Алексей вздернул руку, и группа присела. Неуклюже, с шумом, но все-таки присела. Кто-то повалился в снег и крепко выругался.

Недовольно покачав головой, Алексей начал слушать лес. Взгляд его цеплялся за каждое дерево, где мог притаиться зверь.

Секунд двадцать было тихо, как это обычно бывает в зимнем лесу, а после раздались щелчки, словно кто-то пальцем продавливает пластиковую бутылку, которая выпрямляется и издает четкое «цок-цок».

— Отбой, товарищи, это глухарь, — сказал Алексей.

— Где?..

— Правда, что ли?..

За спиной послышалась возня. Группа поднималась из снега.

— Глухаря не так-то просто увидеть. Погода сейчас теплая, поэтому он предпочитает отсиживаться на деревьях. Вот, слышите? — Алексей замер.

Над лесом снова раздались «цок-цок».

— Хех, будто кто-то полторашку разливает, — сострил Иван Сергеевич.

— Эх, я бы сейчас сам не отказался от полторашки. Знаете, такого пенного, жгучего.

— Ага, и холодного, — добавил кто-то.

— Можно и холодного.

— Будет тебе полторашка. Надо только до места добраться. Далеко нам еще?

— Километров десять.

— Ох ты ж ма-а-ать... — послышались недовольные голоса. — Что-то я начинаю не любить охоту.

— Терпи, Вася. Все мы сейчас в одной связке.

— Выдвигаемся, — скомандовал Алексей и двинулся по чистому снегу.

Зимний лес особенно приятен глазу. Снег сгладил углы. Округлил ветки, слизал буреломы. Заменил собой на ветвях листву. А ночью еще и крепкий мороз стоял. И теперь даже самая тонкая веточка, тростинка и травинка покрылась бархатом инея. И в этих кристаллах путаются солнечные лучи. Скачут от одной льдинки к другой.

Алексей двигался первым. Протаптывал лыжами тропу, по которой сзади с тяжелым дыханием и язвительными репликами двигались остальные. Всего шесть человек. Все они какие-то депутаты, бизнесмены... в общем, большие люди. Это они только по телевизору спорят и ругаются друг с другом. Власть говорит, что бизнес уходит от налогов и оттого в бюджете дыры. Бизнес говорит, что власть их душит, бездумно принимая законы. Да, там они так себя и ведут. А отдыхают они всегда вместе. Так уж повелось.

Алексей не вдавался в подробности. Не спрашивал имен и должностей. Ему было не привыкать водить подобный контингент по тверским лесам и делать вид, что они занимаются самой настоящей охотой.

За годы работы он уже выработал несколько хитрых приемов, которые всегда действовали сокрушительно.

— Тихо! — скомандовал он и снова поднял кулак.

Услышал, как вереница людей с матом и недовольством повалилась в снег. Он улыбнулся. Благо что никто не видит его ребяческих издевательств.

Они сами хотели прочувствовать дух настоящей охоты. Так пусть хоть немного его ощутят. Стрелять-то все равно с вышек будут. А разве это охота? Актерство одно...

— Что там? — шепнули за спиной.

Алексей только дернул кулаком, мол, ни звука, он сосредоточен. Послушал еще некоторое время лес, в тишину которого так неприятно вторгалось тяжелое дыхание группы. Не знай он, что сзади люди, подумал бы, стадо кабанов дрыхнет.

— Спокойно. Идем дальше.

Снова проклятия в адрес снежного покрова по колено, тяжелой ноши за плечами и отсутствия нормальной дороги.

— А тут медведи попадаются? — спросил Вася, не зная, куда деть ружье. То в руках его понесет, то на пузо уронит. На плече оно, видите ли, ему мешает.

— Бывают, — нехотя и не останавливаясь, ответил Алексей. — Особенно опасны шатуны. Но в этом сезоне замечены не были.

— А правда... правда, что если медведь попробует человечину, то так и будет на людей охотиться?

— Правда, — отвечает Алексей.

— А я слышал, что на медведя даже специально пули подтачивают. А то у него череп под углом каким-то и пуля рикошетит.

— Может, раньше и точили, но сейчас вряд ли этим занимаются, — ответил кто-то из группы. — У моей голубушки знаете какая пробивная мощность, у-у-у... троих в ряд выставь, она сквозную сделает.

— А что у тебя за ружье?

«Ну, понеслась, — подумал Алексей. — Сейчас они начнут мериться обмундированием. У кого качественней, профессиональней и дороже. Ведь в их мире только цена и придает статус любой вещи».

