Социализм — уже не путь к спасению

Не столь давно «отреставрированный» капитализм уже полностью дискредитировал себя, но означает ли это, что альтернативой ему по-прежнему является социализм?

Воспоминания о нашем недавнем, сравнительно благополучном прошлом и о наших головокружительных внешних успехах соблазняют сегодня многих из нас, побуждая к тому, чтобы, не мудрствуя лукаво, снова приниматься за строительство социализма.

Можно не сомневаться, что это направление нашего развития будет активно поддерживаться нашими внешними «доброжелателями», для которых очень удобно бесконечно гонять нас по замкнутому кругу между социализмом и «демократией». И в том и в другом случае мы становимся легко уязвимыми, и нас очень легко свалить, дергая за ниточку материального недовольства: то обнищанием пассивного большинства, то невозможностью для активного меньшинства «развернуться» в материальном отношении и удовлетворить свои аппетиты.

Что же касается социализма, то он в своих возможностях ограничен. Полномочия его простираются не выше справедливого распределения материальных благ. Однако в советское время эта распределительная система была у нас поставлена превыше всего, отодвинув на задний план все то, что должно возвышаться над материальным. В духовном же смысле социализм — это очередная «ересь жидовствующих» (перемещающая все человеческие упования с «неба» на «землю»), которая, в отличие от другой ее «модификации» — либерализма, поражающего в большей степени активную часть общества, распространилась на весь наш некогда православный народ.

Мы разрушились от безбожия — от всеобщего эгоизма, который явился следствием нашего материалистического воспитания при советской власти, от приобретенной в советские годы привычки смотреть на происходящее сквозь призму материального интереса.

И именно безбожие — всеобщий наш эгоизм — не позволяет нам преодолеть теперешнее наше региональное отчуждение и соединиться обратно, заставляя нас бесконечно терзаться в сомнениях, не окажемся ли мы, объединившись, ущемлены материально.

У многих, кто помнит советское время, сохранилось впечатление, что это была неизмеримо более достойная эпоха в сравнении с днями нынешними. Все это так: после советского времени мы даже в духовном смысле опустились еще на одну ступеньку вниз. Однако дело тут не столько в социализме, сколько в том, что мы жили тогда в единой великой стране, которая ставила перед собой грандиозные цели — и каждый отдельный человек был сопричастен этому и был частью этой большой жизни.

Теперь же, когда наша великая страна раздроблена на нежизнеспособные осколки и вдобавок навязанная нам либеральная модель общества превращает наших людей в разрозненные атомы, всецело поглощенные жалким своим выживанием, — на этом фоне каждому человеку, желающему, чтобы его жизнь была наполнена достойным смыслом, с ностальгией вспоминается советское время.

Социализм был лишь одной из ступеней падения нашего когда-то православного народа — пусть и ступенью более высокой в сравнении с нынешней.

Вообще же, для тех, кому недоступны другие аргументы, о социализме лучше судить «по плодам», исходя из того, чем все закончилось. Советский Союз рухнул не от недостатка материального могущества, на которое тогда все «молились», а по причинам духовным: оттого, что советская власть воспитала людей, которые ради своего материального блага готовы были предать свою страну.

О возрождении общерусского православного государства

Громадные задачи, которые предстоит сегодня решать русскому народу, заставляют нас прежде всего думать о том, на что народ наш может опереться в решении этих задач.

И в первую очередь возникает вопрос о качестве нашего государства, о его способности справиться с теми вызовами, с которыми сталкивается сегодня русский народ.

В этой связи обращает на себя внимание разительное несоответствие того набора идей, которые считает для себя руководящими нынешняя российская власть, с теми духовными основаниями, которые на протяжении тысячелетия формировали мировоззрение русского человека, позволили ему создать величайшее государство, простирающееся от Карпат до Тихого океана, и защищать это государство от внешних посягательств.

К сожалению, наше российское государство после «прорубления» Петром I «окна в Европу» и обретения нами внешнего могущества постепенно стало примерно таким, каким его изобразил Гоголь в комедии «Ревизор». Постепенно в его правящем классе завелись и стали затем преобладать многочисленные «городничие» с «ляпкиными-тяпкиными», заботящиеся в первую очередь о частных своих делишках; хотя и всегда одновременно с ними, словно в какой-то параллельной действительности, пребывали Феофан Затворник и Лаврентий Черниговский, Пушкин и Гоголь, Достоевский и Шукшин, с любовью и болью думающие о России; всегда в критические моменты находились герои, как Суворов, как Жуков, выносившие на своих плечах тяжелейшие испытания, выпадавшие на долю нашей страны.

