Нрзб

Время снежинок из оберток из-под конфет,
напавших на след
и отправившихся в разведку.
Это время сказать, что я обезобразил конверт
ужасающе рыжими линиями рассвета.

Если кто-то взял и закончил войну,
почему как зеницу ока храню из окопа
пожелтевшие письма замученных насмерть в плену?
У тебя они тоже есть.
И мы их не выбросим. Оба.

Это время откупорить новый сливовый штоф
и выбрать остров
в море союзов «или».
Это время сказать, что я знаю, что
(нерзборчво... Вдимо автора зстрелили)
14 декабря 2013


Мать моей матери

Моей драгоценной бабушке
Даниловой Ии Николаевне,
работавшей в тылу ВОВ

Мать моей матери была двенадцатой из детей,
а тринадцатая скончалась, как будто Боже узнал, что ей

не прожить катастрофы, воспалившей сетчатку века, —
Он единственный знал, каково это вынести человеку.

Шла она, та, чье имя назвать не могу, не смею,
та, к которой я отношения, кажется, не имею —

не была на фронте, в тылу, не слышала гром снарядов,
но я слышала ее много, так много, почти что рядом.

Я чуяла ее, ту, чье имя называть глупо,
рассматривающую каждого из
                                                                под огромной лупой,

я видела ее в глазах у матери моей матери, даже
когда она меня трехлетнюю учила держать карандашик.

Мать моей матери помнит тот страшный вечер,
когда народ собирался в последний раз, как на вече,

обезмуженную, обезвоженную, обезображенную деревню,
как горели ее отцами посаженные деревья,

этот вечер в несколько лет длиною был очень долог.
Сколько бы книг ни заполняли поверхность полок —

лучше глаз, которые я ежедневно вижу,
для меня это все никто, ничто не опишет.

Десять братьев матери моей матери воевали, но только трое
возвратились, и каждый из десяти — героем

был и будет, с орденами, не с орденами.
Он записан в герои вечностью, значит, нами.

От ветеранов останется память, проспект и ленты,
чистое небо, жизнь на ладони, лето за летом.

Мать моей матери на праве одной из них, стара, как заветы.
— С Днем, с твоим Днем, — говорю я, — бабушка, с Днем Победы.
9 мая 2014


Я иду

вот я иду,
и вокруг войны никакой,
вот я иду,
и кругом тишь да покой,
вот я иду,
и до неба подать рукой,
вот я иду
или не я, другой,
вот я иду,
счастливый такой-сякой,

через речку, да через поле, да через луг,
через того, кто враг, а вчера был друг,
через сто городов, девять жизней и семь разлук,
через тысячу личностей и вдвое больше рук,
через замкнутый, но лицом просветлевший круг,
через небеса, через словеса, через чудеса,
через великое страшное Ничего,
оказалось, все это вмещается в полчаса
от моего дома до твоего.

выбегаешь навстречу, глаза твои зелены.

и я забываю, что вернулся с большой войны,
и дорогу не перекрывали мне валуны,
и волосы не сваливались в колтуны,
и чужие ко мне не были холодны,
и я не стоял у залитой кровью стены,
и дни мои не были сочтены,
глаза твои зелены,
за версту видны.

я лишился всего, что помнил, как дара речи,
что звучала во лихорадочном во бреду.
я оставил то,
как ты выбегаешь навстречу,
и один твой взгляд
выключает всю темноту.

вот я иду,
и фонари как свечи,
вот я иду,
простым шрифтом без засечек,
вот я иду,
зелененький, как кузнечик,
вот я иду,
и шить мне, и крыть мне нечем,
вот я иду,
маленький человечек,

погибший в прошлом, рожденный в этом году.
Август 2015


Почему?

Мне захотелось кому-нибудь позвонить.
Будто я пьяная. Хоть и трезвая.
Этой весной связующая нас нить
перерезана
линией фронта, еще одной на ладони.
Лай и вой заменили пение.
Красное молоко в небесном бидоне
переполнило чаши терпения.
Мы конфликтуем, как викинги и англичане,
и это очень печально.
То, во что ты веришь, становится твоей силой
и пятой ахиллесовой.
Подружить черный и белый, красный и синий —
занятие бесполезное.
Я набираю номер. Гудки. Сброшено.
Куда я пойду со своими словами?
Это ребенком с обрыва сброшено прошлое
наше с вами.
Мир огромен, можно найти в нем всяких
по сердцу и по уму.
Оборванные звонки нитями висят.
Сердце превращается в бахрому.
Если мы верим с тобой не в одно и то же —
предположим, ты в свет, а я в тьму, —
почему мы друг в друга верить не можем?
Ответь, почему?
12 апреля 2022


Памяти Дарьи Дугиной

Я поднимаю ладонь с озерной водой
вместо бокала и пью за нее, не чокаясь.
Она была красивой и молодой,
замечательная девчонка.
Просто бомба,
говорят еще про таких.
Просто бомба
взорвалась под ее машиной.
Осколок от взрыва — этот стих
с глазами заплаканными большими.
В дым рязанских пожаров укутан
мир, лишенный тепла.
Нет ничего страшнее секунды,
когда «живет» меняется на «жила».
Память ее светла.
Боженька-Боже, дай же нам унести
души с этой подводной лодки.
Озерная водица в моей горсти
со вкусом палёной водки.
24 августа 2022


Ландыши

Для А.

Важней того, что случилось, — само намерение.
Ты никогда не будешь ездить на «мерине»,
Но выберешь, может, отечественный автопром.
Сейчас мы вдвоем спокойно идем в метро,
Не испугавшись дяденек в униформе.
Мне жалко мужчин, засыпающих в хлороформе
Животного страха, бегущих под Верхний Ларс.
Я бы тебя обязательно дождалась.
Это и есть три слова, три главных слова:
что все в голове и сердце давно готово.
Ты знал всегда — хлеб насущный наш даждь нам днесь.
Бескомпромиссное: «Я останусь здесь».
Будут еще цунами мобилизации.
Кто-то будет спасать, а кто-то спасаться.
Тебе тридцать шесть, но ты воин и ты боец —
и с таким я хотела бы встретить начало, кульминацию и конец.
Если прикажет Верховный Главнокомандующий,
из вечных мерзлот к солнцу прорвутся ландыши,
бессмертники и прекрасные другие цветы,
спасающие Россию от пустоты,
и одним из них будешь ты.
1 октября — 15 ноября 2022