— У меня ботинки, в которых канадские спецвойска служат. А канадцы в холоде разбираются не хуже нас.

— А костюм чей, китайский?

— Какой китайский?! Это шерсть альпаки с напылением мериносов.

Ну да, все вышло как и предполагал. Пусть лучше одежку обсуждают, хоть меньше жаловаться на условия будут.

Группа, естественно, так и не пришла к общему мнению, у кого же все-таки лучше. Каждый остался при своем.

Алексей думал лишь о том, как бы его не втянули в эти дрязги.

— Лёх, а Лёх! Как ты считаешь? — спросил кто-то, по голосу вроде Евгений Александрович, бизнесмен-чиновник. — Вот у Васи ботинки канадские. А я себе взял наши, сибирские. Какие лучше подойдут на охоту?

— Мои! — ни секунды не мешкая, ответил Алексей. — Вы их только купили. Не дай бог, сейчас мозолей набьете, и будет вам охота. А я в своих уже пятый сезон хожу. Там, как говорится, под каждую мозолинку своя ямка имеется.

— Во, слыхал, Вася?.. Профессионал говорит, что сибирские лучше.

Группа поддержала остроту хохотом.

Солнце склонилось над лесом и теперь не наблюдало свысока, а скорее подглядывало. Пускала свои оранжевые лучи сквозь деревья, ветви, буреломы.

— Лёх, а Лёх! — опять не унимался Евгений Александрович. В этот раз Алексей точно определил обладателя голоса. — Мы вот на кабана идем. Можешь рассказать что-нибудь. Были ли у вас случаи там всякие? Я слышал, что секач может машину перевернуть.

Алексей взглянул на часы. Идти еще около часа, а их темпом так все два выйдет. Придется потравить байки.

— Кабан сильное и умное животное, — начал Алексей голосом лектора. — Надеюсь, вы все понимаете, что охота на кабана это не прогулка по зоопарку. Вас тут не спасут решетки. Здесь их просто нет. Придется отбиваться самому. Поэтому, чтобы привлечь кабана, надо слегка измазаться соляркой. Уж больно любят они этот запах. Надеюсь, суп гороховый все поели перед выездом?

— Нет. А надо было?

Алексей только головой покачал:

— Естественно, надо. Когда сидишь в засаде, то рано или поздно суп будет бродить в желудке, ну и тогда... собственно, у кабанов очень хороший слух. И если... как бы это правильно сказать... пустить ветра, то издалека это похоже на хрюканье самки. Он услышит и сам на вас выйдет. Останется только стрельнуть, и дело с концом.

— А я как чувствовал! В ресторане сидел и думал: может, супчику навернуть? А там еще картинка такая красивая... и что-то дернуло меня. В итоге съел борща.

— А солярка у вас в лагере есть? — спросил Вася.

— Зачем? — удивился Алексей.

— Ну как же... помазаться перед засадой.

— Разводит он вас, — сказал Иван Сергеевич. — Хотя, стоит признаться, разводит грамотно. На какой-то момент я сам пожалел, что солярки не взял с собой.

— Лёха, это правда, что ли?

— Правда, — ответил улыбающийся Алексей.

— А какой самый опасный зверь?

— Человек! — снова не задумываясь, ответил Алексей. — От зверя ясно, что ждать, а человек, особенно если это браконьер, может наворотить делов. Немало случаев, где нашего брата в лесу находили. И не зверем съеденный, а человеком застреленный. Вот вам и памятка. И это не шутка, если что.

Дальше Алексей пустился в долгие рассказы о лесном быте.

Все внимательно слушали до самого прибытия в лагерь.

Несколько раз Алексей оставлял группу и уходил проверять солонцы и кормушки — чего мимо порожняком ходить.

В лагере группа разместилась в деревянной избе. Сюда уже успели подвезти спиртное, так что без дела никто не сидел.

Туристы, как называл их про себя Алексей, сразу растопили баню... Ну как растопили — попросили его, потому как долго не могли справиться с тягой. То у них дрова сырые, то тяга неправильная. И все ведь самые знающие. Перебивают, лезут друг вперед друга.

— Кто так делает? Щепу надо. Щепу! Тягу надо открыть. Я в детстве знаешь сколько печей топил... Дай сюда!

И снова кто-то виноват оказывается.

— Кто ж так печи кладет? Здесь надо вытяжку хорошую сделать. Видно, какой-то лапоть тут работал.

