С подповерхностной радиолокацией братья Серовы работали на песок, работали на торф, на грунтовые воды, даже на золото пробовали. Теперь им предложили поработать под обоснование коллектора сточных вод свинофермы…

Однажды Тит Веспасиан-старший сказал Титу Веспасиану-младшему: «Деньги не пахнут, сынок!»

Не пахнут — так не пахнут, братья собрались и поехали в поселок Омутинский Тюменской области, в совхоз «Маяк». В начале 90-х совхоз числился дочерним агропромышленным предприятием Северной нефтяной компании, и управление природопользования было кровно заинтересовано, чтобы аэрокосмогеологи провели экологический аудит. Одним из пунктов в нем значился поиск водоупорного горизонта (глин) под коллектором. А то, не дай бог, хрюшкино говно просочится в водоносные горизонты, и народ станет пить это.

До Тюмени Серовы добрались самолетом. Некоторые трудности возникли с транспортировкой оборудования, но они их решили, объяснив начальнику службы грузоперевозок, что они, «аэрокосмогеологи» — родные братья авиаторов. Главный грузоперевозчик, про таких ничего не слыхал, но приставка «аэро» подействовала магически, братья сами разместили ящик с аппаратурой в грузовом отделении Ту-154.

В аэропорту Рощино их встречал сотрудник Центральной аэрокосмогеологической партии, третий член бригады, Антон Данилов. Антон отвечал за переговоры с руководством совхоза и обеспечивал транспорт. Выгрузив ящик с аппаратурой, братья перегрузили в партейный «уазик» и поехали ночевать в комнату своего коллеги и друга Николая Колганова. До отъезда в Северный Колька жил в общежитии для малосемейных, серой кирпичной пятиэтажке, в комнате двенадцать квадратных метров.

Ни тогда, ни позже Юрка не мог понять, чем была мотивирована администрация партии… почему они летали на самолетах, а жили — где придется? В прочем, тогда вопросов никто не задавал. В 90-е и не такое бывало.

Антон довез братьев до общаги. Они выгрузились, отпустили Данилова, перекурили возле подъезда, потом подняли ящик на второй этаж, нашли комнату Кольки, долго ковырялись с замком… открыли… Славка нащупал выключатель, щелкнул. Оба! Света не было. А пока добирались, уже стемнело. При свете уличных фонарей, который пробивался сквозь запыленное окно, они внесли ящик в пустую, абсолютно пустую темную комнату. Проверили лампочку, заглянули в распределительный ящик в коридоре —обнаружили обесточенный выключатель, заклеенный бумажкой с печатью. «Класс! — оценил ситуацию Славка, закрывая ящик. — Отключили за неуплату». Они вернулись в комнату, прикрыли дверь и не раздеваясь уселись на ящик.

— Колька говорил, у него тут два спальных мешка… — Юрка крутил головой, — что-то…

— Нет тут ничего. Я уже посмотрел.

— Ага… А как спать будем?

— Не знаю… Что-нибудь придумаем. В ящике где-то свечка была, давай, достанем.

Братья достали свечку, установили ее на картонку, зажгли и опять молча сели на ящик. Странная складывалась ситуация. Странная, но уже привычная. Ночевали же Серовы в Березове в школе на полу — и ничего… Правда, тогда было ранняя осень, а сейчас конец октября. Юрка дотянулся до батареи — теплая… Уже хорошо!

— Перекусить надо, —Славка поднялся, и тут раздался стук в дверь. — Войдите!

Дверь открылась, на пороге стояли две женщины, лиц на свет из коридора было не видно.

— А вы кто? — испуганно поинтересовалась, которая выше.

— Здравствуйте, — Славка слегка наклонил голову, — мы друзья Николая Колганова.

— Это чё… Варькин муж, чё ли? — переспросила высокая у подруги.

— Ага. Фамилия у нее, вроде, Колганова… — согласилась невысокая. — А вы, чё ли, Варьку знаете, ага?

— Конечно! — обрадовался Славка.

— Тада ладно! — высокая махнула рукой. — А то мы слышим, кто-то комнату открыл — решили глянуть… А то вдруг — жулики!

— Тут… и воровать-то нечего, — грустно усмехнулся Юрка.

— Так-то — да, — окинув взглядом комнату, согласилась невысокая. — Мы пойдем, чё ли?

