Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Торжество Православия

Юрий Иванович Архипов — писатель, германист, литературовед, автор более 2000 публикаций. Он перевел на русский язык более 100 значимых произведений немецкой литературы, принадлежащих перу Людвига Тика, Георга Бюхнера, Германа Гессе, Франца Кафки, Эрих-Марии Ремарка, Гюнтера Грасса и др.
Живет в Москве.
 

Торжество Православия

Иной раз где-нибудь в библиотеке на встрече с читателями или после обедни в храме подойдет кто-нибудь с жалобой: трудно, мол, разобраться в литературе по Православию. Раньше трудность была в ее нехватке, теперь - в изобилии. Ежегодно выпускается столько, что жизни не хватит, чтобы все прочитать. Как же выбрать самое-самое? Отвечаю обычно так: читайте классику, не ошибетесь. Тут тот же принцип, что и в художественной литературе. Прожить без Пушкина, Гоголя, Достоев­ского, Толстого, Лескова и Чехова - значит просуществовать неполноценной, урезанной жизнью, обокрасть самого себя. «Ну а в православной-то литературе кто классик?» - следует далее насущный вопрос. Опять же те, кого даровал нам золотой для отечественной культуры XIX век. Прежде всех, конечно, Серафим Саровский, хоть он и не оставил письменных сочинений. Зато, как и в случае с Сергием Радонежским, за ним записаны его духоподъемные разговоры. К великому счастью нашему, оставили свои книги истинные златокузнецы мудрого духовного слова - Игнатий Брянчанинов, Феофан Затворник, Филарет Москов­ский, Иннокентий Херсонский, Амвросий Оптинский, Иоанн Кронштадтский. «Ну а среди современных-то авторов кто достоин? - наседает всегда далее дотошный приобщенец к сокровищнице мудрости несуетной и нескабрезной. - На прилавке ведь сотни книг авторов в духовном сане, как в них разобраться?» И здесь критерий нетрудно отыскать, если помнить, что было в начале. Недаром сказано - Слово. Не случайно ведь и культура России прежде всего литературоцентрична. Испокон веку здесь ценится то Слово, в котором слились Истина и Красота. Лучшие наши церковные авторы не только по-своему окормляли творцов художественных словесных созданий, но и сами были выдающимися писателями. Парадную речь митрополита Платона (Левшина) на восхождение на трон Александра Благословенного Николай Греч когда-то включил в свою вовсе не пухлую выборку лучших образцов русской прозы, выдержавшую десятки изданий. Без творений преподобного Тихона Задонского не удался бы Достоевскому образ Зосимы в его главном романе. В напевных и метких афоризмах святителя Паисия Величковского стилистический исток дивной прозы кудесника Гоголя. А мыслим ли Иван Шмелев без Амвросия и Иоанна? Вот и в наши дни читать следует в первую голову тех, кто завораживает своим незаемным и неказенным словом. Не случайно многие ведущие авторы из числа нынешних священнослужителей - от архимандрита Рафаила (Карелина) и священника Ярослава Шипова до протоиереев Валентина Асмуса и Артемия Владимирова - по образованию и первоначальным пристрастиям своим филологи, литераторы. К этой славной когорте священников-литераторов принадлежит, конечно, и протоиерей Александр Шаргунов, хорошо известный патриотическому движению как председатель Комитета «За нравственное возрождение России». Его чрезвычайно плодовитая литературная деятельность в качестве православного проповедника и просветителя давно уже снискала самое широкое признание. Высокой оценки удостоились и две новые, роскошно изданные книги отца Александра - «Двунадесятые праздники» (издательство Свято-Троицкой Сергиевой лавры) и «Евангелие дня» (Издательство Сретенского монастыря). Эти труды сравнимы с творениями упомянутых Филарета и Иннокентия. Проповеди, вошедшие в эти сборники, по словам одного архиерея: «Несомненно, тщательно отредактированы, но при этом сохраняют дух живого слова, произнесенного в храме за богослужением. Они насыщены богословским содержанием, в них чувствуется глубокое знание Священного Писания, святоотеческого богословия и литургических текстов, но нет ни малейшего намека на компилятивность или начетничество. Эти проповеди оригинальны по содержанию, написаны современным языком, адресованы сегодняшнему человеку. Редко в наши дни появляются книги такого качества и такого уровня». Православная жизнь на протяжении многих столетий подчиняется единому годовому циклу, соблюдающему двенадцать главных («двунадесятых») праздников. (В императорской России они чтились и государством.) Это (начиная год по-старинному и в согласии с церковно-христианской логикой - с сентября) Рождество Пресвятой Богородицы, Воздвижение Креста Господня, Введение во храм Пресвятой Богородицы, Рождество Христово, Крещение Господне, Сретение Господне, Благовещение Пресвятой Богородицы, Вход Господень в Иерусалим, Вознесение Господне, День Святой Троицы (Пятидесятница), Преображение Господне и Успение Пресвятой Богородицы. (В особое издание, очевидно, будет выделен Праздник Праздников - Пасха.) Каждому из этих праздников протоиерей Александр Шаргунов, настоятель московского храма Святителя Николая в Пыжах, посвящал особые проповеди, читанные с амвона своим прихожанам. Они-то и объединены в этой книге. При этом поражая своим разнообразием. Это как в иконописи - каноны одни, а вариаций великое множество. Конечно, все проповеди бьют в одну точку: «Христос пришел, чтобы дать нам Крест» (с. 60). Однако