Минувший театральный сезон был на редкость разнообразен, угодив всевозможным зрительским вкусам — поклонников и классики, и авангарда, и музыкальных спектаклей. Впрочем, идя на классику, вы можете получить чистый авангард, а в Московском международном доме музыки обнаружить целое собрание сочинений Николая Васильевича Гоголя.

Да, абонемент «Классика с Даниилом Спиваковским» в Доме музыки раскупается мгновенно, имея немалый просветительский эффект. На его моноспектакли в сопровождении Национального академического оркестра народных инструментов имени Н.П. Осипова приходят целыми семьями, чтобы услышать со сцены «Шинель», «Ночь перед Рождеством», «Мертвые души» и «Вия». Когда-то Даниил служил в театре имени Вл. Маяковского, много снимался, а теперь он сам человек-театр, представительствующий от имени великой русской литературы серьезно и вовремя, заставляя своих нечитающих современников прочитывать текст от корки до корки. Вот вам короткое вступление.

Из русской и советской классики

Московский Художественный театр имени А.П. Чехова к своему 125-летию поставил чеховского «Дядю Ваню», не распугав приверженцев традиций. Режиссер Денис Азаров создал печальную историю о людях, которые узнали, что жизнь их прожита зря. О проигравших жизнь.

На занавесе великолепный русский лес, лес как целое мироздание. А за ним — мгла, тягостный ритм событий, скучный, безрадостный дом профессора Серебрякова. Где-то вдали встает и заходит солнце, отмеряя часы, дни, годы. Но люди живут в душевной тоске, не чувствуя жизненных сил, словно затерянные в огромном лесу жизни. Войницкий (Сергей Епишев), высокий, эффектный, но давно погасший, жизнь свою проживает на каком-то автоматизме, печально глядя на себя со стороны.

Всю жизнь работая на Серебрякова, он эту жизнь, в общем, проиграл, не обретя ни судьбы, ни любви, и давно смирился, хоть и бунтует в финале. А сам Серебряков (Авангард Леонтьев) забавен фактурой личности — маленький, капризный и комичный, но чувствующий себя великим и имеющий необъяснимую власть над всеми. В этот унылый дом влетает комета — насмешливый, порочный и горячий Астров (Павел Чинарёв). Авантюрист и эпатажник, он ведет себя дерзко и обладает опасным шармом. Тут женщинам не устоять, все под его чарами. Он же, срывая голос, надрывно кричит нам об исчезающих русских лесах и вырождении родной природы. А спьяну куролесит и бушует, обнажая острую потребность жизни. Ту потребность и ту удаль, которых так не хватает обитателям этого дома... Спектакль о скучных людях в роскошном имении длится долго, три часа, так что все наберитесь терпения.

Советскую классику 20-х годов «перетряхнул» театр «Et Cetera» под руководством А.Калягина, поставив к своему 30-летию эрдмановский «Мандат». Стиль саундрама — любимый жанр режиссера Владимира Панкова. Этот бурлящий спектакль — о смятении человека и общества на сломе времен. Начало 20-х, время между распадом Российской империи и установлением советской власти, и — обычные люди, не понимающие, какому строю они принадлежат и на какие ценности им теперь опираться. И потому запутавшиеся, дезориентированные, мечущиеся между прошлым и будущим.

Семья бывших торговцев Гулячкиных пытается приспособиться к новой жизни. А Павел Гулячкин (Григорий Старостин) мечтает стать большевиком и приобрести красный мандат. Так начинается его опасный и трагикомичный путь «превращения в коммуниста».

Здешняя арена жизни напоминает громадный цирк с эксцентриками и комиками-буфф, у которых выбелены лица и наклеены клоунские носы. Это люди-шаржи, осмеянные в их истеричных попытках примазаться к новой власти. Они несутся в трагическом карнавале жизни, пытаясь уцелеть, спастись и раствориться в новом обществе. Меж тем Павел все же добывает себе красный мандат, оказавшийся фальшивым, и, разоблаченный, сам уже не знает, к какому лагерю ему пристать и кем быть дальше. Вокруг же — массовое столпотворение россиян, с мандатами и без, с чемоданами и налегке, галдящих и несущихся куда-то в сопровождении целого сонма музыкантов, играющих на всех этажах огромной сцены. И в этом странном хаосе жизни, как всегда, запутанной и сумбурной, в которой неясно, куда плыть, есть что-то вечное.

