* * *
Все рассыпано.
Это такой стиль.
Но пока все рассыпано,
                      нравится мне
Ладонью по полу, по полу водить.
По белым доскам пола водить.
Счастье быть бусинами на полу!
Больше мне нечего тут сказать.


* * *
Налью стаканчик молочка
и на ночной поставлю столик.
Как ёжику: проснусь — попью,
засну, проснусь — опять попью...
Чтобы не думать о тебе,
придется думать о себе.
Я — ёжик!


* * *
На цыпочках целый день:
как не задеть
предметы ни мыслью, ни страстью;
как не всплеснуть
поверхность бездонную эту?
Так и засну,
едва одеяла касаясь...


* * *
Все часы в этом доме
не стоят, но показывают разное
время:
пятнадцать сорок одна,
                без пяти минут пять,
                               ноль ноль ноль...
Я думаю:
                 какая разница?
Это время дождя —
                     он идет и идет, —
много дождя,
и много под ним листвы,
и светло как днем,
и темно как ночью —
в общем, все у меня есть,
и умереть
                 не жалко...


* * *
Скоро девять.
Ничего не буду делать.
Чашечку чаю
                себе обещаю —
И всё, остановка,
                для снов уловка.
Вернусь — расскажу,
                где была и что видела...
Такие дела. Такие дела...


Китайское-японское

64!
Как Книга перемен
Я вешу — вместе с парой
Орешков, упакованных в васаби!
Горят во мне, как два зеленых огонька...


* * *
Слива отцвела.
Но прежде чем на ней созреют сливы,
две бороды — большая и поменьше —
пчелиные на ветках наросли.
Два роя пчел
сбежали от соседа-пчеловода!
И двое маленьких детей
в тот год у нас в семействе появились!


* * *
Ребенок прорастает
Нежно-красными корешками
В семью. Они как молнии —
Цепки и безусловны,
и всполохи
содержат всю судьбу —
Ребенок прорастает!


Эсфирь

Утренняя звезда восходит вечером.
И крыши домов спят под нею доверчиво.
Экранам озер
                   свечою она мерещится
И колется, множится,
                      нежится, тает, плещется.
Утренняя звезда старательно к утру готовится.
В серые, рваные тучи колотится, ломится,
Твердью бриллиантовой спорит с неверной луной,
Строит ковчеги свои, будто праведный Ной.
Утренняя звезда одна провожает тьму,
Целую тьму звездочек переживет — потому
Что хорошо подготовила звездный свой путь
С вечера, свечи раздай — и задуй, будет солнце
                                      пусть...


* * *
Куколки липовых лапок
Робко лохматят свои прически:
Высокий месяц июнь
Завтра заблагоухает!

И сад Александровский
В самых ярчайших нам красках
Представил деревья и небо,
Родные нам стены и башни,

А завтра — заблагоухает!


Юг

Когда пронзительно шагают стрелки
Часов настенных по моим секундам,
Секундам этой жизни,
Люблю я шум деревьев обнаженных,
Ночь и Москву я слышу из жилища.

Я знаю, из очей моей квартиры
Неровно свет ложится на предметы,
Сухой асфальт дороги.
И северная музыка, и воздух
Милее мне удушливого солнца.

Но там, на зимнем юге, поздней ночью
Моя природа слышала все то же,
Но только сильно-сильно...
Торчали зарослей больших сухие палки,
Потом они ломались под ногами,
А те, что оставались, влажный ветер
Трепал и счастлив был, что не родился человеком
(похвастать этим счастьем не могу я).
Ежи тогда по полю не скользили,
Лишь филины, скрываясь в мощных кронах,
Гугукали, но мне не страшно было...

За то я и люблю ночные ветры
Любой страны отчаянного мира.
Мне б выйти из тепла на волю, только
Я не одна теперь. Мне не избегнуть крова.