Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Часть неба и чего-то большего

Flying Frame.

Нереальное сильнее реальности.
Потому что в реальном мире
 Совершенства не существует.
Совершенно лишь то,
Что мы придумываем для себя.
Чак Паланик «Удушье» 

Снующие вокзалы. Малознакомая речь. Приглушенный свет фонарей. Акина всячески избегает попадания в глаза яркого света, прячется за коротенькими волосами. Не знает что такое свет. Знакома лишь с мнимым светом. Фонарики в глаза, взгляды и изучения. Подопытный кролик.

Весенняя сакура поднимает озябшие тонкие пальцы в небо, касается луны. Исчезает. Безликое ощущение. Вспышка. Обен появляется моментально и вполне естественно для Акины. Без желания оторваться от этого, светловолосый имеет способность поглощать в то, что она видит. Сакуре внушают и требуют, но Обен всегда возвращается. 

— Ты совсем не похожа на ежа, чтобы протирать звезды, — светловолосый сидит на вагоне, скрестив ноги и оживляет сигарету огнем, возрождая ее.

— А ты на медведя, ты не сумеешь даже добраться до них. — огрызнулась Сакура, вспыхивая. С ноги на ногу. Лицо Акины всегда пряталось за локон темной прядки, когда она злилась.

— Я констатирую факт. Брось, ты скучала по мне, — выпуская клубы дыма произносит Перевернутое Небо, явно осознавая свое превосходство в этой ситуации.

— Ты пришел болтать? Пригласи меня. — Не выдерживает Сакура, ее хрупкие ноги дрожат от представшей ей пути.

— Ты сама себя приглашаешь, это так по-твоему, — выдерживает паузу. — Заползай. — Протягивая руку Обен насмешливо улыбается.

Плацкартный поезд отправился в путь. Для каждого свой. Акина всегда восхищалась поездами. Покупаешь билет в путешествие. Покупаешь билет в новые мгновения. Свобода царящая во время движения, рвущееся стремление. 

— Эй-эй, ты не впадай в медитацию, это тебе все таки не твоя больница. Это свобода — за нее следуют последствия, — вырывает из рассуждений Обен Акину. 

Она вздрагивает от неожиданности и от того, что с ней вообще кто-то говорит. Сакура вздрагивает частенько, Перевернутое Небо не перестает хихикать от этого. Акина злится и ворчит, топая ножкой о крышу вагона.

— Создается впечатление, что ты не рад, что я сбежала. И хватит уже наставлять меня, я знаю что делаю! — от топанья ощущение, что крыша вот-вот отвалится. Обен закрывает глаза и подносит руки к лицу, успокаиваясь.

— Акина, какой же ты еще ребенок! — акцентирует внимание на последнем слове. — Конечно же я рад, что ты здесь. Я не смог бы больше наблюдать за тем, как с тобой обходятся, — убирая руки с лица, пристально вглядывается в глаза маленького запуганного ребенка.

По маленьким пухлым щечкам фарфоровой девушки потекли слезы. Обен нерешительно касается волос Акины, гладит их мягкий контур, в сотый раз удивляясь легким синим оттенком. Перевернутое Небо никогда не касается никого, считает это ненужным. Но Сакура является исключением для него, но нерешительность в этом плане ему никуда не деть. 

Девушка улавливает сладкий, тонкий запах чего-то знакомого и на ее лице вырастает улыбка. Обен удивляется ее способности так быстро менять настроение. 

— Очень вредный, но милый ребенок, — ставит точку в этом разговоре светловолосый. Старается не показывать свою улыбку, но мимика лица явно выдает его внутренние эмоции наизнанку. Сакура не замечает этого, явно паря где-то далеко, следя за шельфом запаха.

Обен непоколебимо произносит:

— Запах осеннего неба. Так пахнут слезы неба осенью.

— Как здорово.... Наше настроение станет цветом этого неба? — Пальцы Акины указывают прямиком в небо. Ее изящная фигура удлиняется вверх по инерции. Девушка-ребенок ожидает ответа. 

— Природа так или иначе влияет на нас. Но все будет так, как мы захотим, если очень этого хотим, — без колебания отвечает Обен. Его приятный баритон проявляет оттенки всевластия и силы. Сакура вздрагивает и устремляет руку еще выше...

— Я... я хочу... хочу быть частью неба, — восклицает девушка и сама понимает насколько велика эта фраза.

