Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Наследник классики

Андрей Григорьевич Румянцев родился в 1938 году в рыбачьем селе Шерашово на Байкале. Окончил Иркутский университет. Учился вместе с Валентином Распутиным, Александром Вампиловым, Кимом Балковым.
Многие годы занимался журналистикой. 14 лет проработал замес­тителем председателя комитета по телевидению и радиовещанию Бурятии.
Автор более двадцати поэтических и прозаических книг, выходивших в Москве и сибирских городах.
Заслуженный работник культуры России, народный поэт Бурятии. Действительный член Петровской академии наук и искусств. Лауреат нескольких литературных премий.
Живет в Москве.

К 80-летию со дня рождения А.В. Вампилова

Читатель не мог не заметить, что вампиловское слово часто перекликалось со словом Чехова, Толстого, Достоевского. Это не заученное повторение учеником мыслей наставников. Это продолжение учительского раздумья, подтверждение новым опытом жизни верно сформулированного, мудро осмысленного правила. Наследник повторил слово патриарха? Зато нить духовного осмысления земного бытия не прервалась, она длится, крепка и надежна. Держа её, путеводную, пойдут дальше новые поколения.

Ф. Достоевский и Л. Толстой всегда притягивали Александра Вампилова – свидетельств тому знавшие драматурга оставили немало. Достоевский завораживал глубиной постижения человеческой души, неожиданными, часто трудно объяснимыми поворотами в поведении героев, властным, в немалой степени трагическим вторжением непредвиденных обстоятельств и случайностей в человеческую жизнь. Яснополянский мудрец был близок неустанным поиском добра и света в земном бытие, тем воскресением для праведности, которое, по убеждению Толстого, было доступно каждому человеку, и падшему, и вскормившему свою гордыню. Это капитальное качество Вампилова-художника пока не раскрыто его многочисленными толкователями, озабоченными порою лишь тем, чтобы вновь указать на некую «загадку» творчества драматурга.

Поставьте в ряд вампиловских героев – не удивит ли вас разнообразие типов и характеров, выхваченных драматургом из жизни, непохожих друг на друга, узнаваемых, кажется, только что виденных нами? Не так же ли трагически падают они в черный омут бытия, яростно сопротивляются искушениям и соблазнам, страдают, возрождаются для достойной жизни, как и герои русской классики? В пьесах Вампилова сосуществуют рядом, отталкиваясь друг от друга и все же вынужденно терпя это присутствие – всё как в жизни! – такие разные люди, как Колесов и Золотуев, Нина и Макарская, Шаманов и Пашка. Точно так же, как в сочинениях классика Фома Опискин и Егор Ростанев, Свидригайлов и Раскольников, Смердяков и Алеша Карамазов. Да, сама жизнь, во всём разнообразии её лиц и судеб, шагнула на сцену вампиловского театра, и это явление её перед зрителем стало таким же правдивым, запоминающимся, поучительным, как и на страницах Достоевского и Толстого. Не мелкое правдоподобие, не бытовой натурализм, а жизнь с её фантастическим своеволием, духовными уроками, очищающими страданиями стала предметом драматургии Вампилова, и это-то как раз роднит её и с Пушкиным, и с Достоевским, и с Толстым, и с Чеховым. Имя писателя из Сибири звучит совсем не чуждо рядом с названными прославленными именами.

 Теперь уже без всяких натяжек можно утверждать, что во второй половине прошлого века Александр Вампилов с той же художественной мощью продолжил традиции отечественной литературы. Его чудесный Сарафанов – духовный брат Егора Ростанева и князя Мышкина, отца Сергия и Ивана Ильича. Точно так же его Зилов «унаследовал» душевные изъяны ущербных героев Толстого и Достоевского. Да и любой другой персонаж Вампилова: Золотуев и Репников, Кушак и Калошин, Камаев и Пашка – все они имеют «братьев по духу», конечно, не двойников, но явных родственников среди классических героев. Великая миссия литературы – показать современнику, в чем человек велик, а в чем – мерзок, и что может привести его к духовному очищению – была для Вампилова близка и дорога с первых его рассказов, она, может быть, только все более и более глубинно открывалась ему, наполняла художественной страстью, сильней волновала его душу.

