И шептались осины с дубами

Благодарю за вдохновение инока Киприана (в миру — Валерия Анатольевича Буркова). Стихи написаны после исполнения им песни «Поговори со мной, трава»


...И шептались осины с дубами:
— Это правда? Мы станем гробами?
Пережившие множество вёсен...
— От кого вы узнали?
— От сосен.

И столетние сосны кивали,
Что спасение будет едва ли.
— Кто сказал вам, сестрицы, об этом?
— Вольный ветер, что кружит над светом.

Лишь земля по привычке молчала,
Пряча вглубь и концы, и начала,
Занимаясь своими делами,
Бесконечно вращаясь с телами.

Ей известны все главные тайны,
Что лежащие в ней — не случайны,
И сквозь их истонченные спины
Прорастают дубы и осины.
3 февраля 2023 года
Донецк


Идет сапер...

Дорога к городу рябит цветными знаками,
Что всюду мины, и нельзя с нее сойти.
Идет сапер, идет вперед по полю с маками,
Его обязанность — очистить все пути.

Земля хранит в себе годами откровения
И доверяет их тому, кто с ней не груб,
И потому он ненавидит те мгновения,
Когда находит вместо мины чей-то труп.

Погибший воин стал почти уже легендою.
Чужой ли? Свой? И сколько здесь еще таких.
Сапер втыкает в землю палку с белой лентою,
Обозначая эту точку для других.

Квадрат проверенный, задача, им решенная,
Очередной рабочий, будничный момент.
Идет сапер, за ним бригада похоронная
И нескончаемое море белых лент...
Из воспоминаний о Мариуполе...


Мальчик смотрит на небо...

С коркой черного хлеба,
Доверяя Христу,
Мальчик смотрит на небо,
Мальчик ищет звезду.

Кто-то «люстру» повесил
Над окопом его,
Мальчик светел и весел,
А вокруг никого.

Он впервые в сочельник
От семьи далеко,
Как библейский отшельник,
Что ж ему так легко?

Кости сводит и ломит,
И крепчает мороз,
С ним сегодня преломит
Черный хлеб Сам Христос.

Напитает, согреет
От макушки до стоп,
И враги не посмеют
«Отработать» окоп.

В это веруя слепо,
Отвергая беду,
Мальчик смотрит на небо
И находит звезду.
Январь 2023 года. Рождество Христово
Донецк


Мобилизация

Когда назрела вот такая ситуация,
Что право жить мы вновь доказывать должны,
Нужна не воинская лишь мобилизация —
Мобилизация всех сил внутри страны.

И будь ты трижды «вне конфликтов», «вне политики»,
На фронте бьются в том числе и за тебя.
Включи свой разум, годный к трезвой аналитике,
А не о «санкциях» раздумывай, скорбя.

А чтоб почувствовать с солдатом единение
И вечерами не слоняться от тоски,
Есть не единожды проверенное мнение:
Свяжи солдату балаклаву и носки.

А если ты вязать не в силах, так случается,
То напиши солдату доброе письмо,
Оно поддержит и не даст ему отчаяться,
И он с победою придет к себе домой.

Укрой страну не осужденьем, а молитвою,
Пусть станет Родины невидимым щитом,
Тогда и ты сразишься самой трудной битвою,
Духовной битвой, Русь века стоит на том.

Когда идет который день спецоперация,
Когда смертельно дорог даже малый час,
Стране нужна сильнее всех мобилизация,
Что происходит в сердце каждого из нас.


Он был в Мариуполе

Отражаются тучи на куполе,
Этот храм ему с детства знаком.
Он вернулся, он был в Мариуполе
Со своим легендарным полком.

Он тихонько войдет, остановится
У иконы сошествия в ад,
Он закроет глаза и помолится
За живых и за мертвых ребят.

А потом он решится на исповедь,
И священник услышит рассказ,
Как ему суждено было выстоять
Там, где гибли другие на раз.

Как на взорванных лентах конвейерных
Остывала их кровь горяча,
Как «растяжками» были усеяны
Азовсталь и завод Ильича.

Как делился водою последнею
Со спасенным простым «мирняком»...
И священник за этой обеднею
Еле сдержит из слез в горле ком.

И отпустит ему прегрешения,
Что случались на трудном пути.
Лишь Творец знает боль и лишения,
Что солдатам пришлось понести.

В девятнадцать им всем не до лирики,
Только этот с душою нагой,
Кое-как приспособив костылики,
Выйдет в мир уцелевшей ногой.


Под Богом

Солдаты правду говорят,
Она нелепа:
Нельзя услышать «свой» снаряд,
Летящий с неба.