А русскую поэзию интерпретирует театр Романа Виктюка. Дмитрий Бозин обратился к малоизвестной поэме Марины Цветаевой «Царь-Девица», еще не имеющей сценических традиций. Таким образом, женская поэзия и мужская режиссура соединились в новом синтезе.

Фантастическая история о Царевиче и полюбившей его Царь-Девице обрела форму романтической мистерии, в которой сплелись галлюциногенные видения, миражи, мелодекламация, пластика и языческие заклинания — все то, за чем обычно шла в этот театр публика, когда-то поклонявшаяся Виктюку, теперь же доверившаяся его продолжателям. Сам Дмитрий Бозин, меняющий диковинные костюмы и образы, — главный проводник сюжета и олицетворение всех природных сил и чар, наполняющих действие. Он — Колдун, он — Ветер, он — судьбоносный дирижер и распорядитель судеб. Загадочный Царевич (Станислав Мотырев), спящий в своей люльке, напоминающей лодку и месяц, инфантилен, изнежен и слаб. Однако магнитом притягивает женские сердца. А Царь-Девица (Виктория Савельева) — тоже бесконечно инфернальная дева-воительница: на огромных котурнах, в латах и в пылающем огненном шлеме. Она склоняется над вечно спящим Царевичем, зовя его к любви, но их встреча так и не произойдет, оставшись лишь роковой «невстречей». Все действо в целом эпатажно, целиком загадочно и непременно заставит вас взять в руки томик Цветаевой, чтобы прочесть первоисточник. Стало быть, просветительский эффект театра достигнут!

Из зарубежной жизни

Зарубежная пьеса, и классическая, и современная, всегда привлекательна для зрителя, суля ему новые открытия. А «Последний поезд» в Ленкоме, поставленный Антоном Яковлевым, стал обновленной версией пьесы американского драматурга Вины Дельмар «Дорогу завтрашнему дню», напомнившей нам ее первую московскую постановку, осуществленную Анатолием Эфросом в 1969 году в театре имени Моссовета. Легендарный спектакль «Дальше — тишина» шел больше двадцати лет, а Фаину Раневскую и Ростислава Плятта в ролях Люси и Барклея Купер мечтал увидеть каждый.

Новая версия заметно помолодела, превратившись в музыкальный трагифарс с оркестром лихих музыкантов. Сюжет же вечен. Пожилая американская пара, вырастившая пятерых детей, уже не в силах оплачивать свой дом, который пришлось заложить в банке. Но дети отказываются помочь родителям и лишь разлучают их: мать забирают к сыну в Нью-Йорк, отца же отправляют к дочери в Калифорнию. И эта разлука смертельна для обоих...

Посмотрите этот спектакль ради Олеси Железняк, которая намного моложе своей Люси, но играет ее пронзительно. Она всем мешает в семье сына, она в тягость, она совершает нелепые поступки и нарушает привычный семейный уклад! Пытаясь всем угодить, она жалка, как приживалка. Да, мама стала не нужна. Порывистая и неловкая, доверчивая и беззащитная, она всем пытается помочь, но всех лишь раздражает. Как она нелепа и смешна со своими птичьими вскрикиваниями и внезапными выходками, эта раненая птичка, запертая в клетке! И Барклей (Виктор Раков), разлученный с нею, страдает не меньше, хотя все старается смешить своими забавными фокусами, которые когда-то веселили его детей, теперь же лишь злят.

И вот их последняя встреча на вокзале. Поезд сейчас увезет его в Калифорнию, а ее отправят в дом престарелых. И Барклей, и Люси в торжественных белых костюмах. Это их последний маленький праздник. Они пьют коктейль в баре и даже танцуют. Они объясняются друг другу в любви, пытаясь сдерживать слезы. Они прожили вместе полвека. Дальше — тишина.

А театр имени Евгения Вахтангова удивил редким жанром — спектаклем-воспоминанием о великом фильме, поставленном в Риме 60 лет назад. Спектакль, придуманный Лейлой Абу-аль-Кишек, называется «Феллини. 8¹/₂». Фильм мы знаем наизусть, и, глядя на сцену, отсканировавшую его сюжетную канву, тоже вспоминаем его с волнением.