Алексей быстро совладал с печью. Выпил стопку с группой, чтоб отстали, и пошел по своим делам.

А группа продолжала готовиться к охоте.

Время перевалило за полночь.

— Отоспитесь хорошенько. Завтра в ночь выдвинемся.

— Это мы можем, скажи, Ванька.

— Да, я чемпион по сну.

Сидели долго. Алексей закончил обход. Подготовил наживку, сено. Проверил ружье и снаряжение.

— Лёх, а Лёх! — Голос Евгения Александровича повело после водки. — Скажи нам, как оно тут живется. Ну, я имею в виду в провинции. А то мы, знаешь, сидим в городах. Народ не видим. А тут ты. Как оно?

И этот вопрос был для Алексея не впервой.

— Нормально живем. Хлеб добываем трудом. Мясо вон в лесу бьем. Мы городов и не знаем. Живем себе тут...

— Вот, я о том же, — подхватил Евгений Александрович, обращаясь к группе. — Мы им законы придумываем, рабочие места создаем. На работе с самого утра и до поздней ночи, а они наших трудов не видят. Ну какая после этого мотивация.

Алексей понял, что беседа и без него завязалась крепким узлом. Он отошел к стенке и завалился на лавку. Некоторое время слушал разговоры. Иногда получалось различить голоса.

— А так, Евгений Саныч, всегда. Чужая работа она незаметна. Я вот сколько повторяю, что в жизни надо добиваться всего самостоятельно. Никто на блюдечке не принесет. Хочешь жить хорошо — работай, вкалывай, стремись! А они только носами шмыгают, да, Василий Петрович, мы вас поняли. И с места не двигаются.

— Это разность классов, — авторитетно заявил Евгений Александрович. — Это в головах сидит. Все хотят жить хорошо. И если у тебя в башке не хлебный мякиш, то ты будешь идти напролом. А эти... они люди без амбиций. Приноси им еду раз в день, они и будут сидеть. И не почешутся. А зачем куда-то рыпаться? Я одного мужика знаю. Он башковитый, как Ломоносов. Я ему говорю, давай к нам... бросай ты свои трубы и замки. Я тебе офис дам. Я, говорю, вижу, что ты смышленый. Будешь на меня работать. Зарплата раз в десять больше. Руки марать не надо. Сиди себе в своей конуре и деньги получай. Ничего, кроме ручки, держать не надо. И знаете, что он мне отвечает? Нет, говорит, Евгений Александрович. Не хочу, говорит. Хочу, говорит, спокойной жизни. И руками работать, говорит, хочу. Чтоб результат был виден. Дурак, говорю я ему, у тебя результат будет каждое десятое число. Такой результат, что карман отвиснет. А он опять за свое. Я, говорит, приду на работу, руками поделаю, и сразу приятно на душе. Только что не горела лампочка, а уже горит. Была бетонка, а стала красивой квартирой. Вот где результат. И таких в нашей стране миллионы! Не хотят ни черта делать. Да что далеко ходить... вон дрыхнет такой. Скоро вообще всех роботы заменят.

— Ну, тут ты загнул, — вступился Вася. — Роботы смогут грузчиков всяких заменять. Может, водителей, но лес...

— А что тебе лес? Будут летать над твоим лесом дроны с тепловизорами. Вычислять численность оленей или что они тут вычисляют. А по земле будет другой дрон гонять. Человек, может, и нужен будет в этой схеме, но точно уже не на своих двух. Где-нибудь в офисе, с камерой и наушниками, как оператор. — Вася хотел было что-то сказать, но Евгений Александрович плавно повел монолог дальше. — Физический труд... — продолжал он важно и степенно, как профессор на кафедре перед студентами, — физический труд в наше время не только неблагодарное и неблагородное занятие, но и попросту глупое. Всю физическую силу в скором времени заменят технологии. Мы же с вами, господа, люди иного пошиба. Умственный труд, креативность, человеческое чутье и интуиция — этого машинам никогда не удастся достичь. Разве не так? Не так?

Худо-бедно его поддержали. Выпили.

Под эти разговоры Алексей начал проваливаться в сон. И в этом состоянии, где-то между сном и явью, он как будто спорил с Евгением Александровичем. Словно бы говорил ему... «Конечно, креативность. Переложить ящик с места на место, это да, тут тебе творчество ни к чему. Но знать повадки животных, чувствовать их, определить по одному только месту, какое стадо кабанов тут было, в этом точно нужно творчество. Да у меня самая творческая работа», — заключил Алексей. Евгений Александрович сказал что-то против. У них завязалась полемика, да так никуда и не вышла.