И сегодня — после столетий всевозможных «преобразований» — нам приходится иметь дело с государством, которое предстает перед нами в виде чего-то отчужденного от народа и существующего от него автономно.

На протяжении последних веков наше государство, прежде сознававшее и исполнявшее свою православную миссию в мире — как государство православного народа, видящего целью своей жизни служение Богу, — постепенно стало утрачивать это самосознание и отходить от этой Богу угодной роли.

Постепенно и сам наш народ — сначала европейски образованный верхний его слой, а после и большинство простого народа — утрачивал веру, переставая быть православным, пока наконец в массе своей не возжелал, чтобы государство служило его прихотям, «удовлетворению потребностей»...

Тогда-то — из-за нашего нежелания жить по заповедям Божьим, нашей порабощенности грехам и неспособности противостоять соблазнам — государство вместо того, чтобы быть скромным слугой, стало превращаться в нашего властелина.

Оно постепенно выросло в некое громадное бездушное чудовище, паразитирующее на народной жизни, подчиняющее себе все ее проявления и с механической неумолимостью губящее вокруг себя все живое.

Не захотев когда-то быть рабами Божьими, мы незаметно для себя сделались рабами государства. И когда на этом ставшем привычным фоне в минуту смертельной опасности государство делает шаги навстречу народу и высшие его правители произносят свое «Братья и сестры!» — благодарный народ готов вознести этих правителей «до небес» и простить им все прошлые, даже чудовищные, злодеяния.

Само по себе государство ограничено в своих возможностях. Все его действия подчинены некой безжизненной, механической, «бюрократической» логике. Оно по своей природе не способно улучшать духовное состояние общества и может лишь в лучшем случае на какое-то время «консервировать» добрые начала, существующие в народе.

Для того, чтобы эти добрые начала взращивать, а не идти на поводу у государства, не потакать его механической, бездушной сущности, в жизни народа государство должно играть подчиненную роль. Для спасения нашего народа (а с ним и нашего государства) всей нашей жизнью должна руководить Церковь. Для этого ей нужно покинуть ту «резервацию», в которой государство милостиво предоставляет ей право на существование, и становиться «руководящей и направляющей» силой всего общества — в той же степени, в какой все действия всякого отдельного человека «руководимы и направляемы» его убеждениями и ценностными ориентирами (а не требованием тех или иных его органов).

То есть речь должна идти не только о том, что Церкви следует заниматься у нас так называемой гуманитарной сферой: воспитанием народа, его просвещением и исцелением от всевозможных поразивших его духовных недугов.

Речь и о том, чтобы именно Церкви был предоставлен контроль за работой средств массовой информации (начиная от авторитетного вердикта по поводу того, несет ли то или иное «средство» благо духовному здоровью своих зрителей, слушателей, читателей, не говоря уже о том, что эти «средства» не должны нарушать заповедь «Не лжесвидетельствуй»).

Более того — именно Церковь должна определять приоритеты в нашей хозяйственной деятельности: чтобы эта деятельность соответствовала нашему православному мировоззрению и служила нашим целям, а не включалась в качестве подчиненной составной части в мировую хозяйственную систему, имеющую по своему происхождению и своей направленности антихристианский характер. Все это касается и нашей международной политики, которой следует быть политикой православной страны.

Нам нельзя забывать, что православие является той духовной основой, на которой построена наша цивилизация. Это единственная «программа», дающая нам возможность полноценно существовать и отступление от которой грозит нам всевозможными бедами, что подтверждается и печальным опытом, пережитым нами в ХХ столетии, когда мы поочередно отступали от этой «программы» — сначала в сторону безбожного социализма, а затем в сторону так называемых либеральных реформ.

Нам нужно держаться именно этого, проверенного всем предыдущим опытом нашего народа спасительного пути: вряд ли требуется особо доказывать то, что наш вымирающий сегодня народ имеет на это право.

При этом понятно, что по поврежденности человеческой природы и от тяжелейшего духовного наследия последнего безбожного столетия, когда в наших людях воспитывали не смирение, а гордыню, в обществе всегда будет огромное число тех, кого христианские идеалы не вдохновляют и не могут удержать от антиобщественных действий. К тому же, помимо этой категории населения, значительную часть наших граждан составляют представители неправославных, однако традиционных для России религиозных сообществ.

