Стихи

«Грядет за веком — новый век…»

* * *
Двенадцать ночи... Город мирно спит...
Буянит в небе рокот грома трубный.
Ноябрь дождем занудно моросит,
Плетется парень — будто пес приблудный.

Его согнула тягостная грусть,
Пронзает тело острый, знобкий холод.
Куда плетется, знать бы... Ну и пусть...
Голодным волком заявившись в город.

В арыках, в брызгах крупного дождя
Играют россыпями отблески рекламы.
Великий мир, и ночь — твое дитя,
Невольник горькой и душевной драмы.

Грохочет громом небо без конца.
Холодный дождь округу поливает.
Столетний дуб, березок деревца
От этих струй совсем околевают.
Вот пологом сползает с гор туман.
Ничтожным остается праздник жизни.
Здоровый мир — большой сплошной обман.
Бредет больной, к своей шагая тризне.

Двенадцать ночи... Город мирно спит...
Буянит в небе рокот грома трубный.
Ноябрь дождем занудно моросит.
Плетется парень — будто пес приблудный.

* * *
Примитивный жаргон будоражит уставшие мысли.
Что ни скажешь — все против, уж так у тебя повелось.
А дурацкий твой смех, словно в бешенстве, — трудно осмыслить.
Так и чешутся руки, чтоб врезать и выплеснуть злость.

Ты же видишь прекрасно, что есть, а чего просто нет.
Нагло лжешь, не краснея, почти что на каждом шагу.
Когда надо хвалить — ты, ославив, чернишь на весь свет.
А когда осудить — ты за спины других: ни гугу...

В яркой личности видишь ты признаки только скота,
А капризы и прихоти прячешь всегда в словоблудье,
Потому за святошу тебя принимает толпа.
Твоей ложью однажды пресытятся все-таки люди.

Неужели душа все пороки впитала навеки?
Мысли мерзкие теплятся, как головешка,
Ты как острая бритва и скользкий, как уж, и вовеки
Будешь плавать по маслу, как старая грязная ложка.

Примитивный жаргон будоражит уставшие мысли.
Что ни скажешь — все против, уж так у тебя повелось.
А дурацкий твой смех, словно в бешенстве, — трудно осмыслить.
Так и чешутся руки, чтоб врезать и выплеснуть злость.

* * *
Слова-лекарства я искал
Своей душе так много лет,
И жизненных страстей накал
Зря усложнял — искал ответ...

Моими песнями печали
Пугал не раз свою весну.
Витал в больших мечтах вначале
И верил: все перенесу.

А чтоб убить худые мысли,
Я принял стихотворный бой.
Уставшим сердцем не домыслив,
Что песня унесла с собой...
Грустит луна, смеется солнце,
И быстрокрылое словцо
Свободомыслием в оконце
Вдруг выпорхнет в конце концов.

И в непогодь в прохладе сада,
Как милую, лелеял стих!
Судьба, ты слышишь, мне не надо
Сочувствий недругов моих.

* * *
В ноябре жизнь грядет...
Абай

В груди моей и горечь, и печаль,
Способные сдвигать моря и суши.
Не прикоснувшись к небу невзначай,
Открою душу — станет ли кто слушать?

О ты, почтенный, станешь слушать ты,
Ты на коврах лежишь, предавшись неге?
Но внемлешь ли полету той мечты,
Что голос мой поет при первом снеге?

Заметил ли ты редкостное чувство
И тот огонь и блеск в моих глазах?
Но жажду я, чтобы мое искусство
Неверие развеивало в прах.

Затрону струны — и польется песня...
Мелодии из сердца зазвучат.
Прощанье с детством, возраст тем чудесный —
Апрельский возраст, где в цветенье сад.

Ты слышишь топот? Убегает степь.
Мысль-аргамак летит, звеня уздечкой.
Грядет ноябрь, сложней в нем будет петь,
Мир черно-белый там во власти вечной.

Все больше тех, кто в душу хочет влезть.
Доброжелателей все меньше, как ни странно.
Я знаю, что поэзия — болезнь.
Угаснуть мне? Гореть ли постоянно?..

Дела мои высоки или низки?
Ответь, почтенный, резких слов не пряча.
Стихи-судьба... Они ведь очень близки,
Быть избранным — быть первым, не иначе!..

* * *
Не ставьте юрту у обрыва, буря дом снесет...
Бухар Жирау. ХVIII век

И вновь война... Огонь сраженья в мыслях...
Недуг эпохи... Как же все стерпеть?
Кобыз тоски мелодию осмыслил,
Попробуй с ним ее сыграть и спеть.

Высокий стих шлифует в жилах кровь,
Стучится в сердце, обнадежив душу.
Крик лебедей как будто слышу вновь,
И журавлиный отклик слышат уши.

Накатывают мысли, словно волны,
Как метеором след черчу вдали,
Все образы настолько зримо полны,
Ведь их воспел еще Мукагали.

Мир без основы, без конца и края,
В огне его сгорю, всему конец...
Я чувствую, как ветер обдувает
Простор степи, чем жил Магжан-певец.

Боролся с ханом, не писал в угоду,
И за народом шел всегда след в след,
И в каждой строчке воспевал свободу
Трагический и светлый Махамбет.

Несет эпоха песни на стремнину.
На сердце рана, в голове война.
От музыки той сковывает спину...
Таков наш век — такие времена.

* * *
Упаси меня, Боже, обиженным жить!
На кого-то сердиться, кого-то винить.
Никого не виню, никого не кляну!
Только б снять окаянную с глаз пелену!

Я сержусь на себя, лишь себя я виню,
Если был малодушным, тянулся к вину,
Если грубое слово друзьям говорил,
Потому что не их, а себя оскорбил.
Потому что и совесть, и честь позабыл.

Как себя я кляну! Как себя я казню!
Ну зачем я в мышиную втерся возню!
И взрывается память позора о том,
Что случилось, как ранний, незрелый бутон.

Никого не виню, никого не кляну,
Ни природу свою, ни родную страну.
И во всем виноват только сам я один —
От младенческих дней до усталых седин.

* * *
Нет давно вестей от былых друзей.
В памяти моей нет ушедших дней,
Стерлись имена, встречи и дела,
Не осталось улиц юности моей.

Грустно вспоминать прошлые года,
Сердце жжет огонь, слово — никогда!
Хоровод берез время не вернет,
Память о былом навсегда умрет.

Где они теперь, старые друзья?
Встретиться опять нам уже нельзя.
Только по ночам вспыхивает вдруг
Слово, что сказал некогда мой друг.

Из далеких дней, из минувших лет
Вижу цепи гор и в пустыне след,
Слышу голос свой, пламенную песнь,
Весь в былых мечтах, в прошлой грусти весь.

Эх, запеть бы песнь, что явилась мне,
О березке давней и о той весне!
О друзьях старинных, о поре крутой
Говорит лишь в небе месяц золотой.

Перевод с казахского Александра МАТВЕЕВА