Никто не знает день и час,
Когда накроет.
Седой могильщик и сейчас
Могилу роет.

Закончив, бросит он в сарай
Лопату, вилы.
Могильщик часто видел рай
На дне могилы.

Он называет нас жнивьем
И вторит строго:
«Не под снарядами живем.
Живем... под Богом».


Донецкий Пушкин

Донецкий Пушкин на постаменте
За драмтеатром, конечно, строг.
Но если б ожил он вдруг в моменте,
То только ради подобных строк.

«Екатерина! Императрица!
Одесса, что ли, в уме едва?
Приговорила тебя разбиться,
Не помня напрочь с тобой родства...»

И может, сразу с портовой свалки
Раздался б голос ему в ответ:
«Мой милый Саша, им всем не жалко
Ни настоящих, ни прошлых лет...

Глупы потомки, в них дух тлетворный,
Но мы-то знаем как дважды два,
Все то, что вечно, — нерукотворно,
Не зарастает к нему тропа».


Вам расскажут...

Вам расскажут — в Донецке бойня,
Просто в пепел дома и арки...
А на свет появилась тройня
У семейства из Пролетарки.

Вам расскажут — дончане в стрессе
И «не парятся» ерундою...
Но деды говорят о Месси,
Вставши в очередь за водою.

Вам расскажут — дончане воют,
Будто город почти что «слили»...
А сестрички в тот час укроют
Всех солдат, что дышать не в силе.

Вам расскажут — дончане в гневе,
Их сердца стали враз могилой...
А у клироса на распеве:
«Святый Боже, спаси, помилуй!»

Вам расскажут — в Донецке стужа,
Мирной жизнью здесь жить нелепо...
Но дончане в кровавых лужах
Всё же видят кусочек неба.


Осень и война

Кофе. Сахар. Кружки.
В кухне у окна
Плачут две подружки —
Осень и война.

Осень уверяет,
Что во всем права.
Листьями швыряет,
Ветром рвет слова.

А война едва ли
Что-то скажет тут.
Осень люди ждали,
А ее — клянут.

И война закурит,
Пустит едкий дым.
Он, коснувшись улиц,
Ляжет у воды.

На Петровке, в двушке,
Будет тишина...
Здесь живут подружки —
Осень и война.
30 октября 2022 года
Донецк


* * *

Осень 2013 года.
Киев. Майдан

Звезды гаснут, звезды меркнут,
Снова утро за окном,
По приказу вызван «Беркут»,
Чтобы стать живым щитом.

Их учили быть сильнее
Ради Родины, семьи.
Но до ужаса больнее,
Если бьют тебя... свои.

Если камни и бутылки
Так настойчиво летят.
Крик. Овации. Ухмылки.
Парни заживо горят.

Если пафосный сценарий
Кем-то выбрано сыграть,
Что же может этот парень?
Может... только умирать.

Умирать вот так, обычно,
Выполняя свой приказ,
Там, на площади столичной,
Под прицелом сотен глаз.

Умирать, шепча и плача:
«Только стойте, пацаны...
Пуля-дура... нужно, значит...
Лишь бы не было войны...»

Завтра что-то опровергнут,
Что-то выяснят потом,
А сегодня вызван «Беркут»,
Чтобы стать живым щитом.


Запрет

Запрет на ордена и на медали,
Запрет на шелк георгиевских лент,
Которые веками надевали
Как символ героических побед.

Запрет на май и день его девятый,
Запрет на долгожданную весну,
Которую советские солдаты
Вернули в разоренную страну.

Запрет на «Русский вальс» и на «Катюшу»,
Запрет на красноцветие знамен,
Которые, как пламя, грели души,
Не спрашивая званий и имен.

Запрет на все, что дорого до боли,
Запрет на память, чувства и слова.
Да только никогда не видеть воли
Не помнящим великого родства.


Киевской хунте

Вы раскололи пополам общество,
Вам никого из нас не жаль в общем-то.
Вы отправляете на нас карателей,
«Крутых» наемников, других предателей.

Вы все надеетесь, что мы отчаемся,
А мы назло таким, как вы, сплочаемся.
Вы угрожаете огнем и битвами,
А мы стоим с одним щитом — молитвами.

Не террористы мы, народ и жители,
Над нами ангелы кружат хранители.
Вы их сгоняете с Небес залпами,
Ревут орудия большой армии.

Вы не оставите свое стремление
Отдать столетия за год правления.
Вы там согласны на размен жизненный,
А мы до гроба с нашей верой истинной.

Вы называете себя смелыми,
В тылу так просто воевать целыми.
Вы упрекаете народ памятью,
Вы допустили стать стране папертью.