Поэтому, при всей «руководящей и направляющей» роли Православной Церкви, взывающей к сознанию православного народа, нам не обойтись и без помощи государства — примерно такого, каким оно было в советское время: регулирующего отношения между людьми своими, привычными для нас, средствами. Правда, к принципиальным противникам нашего строя этому государству следует относиться не по-советски: то есть их нужно не репрессировать, а предоставлять им возможность покинуть пределы нашего Отечества в том направлении, которое данный индивид считает для себя предпочтительным. (Если же впоследствии такой человек обнаружит для себя, что его противоборство с «режимом» случилось по его недомыслию — то ему нужно позволить возвратиться обратно.) Государство должно следить у нас и за соблюдением членами общества (теми, кому непонятна христианская мотивация к труду) справедливого требования: «...если кто не хочет трудиться, тот и не ешь», сформулированного апостолом Павлом (2 Фес. 3, 10) и поддержанного у нас и даже отчасти воплощенного коммунистической властью.

В наших условиях Церкви и государству нужно действовать с двух сторон, навстречу друг другу. И те, для кого мнение Церкви неавторитетно, пусть имеют дело с государством.

В числе прочего государству надлежит регулировать и отношения населяющих Россию религиозных сообществ. И, кстати сказать, именно государству следует предоставить реализацию интеграционных проектов на постсоветском пространстве, связанных с созданием Евразийского союза и предусматривающих участие в них и тех бывших союзных республик, большинство населения которых составляют неправославные народы.

При этом, однако, важно не упустить, что первичным для нас является объединение православных народов, и в первую очередь восстановление единства русского народа, — разделенного в годы коммунистической смуты на «русских», «украинцев» и «белорусов», — в котором решающую роль предстоит сыграть церкви.

В общем же, в жизни нашего народа государство должно уступить главную роль Церкви. Это определяется бесконечной высотой христианского идеала, поставленного «во главу угла» жизни Церкви, неизмеримо более высокого в сравнении с теми законническими началами, на которых построена жизнь государства и которые в духовном смысле не поднимаются выше ветхозаветного законничества.

Однако наряду с тем, что роль государства должна быть у нас ограничена решением вопросов «земных», важность надежно работающего государства еще и в том, чтобы в духовном совершенствовании нашего общества двигаться поступательно. Это может помочь избежать соблазна выдавать желаемое за действительное в деле «скорейшего воплощения православного идеала», чтобы не плодить фарисейство и не уподобиться в конечном итоге католическому Риму.

Проблема воссоединения русского народа

Главная проблема, которую русскому народу нужно сегодня решать, состоит в восстановлении единства нашей страны. Без этого Россия — при всех ее богатствах и материальных возможностях — по-прежнему будет представлять собой кровоточащего и беспомощного инвалида. Хорошо, что существует, пусть даже чисто формально, Союзное государство России и Белоруссии, но без воссоединения с Украиной, исконной русской землей, в центре которой стоит Киев, «мать городов русских», бывшей в свое время колыбелью русской государственности, русской культуры и Русского Православия, русская жизнь, по самому большому счету, лишается своего смысла. Без решения этой проблемы Русской земле уготовано превратиться в хаотичный набор больших и малых «украин», существование которых будет диктоваться законами Дикого поля.

Нынешняя украинская государственность, служащая препятствием восстановлению русского единства, представляет собой некое злокачественное образование на теле Русского мира. Эта «государственность» — неполноценная, нежизнеспособная и искусственно поддерживаемая извне — явилась в свое время уродливым порождением жадности местных чиновников и политиков, которые ради удовлетворения своих аппетитов, пользуясь внешней поддержкой, изготовили себе «государство».

Но так как в данном случае приходится в первую очередь иметь дело с «аппетитами», с жадностью человеческой натуры — государственность эта, к сожалению, неслучайная и нелепая ошибка, которую, как казалось вначале, можно исправить простыми «техническими средствами» (вроде голосования за некоего пророссийского лидера, заявляющего о готовности интегрироваться с Россией). Как показал двадцатилетний опыт многократных голосований населения Украины за лидеров и политические силы, объявляющие себя пророссийскими, все эти политики после выборов тут же «забывали» о своих обещаниях...

