Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Нерыночная ценность русского триединства

Сергей Николаевич Сидоренко родился в 1964 году. Окончил Киевский государственный университет им. Т.Г. Шевченко.
Печатался в журналах «Звезда» (Санкт-Петербург), «Москва», «Наш современник», «Радуга» (Киев), «Порог» (Кировоград) и др. Автор книги «Украина — тоже Россия» (последующие издания вышли под названием «Украина — Россия: преодоление распада»).
Лауреат литературной премии журнала «Москва» за 2003 год.
Член Союза писателей России.
Живет в Кировоградской облас­ти Украины.

1

«Непродуктивное триединство» — так называется статья В.Шестакова, опубликованная на сайте «Русские на Украине» и перепечатанная в «Русской народной линии».

Автор, один из ведущих публицистов окопавшегося на Украине нашего русского «гетто», объявляет идею триединства (триединого русского народа, состоящего из малороссов, белорусов и великороссов) «непродуктивной» и предлагает «отпустить украинцев», приведя всевозможные аргументы, долженствующие подтвердить справедливость его выводов. (А так как в статье предъявлен «компромат» и на белорусов, то можно предположить, что и с белорусами Шестаков церемониться не собирается.)

Статью свою автор предваряет признанием, что и сам он прежде был сторонником этой идеи, но, дескать, обстоятельства вынуждают «расставаться с фантазиями».

Однако, судя по тому, какими эпитетами он награждает затем триединство, приходится делать вывод о том, что он с ним или очень уж крепко расстался, или вообще не знает, что это такое.

В статье своей он называет триединство то «бредом» (когда пишет, что, в отличие от нас, «Великобритания никогда не бредила “триединством” англичан, шотландцев, уэльсцев и ирландцев»), то «беспрерывными русскими мантрами» (когда пишет, что они в числе прочего «привели украинских наци в парламент»), то — мягче — «фантазиями», «иллюзией», «мифом», а то совсем уж «комплиментарно», сравнивая его с «хорошей колбасой из советского гастронома»...

Между тем триединство — вовсе не «колбаса», а нечто совершенно противоположное, что в понятиях «продуктивное — непродуктивное» не выражается.

Русское триединство — это обусловленная нашим православным мировоззрением, составляющим основу духовности русского народа, форма сосуществования трех его составляющих, имеющих единое происхождение и единых духовно, но прошедших разный исторический путь и приобретших на этом пути собственный уникальный опыт.

В Символе веры мы говорим о «соборности» нашей церкви. И если мы православные, то это — соборное — начало мы обязаны стремиться всячески поддерживать в нашей мирской жизни (и в числе прочего возводить на нем наши идейные построения). Наше русское триединство есть воплощение этого соборного начала. И именно поэтому отвергать идею русского триединства православный человек не может.

В этой связи главный грех украинства, делающий это явление антихристианским по своей духовной сути, состоит именно в нарушении этой соборности, в разрушении соборного начала ради эгоистических устремлений.

И вот теперь и «русским» (великороссам) предлагается сделать нечто подобное, то есть уподобиться украинствующим.

Все такого рода идейные шевеления ведут к вырождению русской идеи, основанной на православной вере, в сторону безбожного «русского национализма».

Национализм как идеология имеет западное происхождение. По сути же, все европейские национализмы являются не чем иным, как жалким подражанием национализму иудейскому. Все они явились в свое время признаком ослабления христианской веры в том или ином народе и порождением материалистического взгляда на мир: само их возникновение приходится на одно время с повсеместным распространением в европейских странах материалистического мировоззрения.

«Украинцы», настаивая на своей обособленности от русских, превращаются в некую иудействующую ветвь русского народа. Однако точно такими же «украинцами» (только с северо-восточной «украйны», простирающейся от Курска до Тихого океана) становятся те, кто проповедует «русский национализм».