— Да.. Мы мешать не будем. Завтра уедем, — Славка куда-то неопределенно махнул рукой.

— Ага, — кивнули женщины и прикрыли за собой дверь.

— Ну вот и соседи, — чему-то обрадовался Славка. — Ладно, давай есть. Поднимайся, доставать будем.

За пять минут продуктами из ящика и рюкзаков они накрыли импровизированный стол. Вид был, конечно… Но сало, квашеная капуста, банка тушенки, лук и хлеб украсились поллитровкой. Ужин при свечах…едрит…

Славка разлил по чуть-чуть в кружки и поднял свою:

— Давай, брательник, с приездом, чё ли!

Чокнулись, выпили и захрустели луком. Когда разливали по второй, в дверь снова постучали.

— Открыто!

— Приятного аппетита, ага! — с порога пожелали женщины. За спинами у них теперь прятались двое мальчишек лет пяти.

— Спасибо, — откликнулись братья, держа в руках кружки.

— А вы в телевизорах разбираетесь? — высокая решила «взять быка за рога» — и лучшего повода познакомиться придумать не могла. Фраза эта действовала на старшего Серова, как красная тряпка на быка. Это был личный вызов ему, радиоинженеру до мозга костей. Слава ремонтировал телевизоры и радиоприемники всегда и везде!

— А какой телевизор? — старший даже кружку поставил. Юрка вздохнул… Выпили, закусили, ага…

— «Каскад»… Показывал-показывал, а потом перестал. Вон пацанам смотреть нечего, — ткнула за спину, которая пониже.

— Ладно, сейчас перекусим… придем.

— А чё вы тут в темноте-то, ага? И тушенка, небось, холодная. Пойдемте к нам, чё ли… У нас плитка. Чаем напоим.

— Пошли, брательник?

— Пошли… — Юрка допил водку и стал собирать со «стола».

Комната, где жили барышни, а на свету они оказались молодыми женщинами лет двадцати пяти, была не на много больше Колькиной. Но жили в ней вчетвером: Надежда, та которая выше, с пятилетним сыном Ильей и Рая с сыном Колькой шести лет. Захламлена была комната сверх всякой меры: казенными стульями, столами, шкафами, кроватями — кое-где на них даже читались написанные от руки краской инвентарные номера, как любят делать в общежитиях и больницах. Кажется, единственными личными вещами числились плитка и телевизор, и тот правда не работал.

Надежда встала чистить картошку, решили приготовить с тушенкой. Сами они тоже не ужинали, из еды у них была только та самая картошка. Юрка принес еще пару банок тушенки и ушел в магазин — взять что-нибудь к столу, а заодно еще водки. Славка тем временем с головой влез в телевизор.

Водку Юрка купил тюменскую, к столу взял колбасы, кабачковой икры, хлеба, а ребятишкам — конфет и печенья. Когда вернулся, компания была уже навеселе, но телевизор работал. Славка в лицах и голосах пересказывал, как накормили братьев солянкой на Полярном Урале… Ага, так накормили, потом сутки с горшка не слезали. Девчонки ржали и катались по кроватям.

— И собаку, чё ли? — задыхалась от смеха Рая.

— И собаку! — добил их Славка.

— Уф… — еле отдышалась Надя, — Юр, нам тут…

— Я понял… — снимая сапоги, кивнул Юрка. — Про Полярный Урал… Пацаны уже ели? Я конфет и печенья принес.

— Конфеты! Конфеты! — заегозили Колька с Ильей.

— Так! — отрезала Рая. — Сначала картошку, потом конфеты! Мы сначала их покормим, ага? — она виновато посмотрела на Серовых.

— Кормите, конечно…

Братья вышли покурить.

— Жалко девок… — подкуривая, начал свою обычную песню Славка, всегда он всех жалел: брошенных кошек, собак, детей, женщин. Мог бы — всех бы накормил, напоил, приручил, усыновил, женился. — Жалко. Дурочки они…

— И чё тебе жалко? Жрать, чё ли, у них нечего? — Юрка уже стал разговаривать с тюменским акцентом. — У нас у самих год назад жрать было нечего… Помнишь…

— Да не… Будущего у них нет…

— А! Ну да! А у нас с тобой его… А заодно — у всей страны… На известную букву у нас у всех будущее!

