников и исповедников российских, духовного сына св. прав. Иоанна Кронштадтского: Мне однажды передавали по поводу частого причащения следующий случай. Одна особа привыкла каждый день причащаться. На нее обратило внимание духовное начальство. Поручили духовнику проверить ее. Духовник, соображаясь с устроением указанной особы, предложил ей каждый раз исповедоваться и, когда считал неудобным, советовал ей не подходить к Св. Чаше. Но было уже поздно для нее такое духовное руководство. Она не смущалась и каждый день продолжала причащаться, переходя с одной церкви в другую. За ней далее проследили и нигде не допускали до причащения. И эта особа не стала стремиться в церкви причащаться, а вообразила, что ей уже дано божеское право самой благословлять хлеб и вино, и причащалась дома ежедневно, совершая якобы литургию над просфорами и вином. Дело ее, однако, кончилось печально. Она сошла с ума и в настоящее время находится в лечебнице умалишенных. Так к св. причастию нужно относиться с глубоким благоговением, иначе на почве частого и недостойного принятия Св. Тайн может возникнуть самообольщение».

И в заключение приведем очень значимое поучение знаменитого глинского старца ХХ века преподобного схиархимандрита Андроника (Лукаша; †1974), которое должны помнить все православные христиане: «Те, кто причащается каждый день, это люди в прелести. Это не нужно, это от лукавого. Причащаться надо только один раз в месяц. Нужно приготовиться к причащению, отсекать своеволие, чтоб причастие было во спасение, а не во осуждение. Каждый день причащаться может схимник, монах больной, седмичный священник...» (схиархимандрит Иоанн (Маслов). Глинская пустынь. М., 1994. с. 467).

Итак, за любыми демагогическими разглагольствованиями о «возврате к древней литургической практике», о «евхаристическом возрождении», о «более открытом богослужении» и т.п. скрывается простая цель — мутация традиционного русского Православия в модернистское неохристианство, или протестантизм восточного обряда. Вопреки всем усилиям неообновленцев по реформированию и обновлению якобы «застывшего в средневековье», «темного, тупого и мракобесного Православия», наша миссия должна, как и во все времена, заключаться в сохранении церковных преданий, которые заповедовали нам святые Отцы и подвижники   православной веры.