Поэтому возведение всевозможных идеологических построений на противоречащих православию духовных основаниях неизбежно обрекает любое политическое движение на вырождение в нерусскую сторону.

Из упомянутой «декларации» приходится делать вывод, что и «великорусская» ветвь, не выдержав давления, тоже, вслед за «украинцами», начала деградировать, решив по всякого рода эгоистическим соображениям отсечь от себя якобы чужое.

Кстати, предположение о том, что автор не вполне понимает, что такое триединство, подтверждается и его перечислением тех нынешних идейных течений на Украине, в которых, по его мнению, оно проявляется.

Шестаков пишет: «...“триединое” бремя русского человека по-прежнему перегружает сознание русских, продолжающих внимать то пролетарскому интернационалисту украинского происхождения П.Симоненко, от своего “украинского корня” не отрекающегося, то апологетам вконец одряхлевшего панславизма из Российской Федерации».

При этом он умудряется не заметить ту единственную духовную область, в которой русское триединство остается незыблемым, — нашу Православную Церковь.

Враги русского народа немало постарались для раскола нашего народа на нежизнеспособные части и в очень многом уже преуспели. Они разделили наш народ на «национальности», признав «национальными» региональные отличия и «перекрестив» проживающих в разных регионах русских в «украинцев» и «белорусов». (И можно не сомневаться, что при случае они не остановятся перед тем, чтобы добавить к этим «народам» и новые: к примеру, «сибирский», «уральский», «дальневосточный».) Они изготовили этим новым «народам» собственные, отдельные от русского, литературные языки и теперь тратят огромные усилия на то, чтобы эти языки внедрить. Они сочинили для новоиспеченных «народов» соответствующие «истории», антирусские по своему содержанию. Они, наконец, разделили нас на разные государства... Но они ничего не смогли сделать с Русским Православием.

Несмотря на все усилия и «успехи» наших противников, для всех воцерковленных людей на Украине, прихожан канонической православной церкви, русское триединство не только до сих пор не прекратилось, как «колбаса из советского гастронома», но оно является той духовной средой, в которой они продолжают жить. Поэтому любая самая простая бабушка в нашем храме, «академиев не кончавшая» и историю не изучавшая, четко знает о своем общерусском духовном подданстве, поминая вместе со всем приходом в первую очередь Патриарха Московского и всея Руси и почитая «всех святых, в земле Российской просиявших», без разделения их на «русских» и «украинских». И для нее, живущей в глухом украинском селе, святые Матрена Московская и Ксения Петербургская  являются духовными светочами, а какой-нибудь тягныбок — не более чем очередной «черт из табакерки».

И именно приобщение нашего народа к Православию является единственным условием нашего возрождения. Потому что только православный человек способен преодолеть тот разрушительный эгоизм, обосновавшийся в душах теперешних русских людей, который нас сегодня разделяет не только на «русских» и «украинцев», но и в среде тех, кому пока еще позволено именоваться русскими, вносит мелочный, но непреодолимый раздор и самоубийственную «борьбу всех против всех».

В начале своей статьи Шестаков сочувственно приводит известную цитату из Достоевского о предательстве «европейских» славян, только что освобожденных русским оружием от турецкого ига и сразу же устремившихся к «европейским ценностям»... И прилагает эту цитату к предательству теперешних «украинцев»... Но эта цитата лишь подтверждает то, что без Бога все наше славянское единство — пустое место. И тот же Достоевский писал, что «русский человек без Бога — дрянь».

Без Бога все наши грандиозные успехи могут в одно мгновение развалиться как карточный домик.

Мы помним, как совсем недавно советский вождь Сталин объединил под единой властью всех восточных славян (воплотив таким образом мечтания Данилевского, в теоретических построениях которого принадлежность народа к славянству была первичной, важнее его веры), объединил на основе марксистско-ленинской идеологии (ведь если славянство первично — то какая разница, на какой идейной основе объединять). И помним, как в одночасье все это «величие» рассеялось будто мираж.