Режиссер Гвидо Ансельми (Владимир Вдовиченков) один в пространстве, наполненном туманами его видений и воспоминаний. Он в творческом кризисе, он начал свой фильм без точного плана действий и не знает, как его завершать, а продюсер требует и торопит. Но Гвидо сейчас совсем в другом духовном измерении, он «на паузе», он разочарован в жизни и в самом себе, растерян и подавлен, опустошенный неврозами и комплексами, пытаясь в муках выстраивать свой замысел. Для него спутались реальность и поток воспоминаний, окруживших целым хороводом персонажей. Это его жизненная проекция и его вечная свита, не оставляющая в покое ни на миг. Тут и его жена Луиза, и любовница Карла, и видение детства — танцующая Сарагина, и юная Клаудия, манящая новой жизнью, — словом, весь его жизненный карнавал. Все они докучают и мучают, обличая героя в мужском и творческом несовершенстве. И он стреляется — но этот выстрел метафорический: герою надо жить. Необходимо завершать начатый фильм и наводить порядок в собственной жизни. А его смятения сами становятся материалом фильма — доказывая, что именно в них ищется и обретается творчество. И это именно та «душевная смута жизни», в которой, как учил Феллини, черпается вдохновение.

Еще одна яркая постановка вахтанговцев — «Амадей» в режиссуре Анатолия Шульева, ставшего теперь главным режиссером театра. Это очередная версия взаимоотношений Моцарта и Сальери, сыграли которых Виктор Добронравов и Алексей Гуськов.

Спектакль «большого стиля» представителен, многолюден и красив, но главное, ради чего стоит его увидеть, — это дуэт главных героев, породивший множество споров о том, кто сыграл круче — Гуськов или Добронравов.

Что-нибудь современное

Легче всего принимает сцена новые современные пьесы, требующие лишь внятного прочтения свежего текста, самого по себе являющегося новостью и событием.

В театре музыки и поэзии под руководством Елены Камбуровой появилась «Турдейская Манон Леско» по одноименной и малоизвестной повести Всеволода Петрова. Повесть автобиографична и рассказывает о короткой истории любви офицера и санитарки во время Великой Отечественной войны. Режиссер, он же композитор спектакля Денис Сорокотягин, предложил жанр читакля, соединившего музыкально-драматическое действие и литературную читку.

Главный вокал — у санитарки Веры (Любовь Логачёва), которая является вожделением всего санитарного поезда. Это простушка, девушка из народа, наивно-лукавая и обладающая непобедимым очарованием. Герой (Роман Калькаев) — интеллектуал, читающий на немецком «Страдания юного Вертера» и, влюбляясь, воспринимающий Веру сквозь призму искусства и классической литературы. Интеллектуал, для которого смешение искусства и жизни вошло уже в плоть и кровь. Между ними — пропасть, но он все равно сравнивает героиню сердца с красавицами картин Ватто и с Манон Леско — женщиной, созданной для любви. На помощь любовному воображению приходит «галантная» живопись XVIII века, где всюду в центре роковая героиня, волнующая, опасная и загадочная. Эти картины — живописный фон спектакля и подсознание героя. После недолгого отъезда он возвращается в деревню Турдей, где остановился их госпиталь. Но изменчивое сердце Веры уже принадлежит другому. И как тут не вспомнить о вечной загадке любви — и о Манон Леско, и о Кармен, и о Лолите, их духовная сестра Вера тоже погибнет — при бомбежке, успев ранить многие сердца.

Новая пьеса Полины Бородиной «Исход» имеет сейчас успех на разных сценах, в том числе и в Московском театре юного зрителя, в постановке Камы Гинкаса.

Тут случай из наших дней: не обретя смысла в своей жизни, не состоявшийся ни в работе, ни в семье и ощутивший ее беспросветность, человек решает совершить бегство, удалившись во внутреннюю эмиграцию. Решает прийти к полному личностному обнулению. Бежит из дома, скитаясь и желая забыть свое прошлое, и в поисках «земли обетованной» попадает в психушку. Играет его Александр Тараньжин. Он называет себя Моисеем, он тих, безропотен и подавлен и имитирует полную потерю памяти. Осуществив свой план, он становится здесь никем, превратившись в ничто. Однако попадает в еще более бессмысленное и угнетающее бытие. На «лечебно-трудовых занятиях» шьет носовые платки, подвергается издевательствам персонала и унизительным психологическим экспериментам, а за непослушание сидит в темном карцере. Вокруг него фриковые пациенты, охваченные различными дикими маниями. «Отпусти мой народ!» — пишет он лозунг на стене. Но он не библейский Моисей, и ему некуда свой народ повести. В конце концов его все-таки находит жена и возвращает домой — откуда он вновь уходит в неизвестность...