Однако главная беда Украины в том, что жадность в свое время проявили не только чиновники и политики, но и сам народ, который подтвердил выбор политиков на референдуме. Соблазненный обещанной ему перспективой «жить как в Европе», он предал многовековое братство и выбор своих предков, за возможность которого они заплатили дорогой ценой.

Был совершен общенародный грех. Народ оказался вовлеченным (пусть и обманным путем) в величайшее преступление. А подобного рода грехи можно искупить только православными средствами. Если народ не исцелится сам, не исправит свою душу, не станет вновь способным к братской, соборной жизни в единой Руси, то его будут «исцелять» те беды, которые он, идя тем путем, по которому идет сейчас, на себя неизбежно накличет.

Вообще же, говоря об украинском самостийничестве, мы должны понимать, что нам приходится иметь дело с системой ценностей, антихристианской по своей сути. Украинство, замешенное на зависти, жадности и эгоизме, на духовном уровне является попранием всех христианских принципов, начиная от заповеди о почитании предков («Чти отца твоего и матерь твою...») — ведь за каждым нынешним «украинцем» стоит тысячелетний ряд его предков, которые считали себя русским православным народом, а не «украинцами», баптистами, адвентистами и прочими.

Украинствующие, в угоду эгоистическим своим устремлениям сея разобщенность, враждебность и подозрительность к той части нашего народа, которой пока еще позволено называться русскими, разрушают соборность православного народа, предполагающую, что наш православный народ должен быть единым организмом, в котором согласие всех его составляющих основано на взаимной любви.

Когда нынешние «украинцы» едва ли не поголовно голосовали на самоубийственном референдуме за независимость в декабре 1991 года, они  тем самым согласились разрушить эту соборность ради того, чтобы, как обещали им соблазнители, «жить как в Европе». Это позорное голосование в очередной раз подтвердило, что украинство, помимо прочего, это еще и попытка уклониться от русской судьбы со всеми ее вызовами и той ответственной миссией, которую предстоит выполнить русскому народу; попытка, укрывшись в «своей хате с краю», расположенной на стыке цивилизаций (что позволяет «при любых раскладах» не упускать материальную выгоду), заняться устройством своего благополучия и комфорта.

Беда, правда, в том, что подобное отношение сегодня можно наблюдать и у большинства великороссов, которым, как и «украинцам», нет дела до той миссии, которую Россия призвана исполнить в мире.

Можно указать на две стадии постепенного превращения русского человека в «украинца», которые для исторических недругов России являются своего рода «программой-минимум» и «программой-максимум».

Сначала русского человека делают «нерусским», безразличным к нашим духовным ценностям, вытаптывая у него в душе ростки русского духа, делая его душу пустой и свободной для заполнения новым содержанием — то есть в этой своеобразной «программе- минимум» речь идет о превращении русского человека в «нерусского».

Вторая стадия предполагает заполнение пустого места украинским содержанием, антирусским по своей сути, — тут уже речь идет о превращении «нерусского» в «украинского», то есть «антирусского». Это — «программа-максимум».

Этой, второй стадии нашего падения пытаются добиться всевозможные украинские националисты, над этим трудятся украинская система образования, украинское радио и телевидение и трудились правители вроде Ющенко.

Тогда как «программа-минимум» (первая стадия) реализуется в различные «циничные» эпохи (к примеру, при Кучме или Януковиче), когда главной жизненной целью для человека выставляется материальная выгода. Между прочим, именно на этой стадии давление на русского человека осуществляется до сих пор и в России.

Для врагов нашего Отечества хорошо, если живущий на Украине народ осознает себя нерусским, а еще лучше, если он станет антирусским, — тогда его можно натравить на Россию и его руками осуществить свои планы.

Путь нашего спасения

Украинство, произрастающее на русской почве из жадности, зависти, эгоизма и прочих подобного рода «добродетелей», предназначено исключительно для разрушения. Тогда как для созидания, требующего жертвенности и любви, оно непригодно и без искусственной внешней подпитки скоро увянет. В самом деле, многие ли сегодня, даже предводители самостийничества, готовы отдать жизнь или хотя бы пожертвовать чем-то материальным ради украинской державы? Поэтому Украины — в положительном, созидательном смысле — фактически уже нет. Безуспешную попытку утвердить Украину в положительном смысле делал Ющенко. То, что сейчас называется «украинской державой», не более чем искусственно созданный «загон», в котором всё пребывает в состоянии «управляемого хаоса» и которому не дают соединиться с Россией, искусственно поддерживая его в нерусском состоянии и надеясь использовать в антирусских целях.