— Именно, что на букву! Мужики сидят! Вроде, по одному делу. Уже четыре года! И еще столько же. А родители… — Славка кивнул в сторону двери, —где-то в деревне. Надька работает санитаркой, что ли. А Райку уволили, она вроде продавщицей была, давно уже. Раньше жили в разных комнатах, теперь съехались. Одна работает, другая с детьми сидит. Садиков-то бесплатных нет! Теперь мечтают: охламоны их в школу пойдут — тогда, может, полегчает. Райка на работу устроится. А то, прям…

— Слава… Слава… — Юрка жестом остановил брата. — Ты будто первый раз такое видишь?

— Не первый, Юр!— у Славки дергался глаз. — Но сейчас у них… Понимаешь… Жрать нечего! Понимаешь? Не как у нас, год назад. А совсем! Понимаешь? Это картошка — последняя… и денег нет! А пацаны голодные… Уже банку тушенки у нас слопали…

— Ну да… Ты им еще всю нашу тушенку отдай, жалельщик хренов! Ладно… — Юрка затушил сигарету и сунул в банку. — Пошли ужинать. Детей они уже покормили. Ты мне хоть нальешь, «че ли»? А то, я бегаю-бегаю, а вы ту бутылку уже уговорили…

— Уговорили-уговорили… Пошли, налью.

Они сидели часов до одиннадцати, пока не приперся какой-то мужик и не начал качать права. Братья хотели ему дать в глаз, но выяснилось: это родной брат Райки, просто он распереживался о сестре. Зашел, а тут бичи какие-то — Серовы же в полевой форме — сидят, водку квасят. И ему налили из Надькиных спиртовых запасов — водку уже допили.

Когда братья уходили к Колганову, им выдали два детских матраса и пару убитых подушек. Мальчишки крутились возле Славки, а тот все пытался их поймать и прижать к себе.

— Дядь Слав, а ты в другой раз привезешь торт, ага? — выпрашивал Колька.

— Привезу, Коль…

— Только большой торт, ага! Во-о-о-от такой! — Колька привставал на цыпочки, выпячивал живот, как можно широко разводя руки. — Ладно? — он заглядывал в глаза старшему Серову.

— Ладно, Коль…

— Ну-ка не мешайте дядям! — напустилась Надежда на мелких.

— Жалко, быстро вы… — сокрушалась Рая, собирая со стола.

— Ну, правда, мужики! В кой веки попались нормальные… напоили, накормили, с ребятишками вон возитесь… под юбку сразу не лезете…

— Небось, ты бы была рада, если бы Славка к тебе залез… — глумливым голосом запел Райкин брат, похабно подмигнув братьям. Славка сделал шаг, Юрка поймал его за руку.

— Да пошел ты! — Надька хлестнула сырым полотенцем охальника по морде. — А может — и рада! Не все же с вами, с козлами…

В комнате братья долго не могли улечься. Матрацы — короткие, подушки — плоские, вместо одеял куртки.

— А чего с телевизором-то? — Юрка пытался накрыться курткой, чтобы все было равномерно укрыто. Куртки не хватало…

— Предохранитель перегорел… И у лампы контакт отходил, — Славка зевнул, и, помолчав, поинтересовался: — Магазин во сколько открывается?

— В восемь, а что?

Брат не ответил.

…Утром возле дверей Раи и Надежды вместе со свернутыми матрасами и подушками стоял большой медовый торт «Рыжик».

* * *

— …Никак я не пойму, — «воевал» старший в Центральной партии: — нас ждут или не ждут?!

— Ярослав Павлович, ну накладка вышла! — успокаивал Славку сиплым голосом начальник партии Емелин. — Антон поехал, сейчас приедет вахтовка — мы вас загрузим, и поедете как… Ну обломался у нас «уазик»!

Голос у Емелина был сиплым—по молодости в полях заработал ларингит и не долечил.

— Ну, дурдом… Нет, ну почему у нас всегда такой дурдом?! Докуда она нас довезет, вахтовка твоя? До Омутинского? До «Маяка»?..