наполнение этот тезис получает всякий раз новое - сопричастное волнам изменяющегося времени. Постоянно только распахнутое окно в современность: «Страшные испытания даются нам сегодня. Для чего Господь попускает их? Для того чтобы мы стали по-настоящему сильными, чтобы узнали, что только прикосновением ко Кресту может ожить полумертвая наша Россия и воскреснуть - распадом охваченный мир» (там же). Слово перед праздником Богоявления подает проповеднику повод классического вопрошания: «Кто услышит сегодня глас вопиющего в пустыне?» И опять оживает в устах и под пером священника насущная современность, вырастающая из недавнего прошлого: «Хрущев обещал всему народу показать по телевизору незадолго до тысячелетия Крещения Руси последнего попа. И когда с началом перестройки все увидели на экранах первого священника и услышали колокольный звон, сердца многих дрогнули. Но вскоре всем дано было убедиться, что это только заставка, красивый узор, который к тому же непременно должен перемежаться с непристойностями» (с. 236). Православный праздник, таким образом, не повод для благостного самоуспокоения. Но - для очередного взъярения духовных сил, коих взыскуют тяжкие глуби быстротекущей жизни. Повод для того, чтобы еще и еще раз осветить временное и преходящее негасимым светом вечности. «Христос - Солнце Правды», - любил говорить и святой праведный Иоанн Кронштадтский. Но особенность православного бытования в том, что здесь каждый день, по сути, тоже маленький праздник. Собственно, христианская жизнь и есть удивительное соединение аскезы и праздника. И по ощущению этого дара Божия, коим отмечен каждый из нас, и по самым формальным признакам. Ибо нет в году дня, который не был бы отмечен памятью какого-либо святого. Нет в году дня, который протекал бы для православного человека вне притягивающего к себе поля Евангелия. Ибо «Евангелие - книга жизни Господа. Оно существует для того, чтобы стать книгой нашей жизни. От того, как мы слушаем слово Божие, зависит вся наша жизнь» - этими словами отец Александр открывает свое двухтомное издание «Евангелие дня». Оно предлагает толкование тех отрывков из Евангелия, которые составляют весь богослужебный цикл года. Ведь христиа­нин должен читать Евангелие каждый день. А научиться по-настоящему читать, то есть понимать его, так непросто. А главное же, как не устает убеждать автор, добиться того, чтобы это чтение было актом не внешнего принуждения, а внутренней необходимостью. «Господь задает нам прямой вопрос: какова земля твоей жизни? Может быть, ты так же недоступен слову Божию, как дорога, по которой идут толпы и где уже потеряны все семена? Может быть, слишком неглубока земля твоей жизни - и после порыва вдохновения, когда приходит зной со всеми своими трудами и скорбями, ты опускаешь руки, потому что тебе недостает настойчивости и терпения? Или, может быть, это заброшенная, заросшая чертополохом земля, где дурная трава вытесняет доброе семя, потому что каждо­дневные заботы, и развлечения, и личные интересы не дают места для Бога в твоей жизни?» (т. 1, с. 286). Вновь и вновь на протяжении сотен страниц пытается автор достучаться до ума и сердца читателя, чтобы внушить ему главное: не будь поверхностным, иди вглубь. Наши церкви переполнены ныне прихожанами, особенно, что отрадно, молодыми. Но многие ли из них живут истинно христианской жизнью? И для скольких из них православие - это только привлекательный, очень красивый обряд («узор», как говорит отец Александр)? Многие ли помнят, что цель жизни - спасение души? То есть прощение Господне, отпущение грехов. «Подлинное прощение невозможно без исповедания полноты веры, без жизни по вере, без отвержения всякой лжи и всякого зла» (т. 2, с. 300). А добиться этого, может быть, труднее, чем когда-либо. Ибо «мы живем в мире, где все делается, чтобы отменить в массовом сознании само понятие греха, отменяя заповедь Божию и нравственный закон. Если не существует больше нравственного закона, не существует и греха» (там же). Невольно вспоминаются, конечно, и пронзительные мотивы Достоевского с духовными корчами его героев, ужаснувшихся тезису Канта: «Если Бога нет, то все позволено». Вообще, окольцовывая, так сказать, изложение, следует признать: православная проза протоиерея Александра Шаргунова (а это проза) вырастает из двух источников. Из евангельских притч с их простотой и «миметической», то есть повседневной жизни подобной, убедительностью. И из устоявшихся, не раз оправдавших себя навыков классической русской литературы так работать с необыкновенно богатой русской речью, чтобы во всю полноту проявлялись ее выразительные возможности. Особенность этих двух столь значительных книг в том, что они ориентированы не на ту литературную традицию, что, казалось бы, должна быть этим книгам в силу самого жанра своего близкой, - условно говоря, гоголевско-лесковскую, изобилующую церковными славянизмами и напевно-праздничным ритмом, - а на лермонтовско-чеховскую повествовательную повадку, внешне непритязательную, пользующуюся в основном обыденными словами, в прозрачности своей близкую к «тихой» лирике. Такая проза - и по объему тем, и по качеству письма - редкость в новейшей православной литературе. Ее-то и можно с чистым сердцем рекомендовать современному неофиту, жаждущему ориентиров.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0