Однако тот факт, что Украина в положительном смысле не существует, к сожалению, вовсе не означает, что эта территория неизбежно снова станет частью единого русского государства. В дальнейшем все зависит от России. И если Россия окажется не способной следовать своему великому предназначению, то не будет ни Украины, ни России (разве что останутся лишь названия, обозначающие соответствующие «ячейки глобализации»).

К сожалению, русская цивилизация в ее нынешнем виде, которой предстоит решать «украинский вопрос» (противостоя в этом американскому монстру), пока что духовно к этому не готова.

Ведь создавать, защищать, удерживать в единстве огромную страну, подобную той, какой была Российская империя и после — Советский Союз, невозможно, если ее граждане будут руководствоваться исключительно эгоистическими мотивами, лежащими в основании той либеральной модели развития общества, которая навязывается сегодня народу России. В самом деле, с какой стати нынешнему «гражданину» России, убежденному в том, что для него превыше всего должно быть собственное его благополучие, и настроенному на получение от жизни максимума удовольствий, заботиться об объединении в одну страну с Украиной, если нынешний украинец сегодня примерно в три раза беднее россиянина и с ним ради этого объединения неизбежно придется делиться?

И зачем эта «головная боль» нынешней либеральной российской элите, когда подобное поползновение может вызвать серьезное неудовольствие у теперешних хозяев мира, что в свою очередь чревато многими проблемами для проявивших «непослушание»?

Сталкиваясь сегодня с феноменом украинства, мы должны понимать, что нам приходится иметь дело с одной из форм порчи христианской души и гибельной инерции православного русского народа в том направлении и к тому духовному состоянию, для обозначения которого можно позаимствовать из истории нашей Церкви подходящее слово «жидовствующие».

Другими словами, с христианской точки зрения «украинцы» — это не что иное, как иудействующая ветвь русского народа.

Однако это вовсе не означает, что столь пагубной порче подвержено сегодня только население края, прежде называвшегося Малороссией. Этот же духовный недуг, только в других видимых формах охватил сегодня всю Русскую землю. Ему подвержены все те, кто ставит для себя на первое место не цели духовного спасения, а цели материального, земного преуспеяния, кто движим в своих действиях эгоистическими мотивами. В этом смысле «украинцами» можно считать и «нанопрезидента» Медведева, и бывшего полномочного посла России на Украине Черномырдина, и считающегося на Украине «украинофобом» Лужкова, и даже тех якобы «русских патриотов», которые говорят сегодня о материальной невыгодности для России объединяться с Украиной.

Народ в подобном духовном состоянии ни на что не способен и по большому счету народом уже не является.

Ведь даже если пребывающие в таком духовном состоянии разделенные части единого прежде народа начнут долгожданный объединительный процесс, то обе стороны будут преследовать в нем исключительно меркантильные цели — и тем могут погубить все дело.

Особенно это касается так называемых элит. Разве может благополучно осуществиться это великое, спасительное для нашего народа дело, если его возьмутся осуществлять «жидовствующие» с двух сторон, ищущие исключительно выгоду и возможность обмануть друг друга, решить за счет кого-то свои материальные проблемы — и при этом скованные подозрением, что и «партнеры по переговорному процессу» точно так же хотят их «надуть»?.. И вдобавок готовые всегда предать, перекинуться на сторону наших недругов, если те предложат более выгодные условия...

Все может тогда потонуть в недоверии, подозрениях, взаимных оскорблениях, в бесконечных словопрениях по поводу того, кто кому и сколько должен и кто кого «объедает»...

В этой связи очень важно, чтобы от упомянутой губительной порчи избавилась хотя бы правящая элита Российского государства, на которой лежит ответственность за последующее собирание русских земель. Она могла бы успешно вести диалог с населяющим Украину народом, который в меньшей степени, в сравнении со своей элитой, подвержен упомянутой пагубной порче, но при одном условии: России нужно, признав наконец нынешних «украинцев» частью русского народа (как это и было до 1917 года), взять на себя ответственность за их судьбу и после этого найти способы разговаривать с населением Украины через голову украинской правящей элиты, которая представляет собой своего рода надзирателей, поставленных над ним Западом.