— Нет! До Заводоуковска. Там переночуете… А утром за вами приедут из Омутинского…

— Ой, Емелин… Ой, смотри…

— Да смотрю я, смотрю… Чем орать, пошли, мы вас лучше обедом накормим. Светка Раскова наготовила. Мы же тут по столовым-то не ходим… и до дома далеко…. Это у вас в Северном двадцать минут в любой конец. А у нас город большой, — Емелин вел братьев по партии. — Рынок рядом. Кто из дома чего принесет: картошки там… лучку… А что на рынке купим… мясца, там… А Светка готовит, —с этими словами Емелин распахнул дверь в «столовую».

Светка уже все приготовила и накрыла: три миски с густым малиновым борщом, тарелка с нарезанным розовым салом и чищенным чесноком, блюдо с крупными ломтями черного хлеба и банка со сметаной. Ложка в банке — «стояла»! И пахло…

— По чуть-чуть то будете? — Емелин откуда-то достал запотевшую поллитровку.

Старший сглотнул слюну:

— Будем, брательник, по чуть-чуть?

Юрка молча кивнул и уселся за стол.

— Ну, и, слава богу… — Емелин поставил три рюмки и открыл бутылку.

В Заводоуковске они были в восемь вечера, хоть ехать туда от силы два часа. Но пока то, пока се… Вахтовка поломалась по дороге: в общем, Россия, осень, Тюмень — столица деревень!

Братьев с Антоном поселили в общежитие. Снова в общежитии. Но теперь у них были кровати, матрацы, подушки, одеяла… даже спальное белье было!

— Носит же нас с тобой, Юр, как осенний листок, — разливал остатки емелинской бутылки на троих Славка. — Ну, хоть бы раз съездить, чтобы нас ждали… встречали… провожали… Нет! Всегда одно и то же…

— Ну, будем! — прервал Юрка брата и поднял стакан. — Но ты прав: как нас завтра встретят, неизвестно.

— Все нормально будет, мужики! — хорохорился Антон. — Гарантирую! Сам же обо всем договаривался. Сам!

— Ну-ну, — промычали Серовы, выпили и закусили бутербродами с салом, Светка завернула.

Утром приехал древний-предревний автобус. ГАЗ-651. С носом. И ручкой с рычагом от водительского места — открывать и закрывать пассажирскую дверь. Он даже оригинальной синей расцветки был.

— Ни хрена себе, раритет… — изумился Славка, обходя динозавра по кругу. — А полуторки бортовой не нашлось, а? Э, шопэр!

— Ярослав Павлович, не бузите: что дали… — успокаивал Славку Данилов.

До Омутинского ехали еще три часа. Ближе к двенадцати наконец-то добрались до совхозной конторы и тут обнаружили…

Нет! Вот за что мы все любим свою страну? За то, что все у нас всегда обговорено и договорено. Одного нет — исполнения договоренностей.

…обнаружили, что главного инженера нет! И как им сообщили высоким противным голосом: «Сёдня Ростислава Игоревича не будет — они в Тюмень уехали!» Антон изумленно развел руками: «А вообще кто-нибудь в курсе, что с Севера экологи приехали?» «Нет, — отвечали, — не в курсе». Тут уже опешили все. «А когда главный возвращается?» «Завтра… — неуверенно пожал плечами противный голос, — наверное». «А место переночевать-то у вас есть?» — «А вы поезжайте с дедом Архипом, посмотрите болото, а мы, может, чё найдем…»

Давно Юрка не видел брата таким злым… Тот был настолько зол, даже словом не обмолвился, только дергалась у него голова и морда стала кирпично-красная. Юрка прямо забеспокоился, как бы Славку кондрашка не хватила.

— Ярос… — начал Антон.

— Умкнись! — посоветовал ему Юрка.

С дедом Архипом сели в доисторическое чудище и поехали.

— А вы, сынки, откудова будете, ага?! — любопытствовал дед, пытаясь перекричать надрывно завывающий двигатель.

— Из Северного! — Юрка с интересом разглядывал деда.

— Это от Сургута далеко, ага?

— Триста пятьдесят километров.

— Вона чё…. Далеко…. А к нам надолго, ага?

— До завтра. Наверное.

— А болото-то вам гля чё? — не унимался дед.

— Вы же там свинарник строить хотите…

— На болоте?! — испуганно вскинулся дед.

— Зачем? На болото слив будет.

— Сли-и-ив? Это чё же… все говно туда сливать, чё ли, будете?

— Мы?! — не выдержал Славка, и тут у него и глаз задергался.

