— Ну даешь! Прям в кучку, без выцеливаний: взвод, наводка, выстрел! Взвод, наводка, выстрел! Глаз как у ястреба, Васька, отвечаю!

— Да ладно, Марат, оно само как-то. Тут главное воздуха побольше в грудь, медленно так выдыхать и приклад в плечо...

— Сюда, да? У «мелкашек» отдачи нету, привыкнуть не могу. Мой дядя из Дагестана маузер настоящий привозил, веришь, да? Тяжеленный.

«Ну так уж и маузер», — подумал Вася, поправляя меховое ухо шапки.

— Эй, подождите! — раздался крик позади них. — Подождите меня!

По ступенькам крыльца школы с пыхтением сбегал Федя Липкин. На ходу застегивая ранец, он оступился и, ойкнув, грохнулся прям на землю.

— Во как! — усмехнулся стоящий рядом с Васей Марат. — Вась, ты как, после землетрясения целый? Пошли Липку подымем.

Однако раскрасневшийся Федя встал сам и, возмущенно бормоча, начал собирать выкатившиеся огрызки карандашей обратно в ранец.

— ...все так же скользко: чистют-чистют, а толку? Хорошо, что еще в сто шуб завернут.

— Федот, где ж ты лед-то видишь? — Посмеиваясь, Вася помог другу подняться. — Нормально? Дыр нигде не наделал?

— А я теперь понял, Вась, чего Липке все побоку, — сказал Марат, отряхивая Федин живот. — Точнее, по другому месту.

— Да ну вас, — отмахнулся Федя и с горящими глазами затряс Васину руку. — Ну ты дал! Меньше чем за минуту «яблочко» расстрелять! Видел лицо Андрея Владимировича?

— Загнул тоже — «яблочко»! — Смущенный Вася, однако, не сдержал улыбки. — Габарит от восьмерки до девятки, да и то свезло просто.

Миновав строй подтянутых гипсовых пионеров в снежных шапках, ребята вышли через кованые ворота и оказались на занесенной снегом дороге. Коробки пятиэтажек из красно-серого кирпича чередовались с приземистыми деревянными домами от строящегося на левом берегу Северной Двины комбината до самой площади Ленина.

Вася хоть и пытался держаться в разговоре невозмутимо, но внутренне ликовал. Мало того, что пятерки заработал по конституции, всеобщей истории и черчению, так еще отстрелялся блестяще!

Покрутив головой, Марат хитро прищурился:

— Пыхнем? — достал он рыжую безымянную пачку.

— Уже другие? — с любопытством взглянул на название Федя.

— Прямиком из Сухума, — лениво заметил Марат. — Товарищ отличник, поддержите?

— Таких еще не пробовал. — Вася достал из пачки папиросу и спрятал ее за ухо. Курить ему не нравилось, но отставать от Марата было нельзя. — Пошлите на берег.

Троица направилась в сторону промерзлой пустоши, которую когда-то, судя по рассказам старших, покрывали густые леса. Дойдя до высокой ограды стройки комбината, ребята свернули вниз, к замерзшей реке. Как слышал Вася, здесь жили и работали зэки — об этом не следовало говорить, точно речь шла о чем-то запретном.

— Хоть убей, Васька, ну не верю, что ты боевую пушку ни разу в жизни не видел! — Марат погремел коробком и на ходу прикурил, сочно чиркнув спичкой. — Снайпер из тебя прирожденный, отвечаю.

— Говорю ж, повезло просто. — Вася поймал брошенный ему коробок, зажег папиросу. Пришлось остановиться: в лицо полез густой дым. Зажмурившись, он едва сдержался, чтобы не закашлять. — Хор... ошие... т... такие... Креп... кие...

Спички выхватил Федя и едва успел затянуться, как тут же сложился пополам, подавившись лающим кашлем:

— Перво... кхе-кхе-кхе... классно... Выс... ший... с-с-сорт... а-а-э-э-кхе-кхе-кхе...

Марат с Васей загоготали.

— И дым Отечества нам сладок и приятен, да, Федь? — отозвался Вася, украдкой вытирая слезы.

От крепкого табака развезло во все стороны. Остановившись, ребята разместились на небольшом пустыре с распиленными чураками. Громкий голос Марата бил по ушам, Васю тошнило и покачивало, однако слабаком казаться не хотелось. Он прислонился к одному из бревен и стал наблюдать за распластавшимся на снегу Федей, которому Марат что-то рассказывал.