Посмотрите, как в его пьесах торжествует любовь и как она, хрупкая, но несокрушимая, обжигает, заставляет очерствевших людей пересмотреть свою жизнь. В драме «Прошлым летом в Чулимске» первая, робкая любовь юной Валентины безжалостно растоптана. И не только грубым и хищным Пашкой, воспользовавшимся душевной сумятицей девушки, но, по сути, всем окружением ее, нечутким, заспанным, пришибленным.

Обесчещенная Валентина дает урок не своим несчастьем, не «позором», а устоявшей после жестокого насилия душой, ее немеркнущим светом. Будет ли она счастлива в жизни? Бог весть. Пока о ней можно сказать определенно одно: она изменила судьбу каждого героя пьесы. Шаманову отныне стыдно оставаться трусом. Пашка убедился, что насилие над другим человеком опасно прежде всего для самого насильника. Это он обесчестен, выставлен у позорного столба. Кашкина поняла умом зрелой, хоть и недалекой женщины, что мелкая душа не найдет тепла у другой души. Помигалов увидел воочию, что дочь никогда не будет жить по его замшелым правилам, что ее характер благородней, выше, чем у него, бывалого человека. Хороших окончательно убедилась, что сын её Пашка недостоин мизинца этой девушки, а Дергачев, отчим насильника, ясней осознал несчастье своей распадающейся семьи. Еремеев удостоверился в том, что понял уже в первый день, как вышел из тайги в поселок: здесь, в Чулимске, самый родной ему не по крови, а по душе человек – это Валентина. Ну вот и решайте теперь: правда ли то, что любовь Валентины, тайная, робкая, почти детская, произвела переворот в чувствах и мыслях людей, преобразила жизнь вокруг? И не встала ли эта героиня рядом с Татьяной Лариной, Бэлой, Асей, Наташей Ростовой, Грушенькой, Аксиньей Астаховой, другими светлыми героинями русской классики?

* * *

 В «Старшем сыне» после злобного выкрика Сильвы в сторону Сарафанова, что Бусыгин вовсе не сын его, старый музыкант обмирает: «Что такое?.. Что это значит?» Бусыгин подтверждает: «Я вам не сын. Я обманул вас вчера».

 Вся последующая сцена – это возгласы Сарафанова, не верящего неожиданному признанию, ошарашенного, потрясенного, почти смертельно раненного: «Это невозможно… Не верю. Быть этого не может!» «Значит, ты мне… Выходит, я тебе… Как же так?... Да нет, я не верю! Скажи, что ты мой сын!.. Ну! Сын, ведь это правда? Сын?!» И когда Бусыгин простодушно признается: «Откровенно говоря, я и сам уже не верю, что я вам не сын», – Сарафанов твердо, как заклинание, втолковывает домочадцам, да и всему миру: «Не верю! Не понимаю! Знать этого не хочу! Ты – настоящий Сарафанов! Мой сын! И притом любимый сын!»

 И далее – великий монолог, «голос свыше», наставляющий нас, неразумных, не усвоивших Божеское указание, забывших, что все мы на земле – братья:

 «Сарафанов. То, что случилось – все это ничего не меняет. Володя, подойди сюда.

Бусыгин подходит. Он, Нина, Васенька, Сарафанов – все рядом. Макарская в стороне.