— Дед, — начал объяснять Антон, — ваш совхоз решил строить свинарник. Сточные воды решил сливать в болото. Нам надо посмотреть, не просочится ли говно под землю?

— И чё? Если не просочится — сверху, чё ли, лежать станет, ага?

— Так, дед, завязывай с расспросами! — пресек Юрка дурацкий разговор. — Это вы сами решите, где оно у вас лежать будет… Тебе сказали: показать— вот и показывай…

Болото оказалось мелким. Да и не болото это было вовсе. Огромная лужа, заросшая рогозом. Космогеологи прошлись вдоль и поперек, даже не раскатывая болотных сапог, которые надели в автобусе.

— Нет… И куда эти ублюдки собираются сливать-то?! — Славка раздражался все сильнее.

— Сюда… — огляделся Юрка.

— Так они за сутки все тут зальют! Вот интересно: какая сука прожекты выдавала?

— Может, отлоцируем?

— Давай! Собирай аппарат, глянем, что тут, под грязью, — может, прочитаем что. Хотя, вряд ли. Суглинки с поверхности. Ничего не увидим. Но пройтись надо… для отчета.

— Антон, пошли — кивнул Юрка, — поможешь аппаратуру надеть.

За полчаса братья закончили два прохода по болоту в крест. Можно было уезжать, но надо дождаться главного инженера. Он же, чудак, работу заказывал.

— Поехали обратно в контору, — Славка разбирал антенную систему. — Может, жилье нашли…

Пока космогеологи изучали болото, водитель кемарил, а дед, сидя в автобусе, с любопытством наблюдал, что же такое приезжие творят.

— Ну, чё, сынки, можно говно сливать в болото, ага? — поинтересовался он, когда космогеологи вернулись и сели переобуваться.

— Нет, — коротко ответил Славка.

— Вот, и, слава богу… вот, и, хорошо… — радостно запричитал дед. — А то, как же— свиное говно посередь поселка наваливать? Это ж…

— Поехали в контору! — скомандовал Антон водителю.

Но Юрка поднял руку:

— Погоди! Мысль есть…

Женька со Славкой уставились на него.

— Дед, а, дед… на постой возьмешь?

— А так-то да! — встрепенулся дед. — Скоко заплатите?

— Пятнадцать! — быстро сориентировался Славка.

— Восемнадцать! — для порядка поднял дед.

— Шестнадцать, и больше не торгуемся! — закруглил Юрка.

— Согласный! Разворачивай в улку, к магазину! — скомандовал дед водителю.

— А чего в магазин-то? — Славка ожил, стало интересно.

— А как жа? Накормить вас надоть, напоить…Вы жа гости, ага! — автобус остановился возле сельского магазина. — Деньги-то давайте, чё ли!

— А бабка чего скажет?

— А чё бабка? Бабка каклетов нажарит, рада еще будет, ага! — и дед, весело подмигнув, забрал у Антона деньги и трусцой убежал в магазин.

— Деловой дедок… — заметил Антон, пряча кошелек в карман.

Славка внимательно посмотрел на него:

— Деловой… А кто вчера клялся, что нас тут «ждут»… «встретят»?

— Мужики… Не, ну правда… Я звонил. И с этим уродом, как его… Ростиславом Игоревичем разговаривал… Клялся, божился, мол, все приготовил, все в лучшем виде…

— Ты бы за него не клялся… —сказал Юрка. — О, дед возвращается…

Дед купил кольцо «Краковской» и литровую бутыль спирта «Рояль».

— Рояль — хороший спирт, ага! — похвастался он, подмигивая. — Настоящий, не разбодяженый!

— Юр, — Славка задумчиво смотрел на бутылку, — ты не помнишь, с какой этикеткой пить можно… с красной или с белой?

— А хрен знает?! По-моему, все гадость.

— Это вы здря! — обиделся дед. — Это вон ишимка —гадость, ага, а спирт — само то!

— Ладно, дед, не обижайся. Будем мы твой спирт пить, будем…

— О! Это хорошо, — замигал дед. — Щас нам бабка каклетов нажарит…

Бабка оказалась полной противоположностью деду. Дедок был худым и неказистым, а бабка — дородная, здоровенная.

— Баба Нюра, — представил ее дед.

— Кому Нюра, а кому Анна Васильевна! — отрубила бабка. — Ты кого ко мне привел, черт старый, ага?