Без Бога ничего у нас не выйдет, какими бы сверхрусскими мы себя ни называли. Без Бога мы не сможем осилить ничего из того, что нам необходимо сделать для нашего спасения, поэтому в нынешнем нашем духовном состоянии наше крушение — только вопрос времени.

С Богом же — все возможно. Господу Богу посильно даже из эфиопов наделать русских (лучший тому пример — Пушкин).

Правда, вера в Бога предполагает некие духовные усилия по исправлению наших падших душ или хотя бы знание о нашем несовершенстве. Наш же человек в массе своей — и в нынешней России, и на Украине — свою духовную порчу признавать не желает и продолжает заниматься придумыванием разных «схем», которые, по его мнению, должны нам помочь исправить нынешнее положение, или поиском врагов, устранив которых мы наконец «заживем»...

В статье Шестакова приводятся примеры повсеместного распада национальных общностей и как бы предлагается привести себя в соответствие с этой всемирной тенденцией, отмежевавшись от «украинцев».

Однако эта пагубная тенденция  вовсе нам не указ. Все, кто не с Богом, те закономерно распадаются на нежизнеспособные, «неорганические» части.

Те же, кто с Богом, постепенно движутся к соборности и построенным на ней формам социальной жизни.

От нас зависит, что мы выберем и в какую сторону будем идти.


2

Помимо всего прочего, автор «Непродуктивного триединства» пишет такое: «Вопрос о признании всех украинцев частью “триединого народа” мог бы оказаться сегодня целесообразным, если бы нынешняя Москва действительно имела притязания присоединить всю Украину, вплоть до Львова. Вот тогда надо было бы обосновывать эти притязания. Но сейчас даже близко этого нет».

Однако триединство не надо когда-то еще обосновывать — оно уже есть. Великая русская история и великая русская культура являются воплощением нашего триединства.

Разобрать на части «триединство» в угоду нынешним нашим желаниям, слава богу, уже невозможно. И если мы на этом свете можем еще натворить множество нелепостей и безобразий, то хорошо хоть не имеем возможности вторгаться со своим реформаторством в вечность и что-либо изменять там, где пребывают наши великие предки, создавшие Россию и передавшие ее нам.

Отрекшись же от русского триединства, новым, «нетриединым русским» придется проделать над русской историей и культурой ту же гнусную препарацию, которую уже проделало украинство, вычленившее из нашей великой истории (и даже из истории своего края) лишь те исторические события и те культурные явления, которые имеют отношение к их секте, — остальное же выбросив за ненадобностью.

Кстати, по этой же методе действовали и предшественники украинствующих, родственные им по духу коммунистические идеологи, для которых наша история началась чуть ли не в 1917 году (а до 1917 года представляла собой сплошной мрак, освещаемый кое-где одинокими «лучами света в темном царстве») и для которых величайшим нашим писателем был Чернышевский, а величайшим мыслителем — Ленин.

О том же, к чему в культурном отношении могут привести пути, по которым нам предлагает следовать Шестаков, можно получить представление, если сравнить хотя бы дореволюционную русскую литературу (литературу триединого русского народа), русскую советскую литературу (литературу великороссов, вынужденно перешедших из единства в «братское» состояние) и русскую литературу последнего двадцатилетия (когда роль и смысл существования русского народа целенаправленно опускаются до уровня «задач» туземного населения, необходимого для обслуживания протянутой на Запад трубы).

Ярким доказательством неразрывности нашей великой культуры может служить и сам цитируемый автором Достоевский. Род писателя, ведя происхождение от переселившегося в 1389 году в московские пределы из Золотой Орды Аслан-Челеби-мурзы (ставшего после принятия Православия Прокопием и давшего начало известному роду Ртищевых), двигался затем из Москвы на территорию нынешней Белоруссии — в Пинск, затем переместился в пределы теперешней Украины — сначала на Волынь, а потом на Подолье, откуда отец писателя в 1809 году, в пятнадцатилетнем возрасте, уехал в Москву учиться на врача. И именно «генетическая память» пребывания предков великого писателя на земле нынешних Украины и Белоруссии, где на протяжении многих веков накалялось русско-польское и русско-еврейское противостояние, сформировала у Достоевского совершенно иное отношение к евреям и к полякам, нежели, к примеру, у Льва Толстого, чей род не покидал пределов Великороссии.

