Историческая литература

Обращение к корням

Иртенина Н.В. Нестор Летописец. М.: Вече, 2010 (Серия «Всемирная история в романах»).

Среди многих периодов в истории Руси и России киевская эпоха, пора рождения русского государства, обладает особой, двойной привлекательностью. С одной стороны, это важнейший переломный этап в историческом взрослении народа — время становления цивилизации и государственности, время перехода от первобытного «варварства» к христианской культуре. Время, когда молодая Русь, сбросив вековые покровы язычества, обретала то новое понимание себя и окружающего мира, которое осталось от нее в наследство Российской державе, народу великорусскому. Когда рождение нового порождало десятки вполне исторических, достоверных человеческих драм, поучительные и величественные перипетии которых уже сами по себе способны приковать внимание современного человека. Но и это не все — ибо киевская эпоха есть для нас еще и «время эпическое», время, когда рождались и действовали в своем праве известные каждому с детства образы русских былин. И конкретная история, отраженная в зеркале мифа, обретает новые смыслы, наполняется новым, вневременным содержанием. Яркие краски народной фантазии, сливаясь с подлинными фактами минувшего в единое целое, сближают нас с нею.

Неудивительно, что к эпохе Киевской Руси обращались многие мастера исторической прозы. Большая ответственность — и большой груз — для любого, кто возьмется писать о том же ныне. Однако современной писательнице Н.Иртениной в романе «Нестор Летописец» удалось, как минимум, найти неизбитый сюжет. Жизнеописания деятелей Церкви вообще редко привлекали исторических романистов — и дело тут не только в идеологическом наследии советского строя. Чаще всего жизнь духовных просветителей представляется малоперспективной в смысле «интриги» — обязательного двигателя современного литературного действия. Однако Н.Иртенина сумела соединить воссоздание жизненного пути будущего отца русского летописания с увлекательным сюжетом, ничуть не поступившись важным для себя и для заинтересованного читателя духовным содержанием.

Тема романа — взросление будущего летописца, путь его в становящийся уже духовной столицей Руси Киево-Печерский монастырь. Имя «Нестор», прославившее его в веках, герой обретает лишь на последней странице романа. Естественно, вся эта центральная линия сюжета — плод интуиции и догадок автора, ибо о жизни Нестора до прихода в монастырь науке практически ничего не известно. Что же, опыт удался. История духовного роста в полуязыческой еще стране, искушений и борьбы с ними показана достоверно. Главное же — на широком фоне исторических событий, изображение которых основано на добротной проработке имеющихся в нашем распоряжении источников. Автору удалось поистине вжиться в мир Древней Руси — и развернуть панораму этого мира перед своими читателями. Перед нашими глазами проходят десятки персонажей, основных и эпизодических — от князей и епископов до людей из народа. Различные сюжетные линии умело сплетаются писательницей вокруг основной. А между тем читателю дается возможность вживе увидеть картины древнерусской жизни — неспешный монастырский быт и пиры в княжеских чертогах, многолюдный торг и дикие леса. Ненавязчиво и умело читатель вводится в атмосферу давно ушедшей эпохи, познавая ее нравы и законы. И если кто-то ценит в историческом романе именно достоверность — а потому, может, не будет слишком рад «приключенческой» составляющей, — он все равно не останется разочарованным. Для тех же, кто ищет помянутой «интриги», — и она в книге есть. Ибо добро и зло есть всегда, в том числе и среди людей, — и когда же им сражаться между собой, как не в «героический век»?