— Положили стрелки аборигенов — пау-пау-пау! — донесся откуда-то сзади голос невидимого Марата. — Пошли, значит, испанцы своих освобождать, а в темнице возле залитого кровью алтаря — представьте, да? — кучка обглоданных костей. Вот так вот, это вам не на уроках Антонины Арленовны балду гонять. Дальше не прочитал еще, правда... Вась, знаешь чего про конквистадоров? Или ты по индейцам больше?

Вася слабо помотал головой:

— Там Кортес... Шоколад... Завез...

— Это ж ты, стрелок наш! — громко захохотал Федя. — Как там? Кон... венк... стандор ворошиловский.

— Слу-у-шай, а ведь Липкин прав. — Марат положил руку на Васино плечо и дыхнул крепким табаком. — Не хочешь норматив на «Юного стрелка» сдать? А? К Андрею Владимировичу подойди, ему только в радость будешь.

— Точно! — Федя аж приподнялся со снега. — А кто, если не ты? Это ж тебя вся школа знать будет.

— Да ну-у-у, — с натужным смехом выдавил Вася, почувствовав, как быстро забилось сердце. Выделиться из всех учеников как отличник огневой подготовки, да к тому же еще съездить летом в оборонно-спортивный лагерь и даже, может быть, поучаствовать в параде, который увидит вся страна... — Только там ведь настоящие винтовки, Федь, а не эти мелкашки. Я и гильзы-то ни разу не видел.

Марат энергично затоптал окурок мыском ботинка и взял Васю под локоть.

— То, брат, дело поправимое — завтра же из тэтэшки пострелять можно. После линейки, за стройкой. Федь? Вы хоть почувствуете разницу между игрушками и боевым оружием.

— У тебя есть?! — изумился Федя. — Твой? Настоящий?

Марат лишь махнул рукой.

— Из огнестрела попалить интересно, — попытался изобразить небрежный тон Вася. — Вдруг я его и перезарядить не смогу, где уж мне тогда с винтовкой справиться? Марат, только давайте не завтра — праздник же.

Марат прищурил черные, будто полные пороха, глаза:

— А вы чего, товарищ Кортес, остремались? Ни в жизнь не поверю! Только что говорили, значит, что опыта не хватает, а как проблема решилась — назад тут же?

Все о чем-то замолчали. В Васиной голове медленно зрела предложенная Маратом идея. Боязнь все больше отступала, вытесняясь растущим чувством азарта.

— А чего это я, — не выдержал он разряженной тишины. — Завтра после школы и постреляем.

— Другое дело, — подхватил вставший с земли Федя. — Только, чур, я пострелять первый!

— Так и нужно, Липка. — Марат потрепал за шею оклемавшегося друга. — Значит, добро, после линейки собираемся и идем на берег.

* * *

Учебный день сократили до трех уроков. К обеду вся школа высыпала на спортивную площадку, где потоки учеников снова распределились по классам. Поднявшись на трибуну, лысоватый и низенький, похожий на дедушку Ильича, директор бойко зачитал с листка поздравления, энергично хлопая по фанерной крышке при каждой запятой. Когда из хрипящих граммофонов на столбах полилась торжественная музыка, выбежали старшеклассники, скинули куртки и пошли плясать вприсядку. Тут же их окружил хоровод задорных девиц в красных сарафанах.

Васю кто-то потряс за руку.

— Пора, — одними губами произнес Федя.

Протиснувшись сквозь толпу, они оказались возле забора. По другую сторону их ждал ухмыляющийся Марат:

— Хорош ворон считать, подлезайте.

Они перекинули ранцы, сами пролезли внизу и бросились бежать.

— Ты взял? У тебя с собой? А где он? Ну где? — затряс Федя Марата, но тот недовольно шикнул.

— Язык прикуси! Может, мне прям здесь пошмалять? На месте все увидишь.

До стройки шли молча и быстрым шагом, озираясь по сторонам. Обогнув пустырь и выйдя к берегу, Марат вскинул руку:

— Тихо!

Послышался громкий лай и грубые крики. Федя с Васей выглянули из-за спины Марата. По замерзшей реке возвращалась серо-черная колонна одетых в ватники и шапки-ушанки людей, которые несли на плечах топоры и пилы. Колонну сопровождали вооруженные винтовками охранники с собаками.