Если же вспомнить о том, что дед писателя до присоединения Подолья к России (в 1793 году) был униатским священником, то, руководствуясь подходами автора статьи, вопрос об изгнании великого писателя из триединства даже и обсуждению не должен бы подлежать. Ведь дальше уже, казалось бы, и невозможно отпасть от триединства, ибо униатская церковь — это именно та самая церковь, которая окормляет сегодня приверженцев Тягныбока.

Впрочем, за доказательствами того, что русская история и русская культура представляют собой плод нашего триединства, тем более ходить далеко не надо, что и сам автор «Непродуктивного триединства» засвидетельствовал это, представив перед читателями замечательную галерею полтавчан — героев 1812 года.


3

Позиция автора «Непродуктивного триединства» заставляет вспомнить булгаковского персонажа из «Белой гвардии» Виктора Мышлаевского, который, оказавшись морозной ночью под Киевом, обвеваемый вьюгой и обстреливаемый петлюровцами, с раздражением говорил потом по поводу тех, кто его обстреливал: «Я думаю, что это местные мужички-богоносцы достоевские!..» А в пьесе, написанной Булгаковым по мотивам собственного романа, в первой ее редакции (1925 года), которая, как и роман, называлась «Белая гвардия», этот персонаж высказывается еще радикальнее:

 

«М ы ш л а е в с к и й. Вот. Вот. Я бы с удовольствием повесил этого выдающегося писателя земли.

А л е к с е й. За что так строго, смею спросить?

М ы ш л а е в с к и й. За это — за самое. За народ-богоносец. За сеятеля, хранителя, землепашца и... впрочем, это Апухтин сказал...

А л е к с е й. Это Некрасов сказал. Побойся Бога.

М ы ш л а е в с к и й (зевая). Ну и Некрасова повесить» (Булгаков М.А. Пьесы 20-х годов. Л.: Искусство, 1990. с. 39).

 

Кстати, замечу, что и Некрасов родился на Украине, в городке Немирове на Подолье, рядом с родиной отца Достоевского.

В раздражении Мышлаевского нельзя не заметить того, что в сознании этого персонажа наша православная идея (и вытекающая из нее высказанная Достоевским идея о русском «народе-богоносце») связана была с представлением о земном благополучии и «домашнем уюте» дореволюционной России. А когда благополучия не стало и пришлось пострадать, то какие еще «богоносцы», зачем это надо?! И какое, добавим, триединство?! (Ведь как раз в ту эпоху победившая сила, на службу которой в конце пьесы подался Мышлаевский, вместе с «богоносцами» упразднила и триединство.)

А между тем даже в появлении под Киевом этих самых петлюровцев нельзя не узреть Божий Промысл и своего рода заслугу прежней российской власти, которая (как и противостоящая ей оппозиция) была, начиная еще с петровских времен, «страшно далека от народа».

Так что на этом фоне грехи неразумных петлюровцев как-то отходят на задний план. Им, этим петлюровцам, при всем их омерзительном виде, можно даже быть благодарными — хотя бы за то, что душой ощутили и бунтом своим засвидетельствовали неправду прежних порядков — вместо того, чтобы лживо делать вид, будто все так и должно быть... Естественно, что, в массе своей потерявшие к тому времени веру в Бога, они были духовно слепы — и ничего достойного предложить взамен не могли, сделавшись легкой добычей политических жуликов и демагогов, и вместо прежнего несовершенного и разрушенного ими мира свалились в еще худшую яму...

