Листья
Дрожит листва, когда осенний ветер
Врывается вдруг в лиственный уют;
И вот уж желтый лист свой путь к земле наметил,
Он медленно кружит в неведомый приют.
А ветер буйствует, он не несет надежду.
Листва в отчаянье, не жить ей много лет,
Не в силах боле удержать свою одежду,
Деревья машут ветвями ей в след.
Их ветви оголяются не сразу,
Вот сорван лист, за ним уже другой...
Не доводилось им по осени ни разу
Лететь к земле на вечный свой покой.
А вихрь с ветвей вновь листья обрывает,
Они кружатся, не желая умирать;
Зачем так мало жить их ветер заставляет,
Понять пытаются — им не дано понять.
Но без чудес в природе не бывает,
На ветке лист остался золотой.
И чудится ему: никто не понимает-
Все листья умерли, а он один живой!


Тютчевские мотивы
Не виден впереди успех,
Когда все в мире глупость судит.
Любовь искать в безумствах — грех!
Один лишь Бог нас всех рассудит.
Безумство — это вечный бой!
Но как пройти к своей купели?
Стихи, придуманные мной,
Так прозвучать и не сумели!
Постыдно, обеляя ложь,
Твердить, что высказаться хочешь!
Когда почти ты не живешь,
Тогда пойму, о чем хлопочешь.
Ведь жизнь «почти», — когда один,
Когда давно исчезли грезы.
Есть жизни гаснущий камин,
Ты смотришь на него сквозь слезы.
Я ж лгу себе, ищу покой;
В стихи впиваясь, весь в надежде.
Что может, я хитрю с собой?!
Быть может, я такой, как прежде?!
Печальной смерти избежать
Хочу, и стих мой в рифмах бьется!
Мне не дано предугадать,
Как мое слово отзовется!


Вера
Во славу Божию на городских холмах
Нам век шестнадцатый явил престол церковный.
Главой духовным стал всерусский патриарх,
Москва явилась всем столицею духовной.
О, как блестят кресты на куполах церквей!
О, как влекут в объятья веры православной!
Здесь наша тайна средь мерцающих свечей
Пред ликом Господа перестает быть тайной.
Здесь к алтарю летит греховная душа
И причащается, мгновенно просветляясь;
Здесь мы стоим, блаженно, чуть дыша,
Незримо в таинстве с Христом соприкасаясь.
Нам в храме вера зажигает жизни свет,
И вера нас в миру в несчастие спасает.
Блажен, кто верует, пусть в океане бед
Всегда, всегда горит ее свеча, не угасает.
Молитва в храме не избавит от грехов,
Но не блаженство, ль обращенье к Богу?
Освобожденная молитвой от оков,
Душа легко сойдет к церковному порогу.
Когда блестят кресты на куполах церквей,
Свет благостный от них к нам нá душу струится
И манит в божий храм, где среди слез свечей
Возможно в тáинстве с Христом соединиться.


Воспоминание
Есть город детства моего.
С послевоенной планировкой,
Но это было так давно,
Что даже вспоминать неловко!
Неловко, потому что миг
Наречьем этим подытожил,
Что я теперь уже старик,
Мне много лет, я много прожил.
А это значит, пыль и пух
Романтикой не озарятся,
Захватывать не будут дух,
И не заставят рассмеяться.
Мой город детства так манит,
В страну былых дождей и грома!
Пусть ныне — клумбы и гранит,
А хочется металлолома.
И крик старух: «Пороть ремнем,
Шпана, не надо с ней водиться!»
Так сладок ныне, это в нем
Все детство может поместиться!
Я вырос, детства больше нет.
Кто я, за что сейчас в ответе?
Хотите, выдам вам секрет,
Зачем мы есть на белом свете?


Пророк
(на смерть В.Высоцкого)
В своем отечестве пророк,
Как узник в подземелье мрачном;
От наслаждений он далек,
Он не жених на ложе брачном.
Он непокорный менестрель,
Он миф, замерзший в отчужденье.
Его чарующую трель
Не слышат, словно в наважденье!
Но есть возможность миф согреть,
В век всех пророков не признаний:
Пророку надо умереть,
Пройдя сквозь миллион терзаний.
И только в землю уходя,
Он голос вечный обретает;
Вот слышит новый стон земля,
То смерть пророка величает!
Он не дожил, зато допел
До ноты, брызнувшей в нас соком,
И в песне прерванной сумел
Стать для отечества пророком!


Грибное чудо
За глубокой тихой речкой,
За оврагом близ селенья.
Есть лесок, а в нем местечко,
Где грибы — на загляденье!
Ранним утром по тропинке,
Пока лес наполнен влагой,
В то местечко, взяв корзинки,
Грибники идут ватагой.
В быстром шаге всяк стремится
Первым быть на этом месте,
Чтоб грибочкам поклониться,
Как жених своей невесте!
Как—то раз и я с лукошком,
Ножик, взяв к нему в придачу,
На грибную встал дорожку
И пошел искать удачу.
Все в лесу том многолико.
В нем живут грибные семьи;
Белый гриб — лесной владыка,
Здесь он царствует над всеми!
А вот груздь — красавец зрелый,
Вижу, главным быть стремится,
Но ему, хоть он и белый,
С белым… явно, не сравниться!
Вот волнушки, как игрушки.
Поглощая прелесть лета,
У тропинки на опушке,
Просыпаясь, ждут рассвета.
А опята, недотроги,
На кривых, качаясь ножках,
Спят, и снятся им дороги,
Что кончаются в лукошках.
Их постель — тот пень высокий,
Где они собрались в кучу.
Как же влезть они сумели
Все на эдакую кручу!!!
Вот и рыжики открыли
Глазки в первый миг рассвета,
И лужайке подарили
Платье золотого цвета.
Подосиновик мечтает
Быть среди грибов всех краше;
Шляпу лихо поправляет,
Что подобна яркой чаше
Подберезовики тоже
Красотой всех удивляют,
Только буду к ним построже,
Червячки ведь в них бывают.
Шляпкой толст, а ножкой тонок
Гриб стоит, весь маслом смазан.
Это — мой дружок масленок,
Он в лукошке быть обязан.
Что за диво, пять красавцев
Притаились в лесной чаще!
То семья из белых братцев,
Вот бы их встречать почаще!!!
До краев свое лукошко
Я наполнил в том местечке.
И счастливый — по дорожке…
Зашагал обратно к речке.