 Что бы там ни было, а я считаю тебя своим сыном. (Всем троим.) Вы мои дети, потому что я люблю вас. Плох я или хорош, но я вас люблю, а это самое главное…»

 «Где ты живешь?» – спрашивает обретенного «сына» музыкант. – «В общежитии». – «В общежитии… Но ведь это далеко… и неуютно. И вообще, терпеть не могу общежитий… Это я к тому, что… Если бы ты согласился… словом, живи у нас». – «Нет, что вы…» – «Предлагаю от чистого сердца… Нина! Чего же ты молчишь? Пригласи его, уговори». И в конце – твердо: «Володя, я за то, чтобы ты у нас жил – и никаких».

Вероятно, так и будет. Во всяком случае, последние слова Бусыгина окрашены радостью: «Ну вот. Поздравьте меня. Я опоздал на электричку».

* * *

В каких-то воспоминаниях доводилось прочесть, что Вампилов в споре с критиками пьесы «Утиная охота» сказал: «А разве в каждом из нас нет Зилова?» О том, насколько «зиловщина» распространена, насколько она типична, написано множество ученых статей. Но не важней ли каждому читателю пьесы и каждому зрителю спектакля подумать о причинах самой болезни, названной «зиловщиной», о том, почему мы, получив Божий дар на земле, живем недостойно, грязно, безнравственно? Сам драматург говорил об этом с душевной болью и выношенной убежденностью. Причём высказывал свои мысли в связи с судьбами и поступками людей самых обыкновенных, в простых житейских историях. Почему? Да потому, что эти раздумья судьбоносны для каждого человека. И в пьесах Вампилова они звучат в устах чуть ли не каждого героя. И в записных книжках драматург то и дело сворачивает на эту главную тему:

 «В глуши, за Киренском. Отец пил и, напившись, становился задумчивым. А задумавшись, говорил о смысле жизни. Иногда с собакой. Он сажал ее перед собой и спрашивал: “Скажи хоть ты, скажи мне – в чем смысл жизни?” Пес выл в ответ».

 Ещё короче, но обнаженней, надрывней:

«В душе пусто, как в графине алкоголика. Всё израсходовано глупо, запоем, раскидано, растеряно. Я слышу, как в груди, будто в печной трубе, воет ветер».

 Все выписанное тут – о пустоте пропащей жизни. Но есть записи, за которыми широчайший круг тем – о любви и неверности, благородстве и коварстве, бескорыстии и жадности:

«Считают деньги. Прислушайтесь: этим занят весь мир»; «Счастливый человек всегда в чем-нибудь виноват. Перед многими людьми он виноват уже в том, что он счастлив»; «Поэзия есть и остается только на земле»; «В любви нет и не может быть логики» и т.д.

Критика того времени очень заботилась о том, чтобы в пьесах, подобных «Утиной охоте», осуждались, высмеивались пороки и недостатки, которые не затрагивают «устоев», а лишь мешают «успешно идти вперёд». Пороки, конечно, личные, присущие «отживающим типам», а недостатки, разумеется, частные, мешающие «обществу будущего». При этом вешки для авторов идеологические разметчики ставили чёткие, а критика следила, чтобы писатели не ступали на обочину от начертанного пути.

А если автор, подобный Вампилову, имел другие взгляды на предназначение искусства, не слушал тогдашних оракулов? Если он, оглядываясь на столетия назад, видел, что и тогда художники изображали, как человеческую душу одолевали те же самые пороки, живучие и трудно искореняемые?

Когда-то Петр Вяземский, защищая комедию «Ревизор», спрашивал:

«Следовательно, где зрителю нельзя узнать по лицу и платью, кто какого прихода и в каком году он родился, там нет и комедии? Позвольте же спросить теперь: а комедия, в которой просто описан человек со страстями, со слабостями, с пороками своими… – эти типы, которые не принадлежат исключительно ни тому, ни другому столетию, ни тому, ни другому градусу долготы и широты, а просто человеческой природе и Адамову поколению, разве они нейдут в комедию?»