К сожалению, все это наше «хождение по граблям» продолжается и в наши дни. Представим себе некоего гражданина Украины, изначально настроенного «на добро», которому с детства внушали, что он — «украинец» (и все его документы подтверждают то же). В истории он специально не разбирался (а если когда и заинтересуется — то ему в первую очередь подсунут «исторические изделия» от Грушевского и Ко) и в церковь не ходит (как и его собрат из нынешней России). И когда из предложенного ему выбора между томящейся в застенках «несгибаемой, пламенной» Юлей и сидящим на «золотом унитазе» Януковичем украинец выберет «страдалицу» Юлю, то можно разве что посетовать на то, что другой, настоящей — русской правды никто ему не предложил, в том числе и нынешнее государство Российское, которое является официальным правопреемником русской правды (а не только имущества, накопленного нашими предками за тысячелетнюю нашу историю).


4

Конечно, нынешняя официальная политика России в «украинском вопросе» пока что не радует. «Политической воли» (как и совести, как и ума) официальной России хватает пока лишь на то, чтобы для тех, кого украинская власть милостиво позволяет пока считать русскими, переслать в утешение через границу какую-нибудь «балалайку»... Или за свои же средства вывести в Россию побольше этих «русских», помогая тем самым украинским властям осуществить вожделенный для них проект «Чемодан. Вокзал. Россия». Российская власть, к сожалению, не понимает или не желает понимать, что заселение Украины и Киева тягныбоками и фарионами и увеличение удельного веса этой «популяции» в населении (и усиление ее влияния) еще пагубнее для России, чем заселение Дальнего Востока китайцами... И что латать российский тришкин кафтан следует, начиная с Украины. Решив этот вопрос, легче будет затем решать вопросы на южном и восточном направлениях.

Главная ошибка российской власти состоит в ложном представлении, что на Украине украиноязычная «элита» (правящая и оппозиционная) и народ — едины, в непризнании оккупационного состояния, в котором находится этот народ, и в нежелании брать на себя ответственность за его судьбу. Поэтому российская власть вместо того, чтобы разговаривать с этим народом через голову приставленной к нему врагами России «туземной администрации», предпочитает решать вопросы с этой самой «элитой» — с заведомо проигрышным для себя результатом.

Эту ошибку прилежно повторяет и Шестаков, отождествляющий украинские державные декорации с народными чаяниями. Все это заставляет его слишком уж «близко к сердцу» принимать и результаты выборов. А ведь все наши выборы являются не чем иным, как своего рода «игрой в наперстки», позволяющей властям, установив нужные «правила игры», достигать желаемого результата (и заодно возлагать всю ответственность за последствия «волеизъявлений» на сам народ). Кстати сказать, результаты последних украинских выборов оказались еще и не очень плохими, если учесть, что «неоранжевой» Украине предложили выбирать между врагами и предателями, что дезориентировало избирателей на юго-востоке и сказалось на их явке, существенно отстающей от явки на западе.

Следует сказать, что те выводы, которые автор «Непродуктивного триединства» сделал в своей статье, свидетельствуют о том, что в душе своей он «сдал» уже Украину и желает получить за это гарантию сравнительно комфортного существования в качестве представителя «русского меньшинства». Поэтому он пишет: «...на Украине, кроме своей реальной бесполезности, тезис о “триедином народе” ничего, кроме вреда, уже давно не приносит». Он не оправдывает «московскую экспансию» (потому что таковой в природе нет), с одной стороны, а с другой — вызывает раздражение у большинства «умеренных украинцев», которые при прочих равных условиях претензий к Российской Федерации не имеют, но испытывают «тревогу» по поводу «нового российского колониализма».

Во имя этого комфорта русское триединство и объявляется непродуктивным, хотя ни российская власть, ни «русская партия» на Украине еще даже не начинали разговаривать с живущим на Украине народом как с частью русского триединства.

А пора бы уже!





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0