При этом такой разговор должен быть честным и открытым, лишенным всяких «задних мыслей», хитростей, «технологий» и всего того, что нужно скрывать. Это станет возможным, если в интеграционных намерениях российских властей будут преобладать не своекорыстные мотивы, а стремление к возрождению триединой Руси.

А это в свою очередь будет возможно, лишь если сама российская власть преобразится: станет из либеральной подлинно русской, то есть православной.

Вообще же, реализация всех спасительных для нас намерений (и даже само продолжение исторической жизни нашего народа, которая сегодня медленно угасает) невозможна без главного, о чем мы уже говорили выше, — воцерковления нашего народа. И если мы не можем пока что надеяться на воцерковление всех, то для положительных сдвигов в нашей жизни нужно воцерковление хотя бы преобладающей его части — преобладающей пусть даже не количественно, а хотя бы тех, кому небезразлична судьба Отечества и кто способен сыграть активную роль в предстоящие, решающие для России годы.

Это исключительно важно, учитывая то, что не только возрождение нашей великой страны, но и само существование такого государства, каким была Российская империя со всем переплетением сложнейших проблем, порожденных его многообразием, невозможно без преодоления всеобщего эгоизма в нашем обществе и без способности к жертвенному служению, в первую очередь ее элиты.

Только верующий православный человек способен устоять перед соблазнами, посредством которых наших людей делают добровольными рабами всемирных хозяев.

Только православный человек неуязвим перед той искуснейшей демагогией, которая обрушивается сегодня на неукрепленные души наших граждан.

Следует помнить, что главное оружие, которым нас сегодня хотят завоевать, вовсе не новейшие средства в арсенале вооруженных сил противника, а ложь, та самая ложь, отец которой — диавол.

А с этим оружием может бороться лишь Православная Церковь. Как и с нашими грехами, которые способны разоружить и поработить нас прежде всяких агрессоров.

Воцерковленного человека нельзя заманить ни на какой «майдан». Ведь на «майданах», «демократических выборах» и прочих бесовских действах хитрые политики ловят наших духовно беззащитных людей на обращенную к ним беззастенчивую лесть и обещание незаслуженных благ (то есть на всевозможные «модификации» того самого «бесплатного сыра», который, как известно, бывает лишь в мышеловке).

Православный же человек на все это не ведется, ибо ему присуще смирение. Он знает, что на незаслуженное не имеет права, да и относительно своих якобы «заслуг», как правило, гораздо более сдержан в сравнении со своими неверующими согражданами.

Лесть к нему обычно тоже очень плохо пристает. Ведь гордиться, возноситься и покупаться на подобного рода лесть можно, лишь если считать предков своих обезьянами, в сравнении с которыми нынешний человек действительно «звучит гордо».

Если же сравнивать себя не с «отсталыми» обезьянами, а с «образом и подобием Бога», по которому сотво-рен человек и который нами попирается в себе ежечасно, то хвастаться особо нечем... Поэтому-то на известном украинском «оранжевом майдане» были все, кто угодно, кроме православных людей...

Второе важное преимущество православного человека — способность к преодолению собственного эгоизма и готовность жертвовать. А это именно те качества, которых всем нам — от правящей нашей элиты до так называемых простых людей — недостает, чтобы решить наши социально-политические проблемы.

Кстати, замечу, нелегкая русская история и опыт пережитых нами национальных трагедий часто вынуждают наших православных людей перед личиной грозящего России зла метаться между «непротивлением» и «сопротивлением злу силою». Когда перед нами предстают плачевные последствия «непротивления», мы хватаемся за «сопротивление силою». Когда обнаруживаем неправду в «сопротивлении силою» — снова впадаем в «непротивление»...

При этом забываем о подлинно христианском способе сопротивления злу — о сопротивлении жертвой.

Этот способ тем более актуален теперь. Ведь если сила не всегда у нас есть — оттого что государство, как часто бывало в нашей истории, оказывалось в чужих руках, — то жертва доступна каждому.

И это особенно важно в условиях Украины. Ведь если нашим соотечественникам в нынешней России, по их «политическому малолетству», может, еще рано обо всем этом думать и они могут еще позволить себе роскошь уповать на силу государства, ожидая, когда в их распоряжении появится наконец такое государство, которое способно воплотить их чаяния, то для русских людей на Украине «конец света» в этом смысле уже наступил. И у них никакого государства, кроме для них враждебного, самостийнического, давно нет, так что надо научиться обходиться без государства. Тем более что российская власть тем, кто пытается на Украине бороться за русское дело, к сожалению, не помощник и начинает беспокоиться, лишь когда возникает опасность для милой ее сердцу, но безнадежно ржавеющей «трубы».