— Ты и есть природа. Ты часть неба... Часть непоколебимой бесконечности... Ты и есть бесконечность. Только почувствуй, мы наверху...

— Наверху, — вторит Акина с восхищением, смотрит на Обена, который жадно, но свободно обхватывает сигарету, бережно закуривает, словно боясь пошатнуть рвущее желание. Изучающе смотрит за его движениями. Похож на ворона, одинокого и беспечного. 

— Чего пялишься? — резко спрашивает Перевернутое Небо, не отрывая взгляда от неба и не пошатнув внимания от своего «дела». Словно ничего и не говорил. Девушка даже засомневалась в правдивости вопроса, но все же ответила.

— Да так... просто... — отвела взгляд, зашурудила всем, чем можно, словно занимается хоть чем-нибудь. Обен озадаченно перевел взгляд на Сакуру, задумчиво в пустоту, на нее, в пустоту, на нее.

— Говори, — уверено и четко произнес он.

— Считаю проценты насколько ты реален, — шутливо пожала плечами Акина. Грустно уставилась в небо, спустив ногу с поезда, девушка барахтает ей по просторному воздуху.

— Я реален настолько, насколько ты хочешь видеть меня. Я реальней всего вокруг, Акина, — мотает головой Обен от напряжения. Нога девушки явно набирает скорость света.

— Пожалуйста, не сгорай, — Сакура по-детски вглядывается в зрачки светловолосого ворона, темные, густые, но наполненные доверием и светом.

— Пока ты сама не попросишь, — подмигнул с неким ехидством Обен.

Перевернутое Небо с задором смотрит в никуда. Уголки его губ приподнимаются, глаза озаряются отблесками играющих звезд. 

— Пойдем со мной, — не дожидаясь ответа, Обен не оглядываясь отправился в путешествие по крышам вагона. Перепрыгивая с одного на другой. Акина последовала его примеру. Они оказались на середине. Перевернутое Небо пристально посмотрел на девушку.

— Я знаю, что ты собираешься совершить. Вернуться туда, где все цвета потускнеют. Вернуться к тем, которые отправили тебя гнить в психиатрическую больницу, к тем, которые совершенно не беспокоятся и не берут ответственность за то, что сделали с тобой, — спокойным голосом произнес Обен, но погода в его душе выходила за пределы возможного. Девушка виновато опустила глаза.

— Они...не отправили бы меня в больницу, если бы им было все равно. — Руки Акины невинно скользнули по воздуху, оправдываясь. Грозы в душе Обена набирают ход.

— Они отправили тебя туда, Акина, потому что не знают тебя. Потому что не понимают, что это твоя реальность, твоя душа, что это она играет эти краски... Они переживают лишь за то, что подумают их знакомые, видя как ты общаешься с «пустотой» для них. Стереотипы — вот чем они живут. Ты видишь то, что не видят они. И это ты говоришь мне не сгорать? Ты сгоришь, как деревянная стружка, если вернешься. — Перевернутое Небо замешкался, боясь, что сказал лишнее. В кофейных глазах Сакуры он увидел прояснение, успокоившись, добавил. — Мы стоим на самой середине. Шагнув назад, ты вернешься к тому, от чего бежала. Шагнув вперед, ты собственноручно нарисуешь то, что хочешь. Решай. Решать тебе, — яснее солнечного света произнес Обен. Скрестив руки на груди, как делал всегда, когда переживал, он суживая глаза глядел на хрупкую Сакуру.

— Я никогда не сгорю. Обещаю, — голос Акины сам создавал буквы, превращая их в слова. Нога девушки сама потянулась вперед. 

— Билет во Вселенную активирован. Прошу на борт, — довольная ухмылка Перевернутого Неба всячески светилась лучами рассветного огня.

— Как мы сделаем это? — сожмурила глаза Сакура от яркого света, играючи приподнимая веки, понимая, что ей уже не больно от света.

— Доверься, — уверенно взглянул ОбенАкине в глаза.

Взрыв красок. Маленькая победа солнца. Линии из незатейливых легких облаков. Воздух запаха рассвета. Мы часть Вселенной, мы и есть Вселенная. Часть вечности. Бесконечной истории, которая не сотрется. И мы умеем летать...





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0    


Читайте также:

Flying Frame
Дух полета
Подробнее...