Смотритель
Смотритель
С Пелевиным что-то случилось, как говорят в народе, «что-то в лесу сдохло». Последние романы про вампиров и «укров», при всей авторской изобретательности, чаще всего изящной и уместной, хотя иногда и чрезмерной, оставляли общее ощущение мрачности. И еще какой-то умственной, а главное душевной, натуги. Такое было ощущение, что доделывает очень мастеровитый и очень ответственный человек уже не слишком любимую работу, таскает чемодан без ручки, очень надоел, а бросить жаль.
«Смотритель» разительно отличается от недавних книг Пелевина общим почти мажорным, приятно добродушным настроем. Фантазирование и комбинирование идет бодрым манером, так и хочется припомнить цитату — «легкость в мыслях необычайная». Если бы можно было такое определение употребить в положительном смысле, я бы сказал, роман сочинен Хлестаковым. Той его модификацией, что подпила и хвастается. Важно заметить, что легкость ничуть не говорит об авторской безответственности, о пренебрежении своими обязанностями. У автора все сходится, все ружья стреляют и все вовремя.
Можно это сочинение назвать фантазией на известную тему "подпоручик Киже". Был интересный факт в истории, был изящный пример в истории словесности, но кто сказал, что тема исчерпана? Пелевин применил подход, который можно обозначить так: зачем просто, когда можно сложно! Историю, рассказанную классиком экономно и отточено, Пелевин буйно и прихотливо расцвечивает, усложняет и осложняет, наматывает множество сюжетных ниток, вставляет любовную историю — кстати, очень симпатичную и не банальную, — и в результате после прочтения остается чувство благодарности автору. Как хорошо, что так длинно, что так запутано, со столькими перебрасываниями читателя из одного сна в другой сон и обратно.
Вопрос, что есть реальность, который многих почему-то волнует, при чтении этого романа теряет смысл, и это очень здорово. По крайней мере, честно: ну, не знаем мы, что такое реальность. При этом удивительным образом все равно правящим течением в нашей литературе остается реализм. И не только в нашей. Если вдуматься, в этом есть какой-то мало кем осознаваемый авантюризм — писать реалистические романы, так и не решив, что понимать под реальностью.
И все же, хотелось бы догадаться, что произошло с мрачным сочинителем невеселых книг. Приходит на ум нечто пошловатое: Акела влюбился. Поэтому перестал промахиваться. Все другие объяснения получатся еще более фантастичными.
Михаил Попов