Вы снова к Западу с рукой протянутой,
А мы насытились судьбой обманутой.
Вы объявили США «мессией»,
Но православные всегда с Россией.

Вы дали доллары за наши головы,
Скажите честно, не скрывайте, кто же вы?
И если нет в вас ни на грош совести,
Что удивляетесь людской суровости?

Вам у истории просить прощения,
Вы позабыли про огни отмщения,
Вы отравили всю страну смутою,
И потому вам быть вовек хунтою.


Донбасская колыбельная

Баю-баю, спите, дети,
Будет тише на рассвете,
Наиграются солдаты
И отложат автоматы...

Баю-баю, спите, крошки,
Скоро кончатся бомбежки,
Наиграются пилоты,
Остановят самолеты...

Баю-баю, спите сладко,
Пусть всю ночь горит лампадка.
Наиграются танкисты,
Разойдутся полем чистым...

Баю-баю, спите, спите,
Мир в сердечках сохраните.
Канонада утихает,
Это лишь игра такая...


«Террорист»

А вот еще один «зачищенный» ребенок,
Ему четыре. Он, бесспорно, террорист,
Ведь он по-русски разговаривал с пеленок,
«Агу» и «мама», был не в меру голосист.

Играл в саду. Имел «взрывчатку» и «гранаты»,
Ну и, конечно, автомат наперевес...
Когда такое обнаружили солдаты,
Решили тут же обстрелять село и лес.

И под огнем неумолимых минометов
Бледнела маленькая детская рука,
И не спасла его игрушечная рота,
И стали пылью все снаряды из песка.

Не добежала перепуганная мама
И не смогла собой сыночка заслонить...
Солдаты били по окрестностям упрямо,
И рвались мины... или просто... жизней нить.

Теперь еще один невинный ангелочек
Оставил взрослым их грехи и их дела.
На Небе будут и игрушки, и песочек,
И будет мама, что молилась и ждала.


«Стреляют, мам...»

Среди разрозненной страны
Я вижу ужасы войны.
Кричит мой сын: «Стреляют, мам,
По людям, кошкам и домам...
А я успел, я добежал,
Быстрее, спустимся в подвал!
Давай Анютку позовем,
Ведь мы же с ней всегда вдвоем.
Ты говорила, что солдат
Не тронет ни за что ребят,
Зачем же Димку увезли
Подальше от своей земли?
Он подарил на память мне
Кавалериста на коне.
Сказал, чтоб я его хранил,
Он даст мне смелости и сил.
Нам не придется уезжать?
Мы будем здесь всех деток ждать?
Мамуля, я тебя люблю...
Подвал... Спокойно... Я посплю...»


Самое заветное желание

А давай мы загадаем в Новый год
Только самое заветное желание:
Пусть война скорее скорого пройдет
И немедленно начнется созидание.

Пусть вернутся старики в свои дома
И увидят, что они остались целыми.
И холодная красавица зима
Их порадует метелицами белыми.

Пусть подростки и смешные малыши
Прогуляются бульварами и скверами,
Набросаются снежками от души,
Не обманываясь взрослыми манерами.

Пусть влюбленные, забывшие покой,
Загорятся недостигнутыми целями
И поэты удивят живой строкой,
Звуки музыки не смолкнут под прицелами.

Пусть солдаты с двух воюющих сторон
Обменяются не копьями и стрелами, —
Тишиной для отъезжающих колонн
И решениями важными и зрелыми.

Пусть за прошлые грехи из рода в род,
Без конца передается покаяние.
А сегодня загадаем в Новый год
Только самое заветное желание...


Вернуть бы тех, кого забрали Небеса…

Вернуть бы тех, кого забрали Небеса,
Пусть на минуту или только на мгновение,
Чтоб зазвучали их живые голоса,
Чтоб засияли их любимые глаза
И вдруг почувствовалось рук прикосновение...
Вернуть бы их. Пусть ненадолго обрести
Покой для сердца, что безмерной болью точится,
Чтоб прошептать свое последнее «прости»,
И так негаданно услышать «не грусти»,
И наконец принять как данность одиночество.
Вернуть бы всех, святой молитвой окрестить
И отпустить.


* * *
Я очень часто вижу сны
О не вернувшихся с войны.
Они с улыбкою живой
Идут, качают головой
И что-то будто говорят,
А позади дома горят...

Я очень часто вижу сны
О не вернувшихся с войны
И вдруг невольно признаюсь,
Что, как они, сама смеюсь,
И, наваждению сродни,
Я плачу тоже как они...

Я очень часто вижу сны
О не вернувшихся с войны.
Обыкновенно в каждом дне
Они теперь живут во мне,
И их сердца, как ни крути,
Стучат, стучат в моей груди...