Да, мнение о том, что писатель, рисуя типические характеры, должен постоянно думать о их «современности», не правомерны. Минуют эпохи, меняются уклад жизни, привычки, даже не укоренённые в народной почве традиции, а характер человека, наклонности, идеалы – всё, что составляет нравственную и духовную сущность его, изменяется медленно. Причём не обязательно в лучшую сторону. Наверно, поэтому мы с интересом смотрим на сцене драмы и комедии Эврипида, Эсхила, Аристофана, Шекспира, Мольера, Лопе де Веги. И всегда современен тот драматург, который продолжает бессмертную миссию искусства – указывать человеку на душевный свет и тьму, на духовный простор и бездну, на земную святость и распущенность.

В подтверждение того, что пьесы Вампилова естественно «вписываются» в мировую драматургию, говорит одна из статей, опубликованных в журнале «Театр» летом 1972 года. Она названа символически: «Вариации на тему “Дон Кихота”». Можно предположить, что эту публикацию прочитал Александр Валентинович: ведь он сам печатался в журнале «Театр» и считал его своим. Автор статьи Б. Емельянов рассказывает о том, что известный в Казахстане мастер сцены, народный артист этой республики Ю. Померанцев сыграл на сцене Алма-Атинского Русского театра драмы главные роли в трех спектаклях, близких друг другу, как выразился рецензент, «возвышенной темой», нравственным обликом героев. Среди постановок – спектакли по роману Сервантеса «Дон Кихот» и пьесе Вампилова «Свидание в предместье» («Старший сын»).

Автор считает, что, выстроив в программе одного сезона спектакли такого нравственного звучания, театр не допустил никакой натяжки. Комедия талантливого современного автора звучит с той же покоряющей силой, что и перенесенный на сцену всемирно известный роман:

 «Мы ощущаем в Сарафанове (Ю. Померанцеве), столь незащищенном, некую твердь. Вначале он стыдится своего общественного положения. Но наступает момент, когда он оказывается независимым от всякой внешней оценки, кроме собственной. Это не жалкое высокомерие, а простое человеческое достоинство…

 Значит, Сарафанов и есть первая обещанная вариация темы Дон Кихота? – спросит читатель. А почему бы нет? В нем есть одновременно незащищенность и сила».

 И, может быть, самое главное – в выводе рецензента: «…мы лишний раз убеждаемся, что театр – не иллюстратор, а творец, ибо видим на сцене то, чего не ждали и о чем даже не догадывались… В этом парадоксальном спектакле фантазеры оказываются реальнейшими людьми, а трезвые практики терпят поражение. Здесь розыгрыш оборачивается правдой, а “правда”, как её иногда представляет театрально-драматургическая традиция, выглядит шаткой. Сарафанов одним своим существованием делает затруднения многих вполне положительных героев современных пьес сильно преувеличенными» (Курсив мой. – А. Р.). Заслуженные «камешки» в огород драматургов – авторов тогдашних и нынешних «мыльных опер»! 





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0    

Читайте также:

<?=«Сзывая нас на общие труды…»?>
Андрей Румянцев
«Сзывая нас на общие труды…»
Подробнее...
<?=Воскресение для добра?>
Андрей Румянцев
Воскресение для добра
Подробнее...
<?=Услышь нас, Господи!?>
Андрей Румянцев
Услышь нас, Господи!
Подробнее...
<?=«Моя узорная славянская муза…»?>
Андрей Румянцев
«Моя узорная славянская муза…»
Подробнее...
<?=Полет наперекор буре?>
Андрей Румянцев
Полет наперекор буре
Подробнее...
<?=Живая душа за острожной стеной?>
Андрей Румянцев
Живая душа за острожной стеной
К 195-летию Ф.М. Достоевского
Подробнее...
<?=Образ, очерченный резцом?>
Андрей Румянцев
Образ, очерченный резцом
Подробнее...
<?=«Что не выразить сердцу словом…»?>
Андрей Румянцев
«Что не выразить сердцу словом…»
Подробнее...
<?=Сердцем найденное слово?>
Андрей Румянцев
Сердцем найденное слово
Подробнее...