— Это те самые лагерники? — тихо спросил Федя.

— Самые. — Вася с опаской наблюдал, как кашляющие рабочие поправляют сбившиеся шапки или вытирают замерзшие носы рукавицами. Ему впервые довелось увидеть зэков вживую. — Идемте, пока не заметили.

— Так, ладно, братцы, мы пойдем другим путем. — Решительно хмыкнув, Марат пошел прямо по сугробам вдоль ограды будущего комбината.

Вася с Федей переглянулись, но давать заднюю не захотел никто.

Ребята проваливались в снег по колено, стараясь наступать в проделанные друг другом лунки, но все равно то и дело черпали ботинками снег. Выдохшись, они остановились.

— Приплыли, — раскис Федя первым. — Марик, давайте в следующий раз — я уже ни ног, ни рук не чувствую.

— Никаких «следующих разов», — отозвался Марат, подходя ближе к забору. — Я ж говорю, меня надо слушать.

Из середины бетонной плиты торчал ржавый конец арматурины, на который можно было забраться.

— Мы что, на стройку полезем? — Вася почувствовал, как неприятно поджимается желудок. — А обратно?

— Да точно так же. Ну или товарищ Кортес может вернуться, мы его не держим, сами постреляем. Правда, Липка?

Сжав губы, Федя глянул на Васю.

Подсадив друг друга, они перебрались через ограду. Ребята оказались на территории стройки, позади разрушенных бараков с выбитыми стеклами. Троица оказалась на открытом пятачке, захламленном строительным мусором, банками из-под консервов и пустыми бутылками. Вокруг не раздавалось ни звука, лишь где-то вдалеке глухо перестукивались рубящие дерево топоры.

Ребята скинули ранцы на землю, попрыгали, растерли замерзшие руки. «Видимо, тут свалка», — оглядевшись, подумал Вася.

Марат вытащил из внутреннего кармана продолговатый клетчатый сверток. Когда он отогнул края носового платка, Федя с Васей увидели лежащий на его ладони черный блестящий пистолет.

Вася не мог отвести взгляд от гладкого ствола и ребристой потертой «щечки». Даже на вид пистолет казался увесистым.

Из другого кармана Марат вынул небольшую смятую упаковку:

— Пульки.

Федя приподнял крышку, достал маслянистые патроны с округлой верхушкой.

— Боевы-ы-ые, — завороженно протянул он, перебирая пальцем ряды патронов.

— Самые что ни на есть, — закивал Марат. — Дядя других не держит. Куда палить-то будем, придумали?

Вася отвлекся от наведения мушки на скачущих воробьев, покрутил головой:

— А некуда, что ли? Да хотя бы вот.

Он вынул из зазора между плитами свернутую в трубочку газету, расстелил ее на пеньке — внутри лежали обглоданные рыбные кости. Первые страницы «Известий» пропитались жиром и промерзли, но середина уцелела.

— Вот как хорошо-то. — Достав из ранца карандаш, Федя с воодушевлением начал чертить крупную мишень.

«...декабря тысяча девятьсот тридцать девятого года страна отмечает день рождения... воплощены лучшие черты человека, надежды и чаяния трудового народа... вождь растил и закалял...» — с усилием прочерченная грифельная дуга кое-как соединила несколько строк газетной колонки.

Готовую мишень повесили на сук, Марат помог зарядить «бутылочные» патроны и показал, как держать оружие.

Взявший пистолет первым, Федя покрутил его, пощелкал туда-сюда предохранителем и, деловито глянув в прицел то одним, то другим глазом, пару раз выстрелил. Громко хлопнувший залп разлетелся над округой выпуклым эхом, пахнуло жженым порохом. Тут же на шум отозвался захлебывающийся лай.

— Молодец, Липка, сам себе верен. — Едва сдерживая хохот, Марат артистично потряс Федину руку. — Как «молоко» нещадно расстреливал, так и продолжаешь.

— Да это с непривычки просто, рука ушла сразу же, — затряс пистолетом Федя. — Тяжелый, зараза, совсем не как тозовка. Вот пусть Кортес попробует.