Наши политические обстоятельства, которые являются отражением нашего духовного состояния, не будут иметь изменения до тех пор, пока не изменится наше сознание. Ведь именно таким образом происходили у нас другие перемены — к худшему.

Вспомним: когда в социалистическом государстве, в так называемые застойные годы, испортился человек (испортился по сравнению с тем человеком, который был в начале социалистической эпохи и который, при всем своем безбожии, все-таки верил в возможность построения справедливого общества), когда советский человек стал более эгоистичным, более жадным, лживым, циничным,  в результате мы получили развал сравнительно сложного советского государственного организма, предполагавшего братские отношения между людьми и определенную степень доверия между ними. Их заменили теперешними, более примитивными формами государственной жизни, построенными на эгоизме. Социалистическая система в идеале была рассчитана на то, что человек превыше всего ставит «общее дело», что он не ворует, не сачкует, не «тянет одеяло» на себя и так далее. Если же успехом «общего дела» озабочена только часть общества, а другая часть руководствуется эгоистическими мотивами, пользуясь нестяжательством представителей первой, то социалистический строй существовать не может и обречен на развал.

Правы были те, кто утверждал, что Великая Отечественная война продлила существование советского государства, задержала его распад. Война принесла народу страдания; в результате перенесенных страданий наши люди стали лучше и смогли еще какое-то время удерживать более сложную по сравнению с сегодняшней форму государственной жизни.

Если бы не Великая Отечественная война, то советское государство развалилось бы раньше, однако напрасно было бы надеяться, что взамен советского строя восстановился бы более сложный, требующий более высоких человеческих качеств дореволюционный строй. Подобное могло бы произойти только в том случае, если бы за советское время наш человек стал совершеннее.

А так как наш человек (в обществе, нацеленном на «удовлетворение потребностей»), наоборот, ухудшался, становился эгоистичнее и примитивнее, то после советской власти возможны были только распад и замена советского масштаба и образа жизни более примитивными формами.

Именно своим православным сознанием и своей готовностью к жертве и отличались наши предки, преодолевшие смуту ХVII века, от нас, чье «светлое будущее» вызывает, мягко говоря, сомнение.

Однако наш исторический опыт подсказывает, что уповать на исцеляющую силу «великого потрясения» — выход не самый лучший. Ведь даже такого величайшего «потрясения» в истории человечества, каковым была Великая Отечественная война, хватило лишь на два поколения, после чего явился Горбачев и «при всенародной поддержке» уничтожил плоды нашей Великой победы.

На самом деле никакие «великие потрясения» и, пусть даже величайшие, внешние победы подлинно благодатных перемен в нашу жизнь внести не могут. Наследники Великой Победы в годы «перестройки» всенародно сдали результаты этой победы в обмен на обещание всяких «цацек».

В связи с этим не могу не остановиться на еще одной причине, указывающей на невозможность решения наших проблем без обращения большинства нашего народа к Православию — воцерковления его или хотя бы приобретения им православного миропонимания.

Неправославный подход к любому вопросу часто заставляет нас «давать слабину» в самом неожиданном месте.

Если не соотносить свои действия с христианскими принципами, то всякая борьба «за правое дело» очень часто, почти всегда, заканчивается разложением тех, кто вступает в борьбу, имея даже самые добрые намерения.

Разложение это проявляется не только в отношении к противнику, когда победившие «добрые» в конце концов уподобляются «злым». Оно проявляется и в отношении к своим, заставляя после «победы» устраивать разборки с прежними своими соратниками, превратившимися затем в конкурентов, что многократно подтверждалось в нашей истории.

Православные же люди, как правило, воспринимают своих сподвижников как помощников в том деле, которому служат, и потому всегда благодарны им за то, что они делают.

Поэтому, задаваясь вопросом «что делать?»,  нужно не упустить главного. Вспомним Священное Писание, согласно которому мир в конце времен сначала покорится диаволу, после чего вскоре наступит Второе Пришествие Христа, Который победит диавола и, отделив праведников от грешников, всем воздаст по заслугам. Этот сценарий нашего будущего является подсказкой для тех, кто думает о том, «что делать», и пытается политическими средствами исправить несправедливость нашего мира.