Алексей окончательно уснул.

«Спать они и вправду чемпионы», — думал Алексей, прохаживаясь утром по избе. Пока в доме стоял дикий храп, он покормил пса, прошелся до ближайших кормушек и пополнил запасы. Сходил и оглядел вышки.

По возвращении разбудил оставшихся и снова начал проверять снаряжение.

— Что ж ты его все наглаживаешь? — спросил опухший Евгений Александрович, выйдя на крыльцо. — Как бабу, честное слово.

— Вам бы тоже стоило проверить.

— У меня новьё! — гордо заявил тот. — Да и что я, маленький? Я, знаешь ли, сам в деревне не раз бывал. Знаю, как и что у вас тут делается.

— Мы не в деревне, Евгений Александрович, мы в лесу. А в лесу человек чужой.

— Ой, сейчас начнутся байки про человеческую честь в царстве животных, про милосердие, про что еще там... Ох, хорошо! — воскликнул он, ополоснувшись ледяной водой.

Перед выходом Алексей еще раз дал указания и провел инструктаж. Слушали, естественно, вполуха. Нехотя.

На выражениях лиц читались скука и невысказанные слова: «Под нами ходят тысячи человек, что мы, с парой кабанчиков не справимся?»

«Справитесь», — думал Алексей.

Зимняя ночь приходит быстро. Стоит моргнуть — и вот она. Это не летние сумерки, которые тянутся до рассвета да так и не сменяются ночью.

Мороз усиливался. Щипал кожу. Загонял обратно в натопленную избу.

Алексей с группой углубились в лес.

— Никаких разговоров даже шепотом, — наставлял Алексей. — Двигайтесь как можно меньше, и да, я знаю, что у вас одежда из суперохотничьей ткани, но кабанам на это плевать. Они услышат. С вышек не слезать без моей команды. Стрелять тоже только после моей команды! Не шмалять, когда появится первая особь. Даже если вы попали в кабана, не факт, что он мертв. Цельтесь в лопатку или в область глаза. В грудь не стреляйте, только патроны переводить напрасно. Там такой нарост, что пуля до мяса не дойдет. Все фотки только после того, как я осмотрю местность. А теперь замрите. Слышите?

Группа насторожилась.

— А что надо услышать?

— Тишину. Когда мы будем на вышках, должно быть так же тихо. А теперь — по местам!

Охотники недовольно поплелись к вышкам.

— Как же холодно! — пробурчал Вася, не высовывая рта из-под бафа.

— Это потому что на тебе все канадское, — улыбнулся Евгений Александрович и, как бы демонстрируя превосходство своей формы, расстегнул воротник.

Алексей дождался, пока все займут места. Забрался на свою одинокую вышку и стал ждать.

Подобный тип охоты он не любил больше всего. «Ну что это за удовольствие? Как в тире, честное слово. Томишься тут на морозе. Можешь час просидеть, два... а то и всю ночь. Можешь в сосульку превратиться, а кабан так и не покажется. Бывало и такое.

Да и удовольствие сомнительное.

То ли дело скрадыванием. Без собак. Вот это охота. Живая, настоящая. В одиночку, конечно, опасно, но так хоть шансы уравниваются. Чувствуется настоящий азарт и адреналин. А хотя... чего это я? Для них заблудившийся кабан в лесу уже дикость».

Луна выползла из-за облаков, и поляна засеребрилась синеватыми искрами. Кормушка посередине. А по округе деревянные вышки.

Спустя несколько часов тишины, когда мороз начал пробираться даже через штаны и куртку, повалил легкий снежок. Он плавно стекал с неба и бесшумно ложился на землю. Затем снежинки стали больше и стали походить на березовые листья, что по осени скользят с ветвей.

Алексей первым приметил движение. Несколько темных пятен промелькнули в зарослях, а после снова была тишина. Долгая. С полчаса ничего, кроме снега. А снег уже начал не просто падать. Он валил жирными хлопьями, застилая и без того заснеженную поляну. Но это ничего. Это нормально. А вот то, что видимость сужается, это уже важно.

Несколько раз, плотно зажмурив глаза, Алексей всмотрелся во тьму. Ему показалось, что... нет, не показалось. Кабан, вроде бы самка, аккуратно высунул морду из кустов и, словно боясь лунного света, долго стоял на месте.

Темное пятно отделилось от не менее темных кустов и побрело к кормушке. Следом двинулись остальные.