— А Кортес отказываться и не думал. — Вася взял протянутое оружие, деловито проверил количество патронов, стараясь подражать ловкому Марату, шлепнул ладонью по торцу магазина. Ему нравилось, как уверенно смотрится в руках пистолет, хотелось примериться через мушку к целям, прикидывать, как хлопнет над ухом выстрел.

— Вась, ты у лица его только не держи, — доносились со стороны советы Марата. — Мне так однажды по зубам двинуло. Это тебе не тир, где подбородок на приклад сложить можно.

Вася прицелился, набрав воздуха в грудь, медленно выдохнул и с усилием спустил курок. Выстрел на секунду оглушил, показалось, что в ухо что-то отскочило, — Вася аж невольно зажмурился. Когда открыл глаза, увидел, что газеты на дереве больше нет.

— Четко. Ну ты даешь! — Федя с восторженными криками побежал к дереву.

— Красавчик, сразу же не ниже семерки, — одобрительно захлопал в ладоши Марат, сжимая в зубах дымящуюся папиросу.

— Хлопает, конечно, будь здоров. — Вася потер ухо, внимательно осмотрел пистолет, втянул носом осевший запах выстрела. Неуверенность растворилась, теперь он смотрел на оружие с толком, понимая, как с ним обращаться и чего ожидать. — Еще пальну?

— Пали, конечно. — Марат сплюнул табак и выбросил окурок. — Только ждешь непонятно чего... Ну что он там, окочурился? Федь!

Федя замер, повернувшись к ним спиной.

— Неужели «яблоко»? — выкрикнул Вася, но тот не шелохнулся. — Цифры, что ль, понимать разучился?

Вдвоем они подошли к дереву.

— На ходу спишь? — Марат осекся, увидев лежащую газету, перед которой застыл Федя.

Вася сначала не понял, что произошло, но, опустив голову, почувствовал, какими ватными становятся ноги.

— Нет, — смог выдавить он. — Нет. Это не я.

— А кто еще, Вася, — тихо отозвался Марат, смотря в одну точку. — Твоих рук дело.

— Ну то есть как это — моих? — Вася всеми силами сдерживал рвущийся голос. — Патроны не мои. Пистолет тоже.

— Но стрелял-то ты, — резко отозвался Марат. — Спорить со мной будешь?

— А кто докажет-то? Вы вдвоем, а?! — Вася сорвался на вопль.

Один Федя все так же стоял и глядел куда-то сквозь газету.

— А докажу, если надо. Отвечаю! — Марат развернулся к другу, в его глазах кипела злоба. — Думаешь, твои пальчики не откатают? Или скорее тебе, чем нам двоим, поверят?!

Вася почувствовал, как запылал румянец, ледяная металлическая рукоять прилипла к ладони.

— Если ты... — Васина кисть невольно задергалась, точно подсеченная рыба. — Ты сейчас... Не...

— Атас! — вдруг истошно закричал Федя, схватил ранец и рванул к забору.

Марат обернулся, выругался и, задев плечом осевшего Васю, поспешил следом.

— А ну, чего тут такое-то, а?! Вас кто пустил, шпана малолетняя?..

Со стороны цехов к ним приближалась пара людей в форме. Один из них сжимал в руках винтовку, другой придерживал козырек фуражки, что-то выкрикивая.

Бросив пистолет, Вася кинулся за друзьями. Он видел, как мелькнула переброшенная через забор Федина нога, следом наверх влез подсадивший его с бревна Марат.

— Мар... рат... Я... Мне... — задыхаясь, попытался окликнуть его Вася.

Тот огрызнулся, сделал рывок и перелетел на другую сторону.

— А ну, стоять, эй! Чего припустил-то?!

Вася без оглядки устремился вдоль ограждения, выискивая, где бы удобнее забраться, и на глаза вовремя попалась не залатанная в ограде прореха. Он пригнулся, стараясь втиснуться в железные прутья, заорал от натуги, однако рывок за куртку вернул Васю обратно. Сзади по плечу ударила свернутая газета, ему в лицо заглянул треснутый профиль вождя с продырявленным обугленным глазом, внутри которого, как черви, копошились газетные буквы, разрывающие рот, лоб и щеки. Кто-то сверху громко ругался, тряс за плечо, но он не слышал ни чужого голоса, ни своих криков — мир превратился в одно-единственное имя, вставшее перед глазами огромным железобетонным монументом, а когда он попытался убежать, печатное имя нависло и с грохотом обрушилось, похоронив его под обломками.