— Постояльцев, Нюра…

— Добрый день, Анна Васильевна, — поклонился Славка. — Нам бы сутки перекантоваться, а завтра уедем. А? Анна Васильевна?

— Оне рядом с Сургутом живут, — шепнул дед.

— С Сургутом?.. — у бабки дрогнул голос. — Где?

— В Северном, Анна Васильевна.

— Если с Севера, так-то ладно, — смягчилась баба Нюра. — А чё, черт лысый, у тебя в сумке?! — тоном следователя поинтересовалась она у деда.

— Дык угощать гостей надоть. Я вон и купил — колбаски там… то… се…

Бабка вырвала сумку, раскрыла, глянула и внимательно посмотрела на мужиков:

— Вы денег давали, ага?

— Мы, Анна Васильевна, мы, — подтвердил Славка.

— Ладноть, — смилостивилась бабка, — пойдите, погуляйте… Я тут комнату приберу и каклетов нажарю, — и, тяжело развернувшись, ушла в кухню.

— Ну чё, сынки, айда чё ли хозяйство смотреть? — мигнул дед.

Хозяйство у стариков оказалось колоссальное!

Кажется, все зажиточное крестьянство давно извели, ан — нет! Дед Архип даже был рад, что Советская власть закончилась.

— Я, сынки, в Сибири с тридцать второго. Нас всей семьей с Брянщины выселили… Раскулачили и сюда, — водя мужиков по клетям и амбарам, рассказывал дед. — На фронт-то меня не взяли — малой я, с тридцатого. А двух братьев забрали… Одного в сорок втором убило, а другого… в сорок четвертом? Да, точно в сорок четвертом. Мать убивалась, у-у-у-у… Отца не брали, классовый враг!

Дед при рассказе удивительным образом утратил деревенский акцент, говорил правильно, внятно, не придуриваясь.

— В сорок восьмом женился на Нюрке, а деток бог не давал… Первый только в шестидесятом появился, Коленька. А второй в шестьдесят четвертом — Сашка. Мы к тому времени родителев уже схоронили, в их доме остались… Много работали… Много… А здесь пшеница! — дед оттянул громадную крышку, накрывающую отверстие в земле под навесом, — три тонны! Скотину кормить. У нас нынче три коровы и два бычка на откорм. Овцы-то так, на соломе с сеном перебьются. Да… На совхоз, конечно, работали. А как же? Я конюхом. И сейчас коня держу — айда, покажу, — дед потащил мужиков за собой в хлев. — Видишь, красавец какой … Лешко зовут. Лешко-Лешко, — дед сунул руку в карман куртки, достал сухарь и скормил коню.

— А где сыны-то? — поинтересовался Славка.

— Сыны? — дед пожевал губами и погладил морду коня. — В тюрьме они!

— Это как же?..

— А так же! Выпили они тут на праздник… Да и не больно много выпили-то… А тут весна… они ружье взяли, патроны и пошли на речку. Гусь же летит. Вышли, а там их целая стая… Закурить-то кто угостит?

— Держи, — протянул пачку Юрка.

Дед аккуратно достал сигарету, размял, сунул в рот и подкурил. Сделал пару затяжек и продолжил:

— Они гусей-то увидали…. И давай по ним палить… Много настреляли… Дурной гусь — ему бы врассыпную, а он в кучу сбился, только крыльями машет: «Га-га… га-га!» А тут Мишка —участковый наш — прибежал, орет: «Вы чего, мать вашу, стреляете прямо в селе, да по совхозным гусям?!» Гусь-то, вишь, совхозный оказался, ага… потому и улететь не мог, — дед глубоко затянулся, горестно выдохнул клуб дыма, затушил на огрубевшей ладони сигарету и положил бычок в карман. — Не курю я последнее время помногу — не могу чё-то…

— А дальше? — Антон пытался погладить Лешко, но тот фыркал и отворачивал морду.

— А чё дальше? Дальше суд… Я адвоката нанял, прокурору бычка обещал, судье тоже… Но один год колонии им все равно приписали. Теперь в Сургуте сидят. Вы думаете, я чё про Сургут-то вас все пытал? И бабка сразу… В Сургуте они, ага! В Сургуте… Ну, пойдемте, я вам не все еще показал…

Дед Архип еще долго водил — показывал, где у него и что. Много было всего. И картошки, и зерна, и кур, и овец, и коров. Большое хозяйство, огромное. Рук не хватало! Снохи помогали, но, как сказал дед: «От баб рази толк?»