Впрочем, Русь на страницах романа — это Русь подлинной истории, а не богатырской сказки. Она еще бесконечно далека от идеала «святой Руси». Это Русь новокрещеная, в массе своей языческая. По городам стоят церкви, но и посреди княжеского города может появиться волхв и начать смуту. За городскими стенами — стихия народной веры, священные костры, разнузданные обряды и старинное ведовство. А еще дальше, прочь от обжитого пространства — вековые леса, где продолжают властвовать языческие боги, где грань между явью и мороком гибельно стирается, где и не место обычному человеку. Жутковатый мир «двоеверия» показан автором во всей неприглядной подлинности. А с другой стороны, подступают и новые напасти, уже рожденные в лоне цивилизации, — алчное властолюбие, заставляющее вставать брата на брата, занесенные на Русь ереси и порочные тайны мистических культов античности… В таком мире прокладывают свой духовный путь герои романа, и ни одному из героев-мирян не удалось не оступиться ни разу. Но падающий должен встать и идти дальше — об этом прямо и напоминается в романе. Идти к цели незыблемой и очевидной, зримым воплощением которой на страницах романа выступает Киево-Печерская обитель. Подверженная тревогам эпохи, угрожаемая и враждебными происками, и княжескими распрями — но вместе с тем незыблемая, как камень веры.

Уже было сказано, что тема Киевской Руси в нашей исторической прозе изрядно исхожена. Однако это лишь часть правды — и, как это ни парадоксально, роман Н.Иртениной заполняет пробел не только избранным поворотом темы. В западном литературоведении нередко употребляется термин matter, который в этом смысле трудно однозначно перевести на русский. «Matter» Британии (в этом смысле термин впервые и употреблен еще в средние века — это древние легенды друидов, весь артуровский эпос, баллады о Робин Гуде. «Matter» Франции — сказания о Карле Великом и его паладинах, Испании — Эпоха Реконкисты. Иными словами, это «Сущность», «Корни», «Главная тема» национальной литературы, основа основ восприятия ее прошлого потомками. «Национальный миф» — но лишь самый старый, корневой его пласт. «Эпический век» — но осознанный образованным классом, вошедший в писаную историю, причем, что важно, у самых начал литературы. Что же будет такими «Корнями» для России? То, что было воспето еще в средние века, — бурная эпоха утверждения христианства и борьбы с Диким Полем, от времен святого Владимира до Куликовской битвы. В литературе «золотого века» мы найдем при желании немало ее решений — как в «историческом», так и в «мифологическом», фантастическом ключе. Но после революции настали другие времена. К теме продолжали обращаться, но чаще всего с ревизионистским уклоном. Далеко не всех устраивала идея утверждения и защиты Святой Руси именно как Святой. Отсюда же выросла и романтизация язычества — место которого даже в народной устной памяти о былинном веке более чем скромно и никак не положительно. Ну и, кроме того, строжайший «реализм» — никакой мистики и «религиозного дурмана».

Так и вышло, что в постсоветской литературе решение «Главной темы» идет как бы по двум дорогам. Во-первых — избавившийся от идеологических оков (пусть нередко ищущий новые) строго «реалистический» исторический роман. Во-вторых — не всегда плохая в чисто эстетическом смысле, но уж очень чуждая подлинной народной и культурной памяти «славяно-киевская фэнтези». Она-то мистики с фантастикой, само собой, не чурается, но редко когда попадется автор, отказывающийся штамповать не лучшие копии с западных образцов. «Товарная» литература — товарное производство… Н.Иртенина — мастер не только исторической, но и мистической прозы. Ее новый роман, на страницах которого христианское Чудо обретает свое законное и естественное место в повседневном бытии,  выделяется на фоне обоих названных потоков. С одной стороны, это произведение христианского реализма, для автора которого сверхъестественное — неотъемлемая, но и не бросающаяся назойливо в глаза часть сущего. С другой стороны, книга наследует лучшие стороны русского романтизма, обращая читателя к корням его культуры и показывая их в полном соответствии с культурной памятью, с культурной правдой. Истории «эпического века» возвращается подлинный духовный смысл — вернее, о нем снова говорится открыто. А смысл этот один и тот же — в Древней Руси, в России и в Вечности.

Сергей В. Алексеев