Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Сегодня мы живы

Эмманюэль Пиротт

Сегодня мы живы

Есть в романе Пиротт «Сегодня мы живы» некое еле уловимое сходство с отечественной классикой. Михаил Шолохов «Судьба человека». Ребенок и мужчина – жизни, искалеченные войной. Маленький человек в жерновах истории.

Хотя, если начать сопоставлять всерьез, станет ясно, что произведения эти не просто глубоко различны, они разнонаправлены.

Шолоховский рассказ - утверждение вечных незыблемых ценностей, анализ судьбы в духе античных трагедий. «Сегодня мы живы» - произведение отстаивающее правду историзма, индульгенция современности, в ней только и возможно жить после Освенцима. Концептуальное противопоставление заметно уже на уровне названий. Там судьба, а здесь жизнь, там человек – некий абстрактный тип, здесь уже индивидуализированное «мы».

С точки зрения статуса, уровня художественного мастерства, силы эмоционального воздействия книга бельгийской писательницы стоит ниже шолоховского шедевра. Но проигрывая в целом, она в отдельных моментах оказывается глубже, разноплановее, парадоксальнее.

Шолохов апеллирует к эмоциям, у него рассказ, повествование, Пиротт в большей степени анализирует. Шолохов утверждает то, что и так очевидно, Пиротт предлагает выйти за пределы простых истин, увидеть более сложную картину. Абстрактный консерватизм человеколюбия отягощен в «Сегодня мы живы» целым рядом неприятных для него подробностей.

С точки зрения сюжета «Сегодня мы живы» - роман довольно простой и в чем-то неоригинальный. Конец войны, на дворе 1944-1945 год. Немецкий диверсант - Матиас, своего рода камикадзе, отправленный вместе с другими на бессмысленное задание – чистый акт отчаяния агонизирующей нацистской Германии, спасает маленькую еврейскую девочку Рене, которая за время шестилетней европейской бойни уже забыла свое настоящее имя, не помнит родителей, не знает, как это – жить спокойно, без гонений и преследований. И эта встреча, естественно, меняет жизнь обоих.

Сюжет настраивает на мелодраму. Однако «Сегодня мы живы» - нечто большее, чем стандартный рассказ об ужасах Холокоста на примере одной девочки. В небольшой по объему книге автору удается затронуть широкий круг тем. Пиротт удалось написать о детстве и взрослении на войне, о судьбе солдата – винтика системы, о трудной жизни мирного населения, которая напоминает нашу Гражданскую войну (нацисты и американцы по очереди захватывающие селение в равной степени остаются для него чужаками, враждебной силой). В центре внимания Пиротт при этом находится нацизм. Она исследует его изнутри глазами Матиаса. Для него нацизм лишен завораживающей мистической ауры. Матиас видит всю ложь и фальшь нацистской идеологии, ее жестокость. То, что творится в концлагерях, не составляет для него, как для многих обывателей, большой тайны. Самое главное, что Матиас понимает суицидальность нацистской идеологии. «Когда останутся только одни так называемые арийцы у них тоже начнут выискивать блох перебьют всех неарийцев, они перейдут к поиску недостатков у оставшихся… Людоед сожрет себя. Такова суть национал-социалистической идеала: никакого человечества вообще! Настоящая философия, поразительно простая и мудрая».

В утверждении, что нацизм – человеконенавистническая идеология, нет ничего нового. Но вот о том, что это чистая агрессия, направленная не только вовне, но и внутрь, на себя, на своих носителей, напрямую говорится нечасто. Указание на самоотрицание, на чистую волю к смерти, как базовый инстинкт, – сильный аргумент для тех, кто несколько подразмяк в отношении к нацизму в последние годы.

Но нацизм не только идеология хозяев. Нацизм - мировоззрение рабов. Достоинство книги Пиротт, в том, что она не взваливает всю вину на Геббельса, Гитлера, гестапо, немецкую военную машину или даже на весь германский народ. Нацизм имеет ростки в душе каждого, независимо от национальности. Он в югославах, сознающих, что славяне подлежат уничтожению, но тем не менее проливающих свою кровь во имя фюрера. Он свойственен французскому обывателю, убежденному в том, что евреи – есть нечто опасное и нечистое. Он присутствует и у некоторых американцев, не слишком отличающихся от немцев в своем поведении на захваченных территориях.

Пиротт удачно выбрала время действия. Конец войны – словно конец эпохи. Но битва еще идет. Поэтому все герои словно балансируют на грани, не знают, какую сторону выбрать, кого поддержать, во что верить. Американцы, французы, немцы. Куда идти?

Ответ на вопрос «что дальше?» - самая дискуссионная часть романа, который изо всех сил старается казаться простой историей о солдате и девочке.

Поначалу кажется, что лучший ответ на военные ужасы – христианство, Рождество, продолжающее сохранять свет человеческого тепла, приветствующее всех, без различия на расы, сословия и прошлое за плечами. Однако рождественский вечер не в силах преодолеть разногласий. Христианство прекрасно, но оно лишено влияния.

В итоге у Пиротт остается один ответ на вызов военной эпохи – современный человек. Рене и Матиас – отличаются от других персонажей романа. Они не пережили войну, а прожили ее, пропустили через себя. Для Матиаса сотни и тысячи жертв не пустой звук, не абстрактная ужасная картинка. На его руках кровь многих. За маленькой Рене смерть уже не первый год идет по пятам. Она – изгой. Она - маленькая еврейка, убившая Христа. Страх, жестокость, предательство. Она видела только человеческую слабость, человеческое падение.

Матиас и Рене - люди новой эпохи, ставшие по ту сторону обывательской системы добра и зла, утратившие связь со своим народом и традициями. Люди, освобожденные от догматов и идеологии.

«Давай, я буду верить в тебя, а ты в меня!» Достаточно ли подобного рода простоты для того, чтобы человечество выпуталось из своих бед? Не порождает ли нового маленького фюрера вера в конкретного индивида? Не с абстрактного ли культа силы, надежности берет свой исток нацизм?

Абстрактный выбор в пользу человека не означает обуздания идеологий. Ведь если в каждом есть воля к злу, демон рано или поздно вновь вырвется на свободу. Сегодня мы живы. А завтра? Но это как всегда уже другая история.

Сергей Морозов