Через час они сидели за столом. Баба Нюра подкладывала командировочным вкуснейших «каклет», отварной рассыпчатой картошки с топленым маслицем, хрустящих соленых огурчиков, квашеной капусты с пахучим подсолнечным маслом, сопливеньких беленьких подгруздков с лучком, а дед нарезал «Краковской», закусывал ею разведенный «Рояль» и нахваливал. Анна Васильевна только раз налила себе полстаканчика, а потом просто сидела и смотрела на братьев. Было видно, что тоскует она по сыновьям, а то, что ребята с Севера, только добавляло горечи в ее печаль.

Наутро Антон ни свет ни заря ушел в контору. Вернулся часа через два злой, как пес цепной.

— Не будет сегодня урода этого — Ростислава б… Игоревича! — с порога крикнул он.

— Да ладно! — Славка с иронией смотрел на Антона, — И чего делать будем?

— А ничего! Командировки я отметил, работу сделали — через три часа брат пригонит мой «жигуль» и свалим.

— На твоих «Жигулях»? — удивился Юрка.

— А этот урод, кажется, приказал машины нам не давать…

В разговор вмешался дед Архип:

— А ты, сынок, в конторе-то говорил, что свинарник строить нельзя?

— Да!

— Ну, так вот вас и не пущают, ага! Это ж инженерова идея: свинарник посередь села строить, а говно в болото сливать.

— Е-кар-ныйба-бай! — хлопнул себя по лбу Славка. — А я думаю: чего нас тут так «привечают»? Все понятно. Ладно, собираемся, завтракаем и уезжаем. Дед, завтраком накормите?

— Дык, конечно. Исчо и спиртику налью.

— Не-е-е-е-е! — все разом замотали головой, но за завтраком братья по рюмке выпили.

— Спасибо, Архип Дмитриевич! Спасибо, Анна Васильевна! — Славка раскланивался перед стариками возле «Жигулей». — Приютили. Накормили…

— Да чё там… — махнул рукой дед. — Вы же по совести… чё хороших людей не приютить — да, бабка?

— Тем боле с Севера… —баба Нюра смахнула слезу.

— Ладно. Поехали мы, — Славка пожал деду руку и забрался в машину, тесня Юрку и ящик с аппаратурой.

Антон включил передачу, газанул и потихоньку по мерзлой земле стал выруливать на дорогу. Юрка повернулся и посмотрел на стариков. Дед держал руку козырьком, а баба Нюра крестила в след машину.

— Я сегодня спал и подумал, — Славка лежал на спальнике на столе в фотолаборатории Центральной партии. — Что же у нас за страна-то такая? Народ же вроде хороший! Чего же живем так хреново?

Юрка лежал на соседнем столе и курил; в фотолаборатории курить можно — есть вытяжка. Они не пошли к Колганову в общежитие: ни Славка, ни Юрка не хотели встречаться с Надеждой, Раисой и их пацанами. Было больно и неловко, что они, здоровые мужики, ничем не могут помочь.

— …Вот на хрена мужиков посадили? — Славка приподнялся на локте и повернулся в брату.

— А чего их надо было — почетной грамотой наградить?

— Нет. Конечно, наказать нужно! Но зачем же сразу в тюрьму? — Славка взял сигарету, подкурил ее и снова лег. — Молодец Светка!

Светка была молодец — это она Серовым устроила «нормальную» жизнь. Сначала приготовила ужин, а потом они с фотографом Хохриным натаскали спальников в фотолабораторию, пока братья ужинали с Емелиным и рассказывали, как съездили.

— Молодец, — согласился Юрка. — Она сказала, Колька, когда уезжал, все спальники принес в партию. Наверное, забыл он.

— Наверное… Я вот думаю, все будет еще хорошо. Будет!

— Ага, только просрали мы все…

— Еще не все…

На дворе стоял ноябрь 94-го. Год назад танки, устанавливая демократию, расстреляли Верховный Совет. Впереди — «честные» выборы 96-го и кризис 98-го. Много «хорошего» ждало страну впереди. Много. Но Юрке тогда это было безразлично. Юрка тогда не верил в страну…