Пять, шесть, семь... Хорошее стадо для зимнего периода.

Кабаны проваливались копытами. На ходу опускали морды и зачерпывали рылами снег.

Алексей приладил ружье. Он мог легко сейчас уложить одного, а быть может, и двух. Но сейчас они ему ни к чему. Когда он водил вот такой контингент, то никогда не стрелял понапрасну. Пусть сами проявят хоть чуточку сноровки. А убивать животное ради чужого трофея — нет уж... увольте.

Наконец черные пятаки коснулись кормушки. Послышалось смачное чавканье. Самка часто совала морду в кормушку, затем вытаскивала ее и как бы по привычке начинала рыть снег, доставая до земли. Вот и черные пятна показались на снегу.

— Готовьтесь, — прошептал Алексей.

Пусть насытятся немного. Успокоятся. Пообвыкнут. Тогда и можно дать команду.

Ему было приятно наблюдать. Такие они все беззаботные. Спокойные. Игривые, как дети. Чавкают. Бесятся. Так бы и смотрел...

Раздался резкий хлопок и мгновенно сбросил с Алексея лирическое настроение. Перечеркнул всю красоту и безмятежность.

— Кто?! — только успел крикнуть Алексей, как голос померк в ружейном залпе.

Вспышки сверкали, разрывая ночь. Темные пятна кабанов носились по поляне, а рядом взлетали пучки снега. Послышался визг. Крик. И как будто даже стон. Кто стонет?

Бойня продолжалась секунд тридцать.

На синеватом снегу осталось одно черное пятно.

— Видали, как я его? — донеслось с соседней вышки.

— Ну да, ты, конечно!

Алексей продолжал наблюдать за поляной, непрестанно говоря в микрофон:

— Кто стрелял без команды? Кто?

Вряд ли его слышали. Все были увлечены обсуждением трофея, что мирно покоился на снегу. Спорили за первенство выстрела и за то, чья пуля настигла этого красавца (или красавицу).

— Куда? Куда, дурак?! — закричал Алексей, когда увидел человеческий силуэт, что спустился с вышки. За ним еще один. — Стой! Стоять!

Но куда там, они уже ни черта не слышат.

Метров пять было между кабаном и группой.

— Вот достанем пулю и посмотрим, чья она, — говорил кто-то.

В этот момент кабан вскочил и помчался на толпу. Они замерли, как иногда замирают лисы или зайцы, очутившиеся на трассе под светом фар. Никто не вскинул ружье. Не выстрелил. Даже в сторону не шагнул.

Раздался хлопок, и кабана, в метре от группы, резко швырнуло в сторону. Он взвизгнул, опрокинулся на спину. Перевалился. Встал на ноги, сделал пару шагов и упал в снег, окропив тот кровью.

Алексей, естественно, отчитал группу, что ослушались его и едва не привели к гибели.

— ...и зверя я из-за вас убил. А не хотел ведь.

— Тебе не привыкать, — сказал кто-то. — Постоянно тут стреляешь.

— То ради дела, а это... — Алексей только рукой махнул. Что им докажешь?

В избе группа обильно делилась впечатлениями. Трофей задубел на улице, а охотники, раскрасневшиеся и подпитые, продолжали сыпать бесполезные слова.

В этот водоворот беседы они и Алексея затянули.

— Ты бы, Лёха, думал чего, — говорил Евгений Александрович. — Мир меняется. А ты тут все по лесам шпаришь. Не будет скоро твоей профессии.

Алексей только кивнул, мол, подумает над столь интересным предложением, и вышел на улицу.

Сел у мертвого кабана и долго смотрел, как бы извиняясь.

Жесткие волоски уже покрылись инеем. Челюсть нижняя слегка отвисла, обнажая желтые клыки. И черные точки остекленевших глаз с некоторой жалостью смотрели в ответ.

И вспомнился Алексею отец. Как он с ним на охоту ходил. Перенимал знания, учился. И моменты, когда они садились где-нибудь на привале. Разводили костер. И костер этот словно разжигал отцовскую память, после чего сыпались бесконечные истории его жизни.

Он ведь тоже водил разных...

В девяностых — бандитов. В восьмидесятых — больших чиновников из госаппарата. В семидесятых, шестидесятых... А потом и своего отца вспоминал. И его рассказы. Как тот водил в этих лесах. После войны — военных. До войны — чекистов и новую советскую власть. И дворян водил. И всё в этих лесах. В этих...